Юра рассмеялся, вспомнив Лёху: дряблого, рябого, кривоногого мужика с гусиной грудью и шрамированной головой.
И что она?
«Я, говорит, Надя, а шо? Женихи разыскивают?» Тут я не выдержал заржал. «Может, и разыскивают, говорю, вернее, наверняка. Вообще-то, мне поручили у вас справляться о необходимых объёмах песка». Она заскучала сразу. Сказала, что ей пофигу сколько принесу, столько и намешают. Договорились на корыто.
После мы с Юрой вместе обедали. Он угостил меня невероятным салом. Густо перетянутое мясными верёвочками, оно вздрагивало на чёрном хлебе, как девушка на морозе, а оказавшись во рту, мгновенно таяло, что шоколад в духовке. Понимаю, что это стереотип про украинцев и сало, но оно действительно там вкусное. Помню, как до войны мы ездили с родителями в Харьков и возили контрабандой целые кусищи этого жёлто-белого золота. Ну и, конечно, дешевые джинсы. Разница курсов позволяла почувствовать себя на Украине олигархом. Они, кстати, нас ещё и за это не любят.
В тот день после обеда мы увидели вертолёты. До сих пор жители Белгородской области вспоминают о них как о самом ярком впечатлении того лета.
В крупных городах вертолёты обыденность. Там военный вертолёт способен затеряться. Он невидим среди железных стрекоз, тянущих через город товары, полицию или буржуазную задницу, спешащую на футбол или к любовнице.
Военный вертолёт в посёлке это война, о которой рассказывали по телевизору. Это засов изнутри на двери погреба.
Вертолёты гудели, как рассерженные осы, и величественно плыли над стройкой. Мы боялись, что они рухнут на наши головы. Мы замерли, все как один, думая о родных. Мы видели лица пилотов так низко летели вертолёты. Мы снимали их на камеры, не зная, можно ли будет показывать видео. Мы, и русские, и украинцы, знали, куда они летят. Знали, зачем человек придумал военный вертолёт.
Как хорошо, что я дезертир!
Я утаил кое-что от Юры. Там, среди штукатуров, я встретил Нину. Когда я вошёл, она кокетливо засупонила цветастую рубашку. Заметив её румяный живот, я смутился. Она улыбнулась.
Немногим меня старше, она всё же казалась абсолютно своей среди горластых тёток. Даже покрикивала на них. Её движения были торопливыми и точными. Тётки же, наоборот, после обеда трудились лениво, берегли плечи и спины, сонно поглаживая стены шпателем.
И ещё: пока я вертелся у Нининых ног (штукатуры работали со стремянок), до моих ушей доносились безобидные шутки насчет ирокеза. Вот зачем он был нужен, оказывается.
Ты на «Дракошу» похож. Бутылка, обратилась она к кудрявой собаке, правда, он похож на тот мультик? Ты не смотрела, наверное.
Всё сказанное Ниной казалось остроумным и трогательным. Она говорила как актриса в моноспектакле. Головка в белой косынке Нина, Ниночка. Угольная прядь мешает глазам. Белая пенка скопилась у уголка губ. Потные полумесяцы под свежей грудью. Бамбуковый позвоночник под рубашкой от макушки до попы.
Всё дело в контрасте. На фоне тёплой и мягкой от раствора стены, среди этих бугорчатых баб, она казалась ожившей статуей. Я до сих пор помню и затёртые шорты, и перепачканную рубаху, и старенькие кеды в капельках краски.
Подожди, Дракоша, Нина скинула косынку, поправила волосы и добавила: Поможешь мне клей принести.
Мы пошли вместе. От волнения я изменил походку, поэтому волновался ещё сильнее. Оказалось, что мы примерно одинакового роста. Собака Бутылка сопровождала нас.
Ты так смотришь на меня
Как?
Слушай, я не маленькая. Я понравилась тебе, да?
Почему?
Что «почему»?! Говорю же: по взгляду видно. Ты заруби себе на носу или на чём-нибудь ещё: у меня двое детей и любовник-дагестанец.
Мы как раз поднялись на второй этаж и шли вдоль окон без стеклопакетов. Школа смотрела пустыми глазницами. Следила за нами, завидуя нашей полноценности.
У одного из окон курил Костик. Он задумчиво прослеживал миграцию перистых облаков на север поселка. «Как разваренные пельмени», подумал я.
Очень хотелось, чтобы Костик нас не заметил, но, ощутив, наверное, мой напряжённый взгляд, он обернулся и беззлобно оскалился. Я кивнул в знак приветствия. Он ответил.
Друган твой? спросила Нина.
Ну типа.
Она кончиками пальцев тронула мой ирокез. Я отмахнулся, как от пламени.
Забавно, протянула Нина. Слушай, а тебя не бьют за него?
А должны?
Она повела плечом:
В посёлке никто так не ходит.
