Поведала сумрачно Аэль. Голос осип, хрипел, как простуженный, дрожал, но это сейчас только немногим раздражало и действовало на нервы.
Раньше я почти каждый день была здесь на посту. На этом вот дереве. Встречала рассвет, весь день и ночь. Так до смены. Меня встречала Ириль обычно со смены лично. Ей важно было провести так время, пока идем обратно в расположение Клинков реже был кто-то другой, кто займет пост. В последний раз Ноэль.
Тихо отозвалась воительница, погрузившись в воспоминания, от которых, казалось, дыра пустоты становилась шире, а ветер в душе становился сильнее.
Когда ты защищала меня, когда заботилась. На какое-то время я глупо поверила в то, что ты могла меня простить. Но это ведь не так. Есть ли мне прощение? Есть ли возможность для заключения мира, если в твоем сердце таиться злоба, которую можно облегчить лишь местью?
Дорэль опустила взгляд, ещё несколько шагов приблизили её на допустимое расстояние, а пальцы попутно отстегнули с шеи цепь с медальоном. Как и кинжал у баргустов он был очень важен для дурф, символизируя их принадлежность к народу, их честь и достоинство. Резкое движение руки откинуло его прямо к ногам бескрылой, в то время как Дорэль опустилась на колени, склонив свою голову.
Аэль, прошу, облегчи мою и свою ношу. Отними жизнь, что принесла тебе столько страданий.
Я не желаю твоей смерти, Дорэль. Но во мне нет любви к тебе, такой любви, которая связывала нас с Ириль.
Призналась Аэль, отдалившись от ствола дерева, направившись в глубь леса, касаясь древ, вдыхая глубоко воздух, будто это могло помочь. Тишина леса всегда умиротворяла, но пока что только выбивала дрожь в теле.
Смиренно Дорэль ожидала своей участи, но не этих слов, которые заставили давиться собственной кровью. Крылатая склонилась ниже, уперевшись руками в холодную землю. Её голос сорвался на крик, отдающий болью, горечью всех тех потерь, всех испытаний, пройденных за такой короткий срок.
Думаешь мне не больно?
Дорэль ногтями впилась в землю, а крылья точно скрывали её от взора Великой. Её дочь была слаба, но Небесная не должна этого видеть.
Как и ты я потеряла любимую, как и ты я была в отчаянии. Как и ты я желала смерти, ведь без неё мне не виден был свет. Когда Фаврир оторвала крылья, я обезумела от боли, я забыла всё, что-то всегда тяготило и только рядом с тобой я забывала об этом. Мне становилось легче, потому что ты стала для меня светом, вывела из тьмы. И я благодарна Великой за то, что смогла полюбить. Но когда я всё вспомнила я ведь предала её, Аэль, и я не сожалею о том, что полюбила вновь. Чаша моих грехов переполнена, прошу если ты уйдешь, то как мне жить?
Дорэль с силой сжала ткань на груди, словно так могла достать своё сердце, могла успокоить его, могла остановить. Глаза резануло, но слезам не позволили пролиться также, как и совсем недавно у тел павших.
Почему! Почему не убила меня? Почему приглядывала? Кормила и была так добра? Я не хочу жить такой жизнью
Ты хочешь моей жалости или любви?!
Оборвала Аэль дурфу резким металлом окрика, словно не голос это был, а выпущенный клинок. Птицы резко взмыли в небо, испуганные звуком и бой крыльев затих спустя пару мгновений. Разлилась тишина, как бездонная пропасть и пустота, что брала верх, разрывала нутро души, которой, казалось, хуже уже быть не могло. Ноги не слушались, внутри клубилось напряжение, било по разуму, что держался на остатках рассудка. Как тут продолжить путь, когда кричат на весь лес и причина тому ты сам. Баргустка прокручивала в голове слова дурфы, все больше и больше хмурясь.
Я уйду к жрицам, если ты продолжить так говорить. Отрекусь от поста царицы, а после буду танцевать для Переменчивой, пока она не усладится моими танцами и не призовет к себе.
Почти что богохульствуя, резко заявила Воздушная, положив руку на архон. А можно ведь было бы и зарезаться им прямо сейчас. Почему не выход? Чем хуже последнего воинского отступления?
Мысль оказалась последней добивающей каплей и хуже отличным ориентиром для сбившегося с пути уставшего гута. Путь до лагеря оказался сокращен. Резкая перемена ориентира была не первой за этот насыщенный день. Рука сама коснулась кинжала, стиснув его рукоять. Вот, под уходящий закат, лезвие осветилось палитрой холодных красок, отразившихся в глади витиеватого металла. Архон пламенеющий, как и мечи. Такой было сложно сделать. Аэль помнила, как сейчас, как сгибала металл, колотила по нему молотом вновь и вновь. Многим воинам хватало сил на создание своего архона, когда приходил час, но Аэль проводила время в кузне и до посвящения. Этот клинок отнял столько сил. Столько раз спасал жизнь своей владелицы. И теперь сиял пред глазами холодными сполохами, так же, как тогда в кузне.
