Ты там живой?
В луче света, упавшем в яму из провала, появилась Юркина голова, вокруг которой засиял нимб, так, словно друга канонизировали. Никита улыбнулся.
Ну, раз, лыбишься, значит, жив!
Юрка нырнул в провал.
Ого! Как тут интересно! он включил фонарик и посветил в темноту. А ну-ка, что там впереди?
Однако не успел Юрка сделать и пару шагов, как, сначала, издалека, а затем все ближе послышались чьи-то шаги, земля над головой задрожала и посыпалась на плечи друзей вперемешку с комочками мха и трухи. Юрка пулей отпрянул назад. Шаги постепенно удалились и стихли.
Никита привстал на цыпочки и, стараясь быть незамеченным, выглянул из ямы.
Футболисты! Тренируются, наверное.
Внизу, в огромной чаше оврага, находился стадион. Долгое время он стоял заброшенным. Однако не так давно одна предприимчивая пара решила вдохнуть в него новую жизнь. Арендовала и засеяла новой травой поле, нанесла разметку, накупила мячей, и стадион ожил! В жителях соседних кварталов снова проснулся олимпийский дух. Повсеместно стали возникать дворовые команды, изнуряя себя тренировками, в которых приовражная лестница служила, едва ли, не самым востребованным тренажером.
Ага! Тогда все понятно!
Юрка задумчиво почесал затылок.
Что понятно?
Понятно, почему ничего не было, и вдруг на тебе! не особенно подбирая слова, ответил друг, но Никита и так понял то, что тот хотел сказать.
Удивительно, как тут все еще не обвалилось!
Никита осветил свод и провел по нему рукой, пытаясь найти трещину, но тот был, хотя влажным, но крепким.
Вроде выглядит надежно?
Надо бы тут лучше осмотреться, согласился Юрка. Вдруг найдем что-нибудь интересное?
Клад?
А что? Пусть даже несколько монет. Представляешь, сколько за них могут дать? До конца жизни хватит!
Прямо-таки до конца?
А то!
А если все это, Никита осветил свод фонариком, ка-а-а-ак обвалится и прямо
по башке, закончил Юрка.
Друзья, немного помолчали, хмыкнули и засмеялись. Как-то, уж, очень смешно это получилось.
Видел бы ту свою рожу! хохотал Юрка, вытирая слезы. Ой! Простите, Ваше будущее Высокопреподобие! Не рожу, а лицо! Нет! Берите выше, не лицо, а лик!
Ты сам-то свой лик видел?
Никита выпучил глаза и изобразил испуганного товарища.
Пожалуйста, ржите потише! не унимался Юрка. А то прямо сейчас все и рухнет.
Сами ржите потише, Ваше Высокоблагородие!
Никита почему-то решил обратиться к старому товарищу как к будущему диакону.
Ваше Преосвященство! поправил друг.
Ого! Куда мы метим!
А почему бы и нет?
Юрка принял важную позу, изобразив из себя правящего архиерея, и уже совершенно серьезно спросил.
Так что? Рискнем?
Никита пожал плечами.
Как благословите, владыка!
Тогда заметано! по-деловому подытожил друг. Сегодня все равно не выйдет. Впереди служба, и, если ее пропустить, отец Сергий практику не зачтет, и тогда прощай диплом! Юрка выразительно провел пальцем по горлу. Но попробовать стоит! Завтра или послезавтра он на секунду задумался и махнул рукой. Собственно, да куда эта яма денется! В общем, будем на связи!
Никита кивнул.
Ты возьми лопату, а я принесу фонарь. Настоящий, на аккумуляторе. Надолго хватит. Вот и разведаем, что к чему. Идет?
Идет!
Друзья ударили по рукам и разошлись, на всякий случай, прикрыв яму ветками сирени, что росла здесь же, на склоне оврага. За всеми событиями забыв, что человек предполагает, а Бог располагает. Причем, порой, совсем не так, как было задумано. Но от этого еще более волнительно и интересно.
Глава 3. Зачем люди женятся?
Однако ни завтра, ни послезавтра друзьям встретиться не удалось. Накатили экзамены, защита диплома и за ней долгожданный выпускной акт, во время которого архиерей, непривычно жал выпускникам руку и советовал «определиться со второй половиной», без чего диаконской хиротонии им было не видать как собственных ушей. На что семинаристы кивали головами и озирались по сторонам. Словно будущие матушки роились вокруг них, как комары на исходе дня и, чтобы выхватить одну из них, нужно было только протянуть руку.
Между тем, время шло. Кто-то по-прежнему валял дурака, а вот Юрка, наоборот, успел уже несколько раз объясниться в любви и каждый раз получить от ворот поворот. Что же касается Никиты, то он не спешил. Жениться, чтобы рукоположиться и получить назначение на приход в этом, казалось ему, была какая-то неправда. Говорят, стерпится слюбится. А если не слюбится, и тогда ты сделаешь другого человека несчастным. Кому это нужно? Богу? Странно так думать о Том, Кто есть Любовь. Как и просить лицензию на предательство у Того, Кто Сам был предан.