Забавно, протянула Нина. Слушай, а тебя не бьют за него?
А должны?
Она повела плечом:
В посёлке никто так не ходит.
Они трусы.
А ты смелый, значит?
Пошли уже.
Я схватил сразу две пачки клея, а Нина одну. Глянуть издалека: молодые родители гуляют с тройней.
Нина жила неподалёку, на улице Коммунистической. После окончания ПТУ она уехала в город. Там что-то не сложилось, поэтому пришлось вернуться. Одно время мыла пол в кафе «Чёрное небо». «Там начальник урод». Бросила. Сидела без работы, а потом мать позвала подсобницей.
В сезон штукатур может хорошо зарабатывать. А ещё это полезно для фигуры. Вот, она встала на носочки, подняла руки, вытянулась. Ни костей, ни жировых складок берёзка в рубашке.
Прикинь, продолжала Нина, пошла бы я поваром-кондитером по профессии своей, и что?! Через год бы жопа в окно не влезла. Кстати, давай вместе пообедаем сегодня? Я набрала целый пакет хавчика. Приходи помогать, а то собакам отдавать неохота. Придёшь?
А у тебя действительно ребёнок и дагестанец?
Дурак! Какой дагестанец жене штукатурить разрешит?!
Действительно.
А ребёнок? не унимался я.
К сожалению, я бездетная, она развела в сторону руки как для объятий.
Целую секунду я всматривался в её чёрные глаза с неразличимыми зрачками. Нина искренне сожалела? Шутила? Или делилась радостью? До сих пор не знаю.
Обед пришлось организовывать наспех. Я заранее занял будущую душевую комнату, разложив в ней свои вещи: сменную одежду и собранный мамой паёк. Две доски я уложил на три шлакоблочины получилась скамейка. Столик: покрышка, накрытая гладким шифером, не слишком очищенным от налипшего раствора. Лишний мусор я выволок ведром на улицу, а дыру в стене завесил мешковиной, чтобы не сквозило. Эта комнатка, ещё не отштукатуренная, с торчащими из бетонного пола подводками для воды, приглянулась мне сразу. В ней не воняло мочой, и располагалась она в самом дальнем уголке нашей стройки.
Романтишно, похвалила Нина.
Приятно такое слышать, мадам, ответил я, принимая набитый едой пакет и термос.
Это было первое в моей жизни свидание. Нина сказала, что я «чистоплюй».
Как ты отдыхаешь от работы? спросил я, уплетая холодную курицу под сыром и майонезом.
Я очень люблю читать.
Мне никто не говорил этого прежде! Казалось, что книгами на всём свете увлечён лишь я. С возрастом выяснилось, что в городах, где всего больше, существуют реальные читающие существа. В посёлках, а тем более в деревнях, давно таких не водится вымерли, а новые не народились. Исключения не в счёт. (Обычно это забитые мальчики в дешёвых свитерах. Библиотекарь узнаёт их по скрипу обуви.) Учителя за сорок пять способны вживить в беззащитные детские мозги Пушкина и Лермонтова, но далее, класса с восьмого, и они бессильны. Толстого, Достоевского, Шолохова и даже крошечного Чехова никто в моём посёлке не читал в десятые годы, а сейчас дела ещё хуже. На территории, сопоставимой с платоновским полюсом, не появилось ни одного книжного магазина за все те годы, пока я существую, если я существую вообще.
А что ты любишь читать?! Современную литературу или классику? Нашу или зарубежную? А может стихи? Или, может комиксы?
Да ну нет, сказала она, глотнув молока. Я читаю мифы. Мне очень нравится про древних богов. Это я в последнее время увлеклась. Раньше пофигу было.
И чем тебе мифы нравятся?
Мужики там настоящие! Мужественные, сильные, смелые
И говорят скупо, перебил я.
Да. Не треплются, как бабы.
У тебя молоко под носом, я поднял руку, но не дотронулся до Нины. Мне очень нравится миф о Прометее. Читала?
Нина кивнула головой неопределённо. Я высказался:
Первый ссыльнокаторжный. Я часто размышляю о том, как ему там было одиноко на этой горе. Наверное, когда вновь и вновь прилетал ненасытный орёл, Прометей радовался ветерку от его крыльев. Кстати, он дождался освобождения. Позитивный, в общем-то, финал
Мы помолчали. Где-то близко заработал мотор крана дяди Пети.
Всё. Закончился обед, сказала Нина и ушла, оставив мне пирожок с яйцом и луком.
Мы встречались случайно, но эти случайности я хитро планировал. Иногда у мокрого шланга мы там смывали раствор с ног. Иногда за столовой в тени уцелевшего тополя. Порой я поджидал Нину у кабинета директора, где нам рисовали «восьмёрки». Однажды мы столкнулись у туалета. Я Нину по-джентельменски пропустил и отошёл к забору, чтобы не слушать.