Между тем, время шло. Кто-то по-прежнему валял дурака, а вот Юрка, наоборот, успел уже несколько раз объясниться в любви и каждый раз получить от ворот поворот. Что же касается Никиты, то он не спешил. Жениться, чтобы рукоположиться и получить назначение на приход в этом, казалось ему, была какая-то неправда. Говорят, стерпится слюбится. А если не слюбится, и тогда ты сделаешь другого человека несчастным. Кому это нужно? Богу? Странно так думать о Том, Кто есть Любовь. Как и просить лицензию на предательство у Того, Кто Сам был предан.
Впрочем, у друга на это был свой ответ.
Ты пойми! Юрка почему-то решил, что может выступить в столь деликатном вопросе наставником. Рай в шалаше это ненадолго! Только до первых холодов. А ходить до ветру на морозе удовольствие не из приятных. Тут одной любви мало. Потому что ни дом, ни теплый туалет из одних мечтаний не построишь. Тут нужны кирпичи, а, значит, деньги и должность, положение, власть!
Войдя в раж, Юрка ткнул пальцем в небо, как будто хотел его проткнуть. После чего обвел взглядом монастырь, в котором располагалась семинария.
А иначе что мы тут делаем? он подмигнул товарищу и приятельски хлопнул его по плечу. Так что, брателло, перестань блажить и найди бабу, которая не будет дурой и сможет все это оценить.
Никите подобные откровения были неприятны, и ему отчаянно захотелось поддеть своего «наставника».
И как? Уже нашел?
Но тот даже не повел бровью.
Пока нет. Но ведь мы знаем, Юрка стряхнул пыль с воображаемого фрака, поправил бабочку и пропел, кто ищет, тот всегда найдет!
А если не найдешь? не хотел отступать Никита. Или, вдруг, твоя «мудрая и практичная баба» возьмет да бросит тебя. Со всеми твоими «кирпичами».
Это почему?
Ну, например, захочет большой и светлой любви.
Ну, тогда, помрачнел Юрка, пусть идет до ветра!
А ты?
А я стану монахом или, может, даже архиереем! нашелся друг. Тогда вызову тебя к себе, припомню этот разговор и пошлю куда подальше. На самый далекий и бедный приход! Чтобы впредь не задавал глупых вопросов.
Увидев, что товарищ стушевался, Юрка рассмеялся.
А ты все еще сохнешь по той зеленоглазой?
Никита отвел глаза.
Так она же некрещеная!
Последнее прозвучало, как приговор, и в переводе на язык семинариста означало примерно следующее: «Если твоя избранница некрещеная, то венчаться с ней нельзя. А, раз так, то никакого рукоположения не будет, и придется тебе, дорогой друг, до старости подавать кадило. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Поэтому, пока не поздно, подумай, об этом ли ты мечтал, и одумайся!».
К счастью, в этот момент прозвенел звонок, и разговор так и остался не законченным. Со временем колкие слова забылись, и дружба обрела прежнюю силу. Однако ни тот, ни другой своего мнения не переменили Юрка так и не перестал искать «мудрую и практичную бабу», а Никита мечтать о своем «зеленоглазом чуде». Вспоминая день, когда они впервые встретились, и, надеясь, что встреча была неслучайной.
Однако прежде, чем о ней рассказать, следует, хотя бы в нескольких словах, описать город, в котором это произошло. Бесконечно похожий на сотни других городов и все же не лишенный собственного лица. Для чего понадобится отдельная глава.
Глава 4. Хлынов, Вятка, Киров
Город, в котором жили друзья, находился в тысяче километров от столицы и был таким старым, что за свою историю сменил несколько имен. Впрочем, ни одно из них не было забыто. Все они были в ходу, и всплывали на поверхность, как субмарины, в зависимости от того, что его жители хотели тем самым сказать или подчеркнуть.
Например, когда местные экскурсоводы хотели поразить древностями и охмурить высоких гостей, они называли город Хлыновом. Тогда в ход шли названия, полные местного колорита Болясково поле и Кикиморская гора, Ветроум и Филейка, Засора и Вздериха.
Однако это нравилось не всем. Простецкие названия резали слух. Особенно людям интеллигентным, которым маленький и деревянный Хлынов казался слишком грязным и примитивным. Отчего они предпочитали называть город просто Вяткой, по имени протекавшей возле него реки. И лишь в исключительных случаях величали его иначе: Крутогорском, поскольку он, и в самом деле, стоял на крутых холмах, или же Глуповым, когда местным чиновникам удавалось отчебучить что-нибудь из ряда вон выходящее.