Как бы не пыталась Огненная отдохнуть, а мысли не давали покоя царице. В произошедшем сегодня, казалось, было нечто неправильное. Сперва это ощущение Фаврир списала на алкоголь, который имел хотя бы слабые, да последствия. Но когда мысли помешали уснуть спустя целый час к ряду, царица невольно призадумалась. Плохое это чувство чувство неправильности. Оно заставляет отрицать сразу же, не взирая на размышления. Огненная села на постели, свесив ноги вниз, потерев переносицу пальцами.
Принцесса дурф Ее сама Фаврир отправила к Аэль, когда взяла в плен. В то время, этот поступок казался самым разумным, самым естественным решением, а сейчас сумбурной ошибкой, просчетом, как и то, что делала юная брюнетка с царицей Воздуха. Как бы она не покончила с собой, под тяжестью произошедшего, ежели она как мать, то точно не будет столь сильна, чтобы отпустить умершую под нажимом ухлестываний Дорэль.
Помотав головой, как мокрый пес, Фаврир поднялась с постели и прошла к столу с чашей приготовленной воды. Умывшись ей, царица обежала критичным взглядом палатку и откинула входной клапан, ее покинув. На душе скреблись кошки, а по середине, в соединении ребер, разливалось тугое напряжение.
Надо ее найти.
Подумала огнеликая, отправившись было к палаткам воительниц. Проходя мимо одной из них, Огненная мельком уловила разговор.
никогда не видела, чтобы царица так себя вела
Но она ведь из Скрытых Клинков, может поэтому уделяет столько внимания тренировкам. Это лучше, чем если бы воин терял свою форму
Запротестовал более высокий голос.
Не думаю, что она с дурфой пошла тренироваться. Того гляди дуэль задумала или еще чего. Вид слишком взвинченный для тренировки. Да и тем более в лесу!
Опроверг вновь низкий хрипловатый голос. Подумав, Фаврир развернулась и побрела к лесу. По тропе от него в отблеске последних лучей заката стояли палатки лагеря, а в дали чья-то фигура. Аэль?!
Перед глазами воительницы пронеслась вся жизнь. Вот смутный отрывок воспоминаний. Неуверенные шаги довели Аэль по деревянному полу до женщины. Плечи ее перемотаны бинтами, а руки тщетно сжимали друг друга. Девочка споткнулась на последнем шажке и полетел вперед, вцепилась ручками в крупную жилистую руку. Теплый печальный взгляд голубых глаз обратился с высоты в глаза девочки, пальцы разомкнулись и ладонь легла на маленькую головку.
Не забывай о том, кто ты, Аэль. Даже тогда, когда меня не будет с тобой.
Приглушенный хриплый голос стих. Сильные руки взяли на руки девочку, унося из дома. Маленькие ручки коснулись теплых влажных щек женщины, чью бровь и висок рассекал шрам, тонкой горизонтальной ниточкой затронув и нос.
В клан Воздуха, разомкнулись суровой тонкой линии губы, а в тот же миг ребенка забрали с рук. Запах животного ударил в нос. Странные звуки, скачки и чужие грубые объятия.
Аэль сморгнула. Казалось, этот эпизод давно канул в прошлое и девушка уже и забыла, как выглядела хал. Вслед за тем были дни жизни в клане. Обучение в классе, уроки обращения с оружием, драки с забияками и даже порка. Первая дружба, первая группа, а после и подразделение. Дни сливались в года, вспоминались счастливые и горестные мгновения. Первый бой, когда Аэль распороли бок и вместе с тем бедро. Девушка даже не думала, что выживет, но слушающая ветра вовремя заявилась и исцелила. Первая победа и первая горесть. И конечно же вспомнилась первая любовь, которая забрала первый поцелуй, а позже предпочла другую. Аэль сморгнула, шмыгнув носом, в котором появилась влага. Нет, сожалеть не о чем. Лишь бы простила богиня.
Кинжал подняли и вытянули руки перед собой, выставив перед грудью. Внутри буйствовал ветер, выл, будто самый свирепый ураган.
«Прошу, простите, Переменчивая», подумала Аэль. Руки резко двинулись к телу.
Аэль!
Выкрикнула напуганная дурфа, тело которой сжалось при виде занесенного лезвия.
Аэль, нет!
Рассек воздух крик. Вместе с ним взметнулись клубы ветра, взрывая ими землю под ногами воительницы и волной растекаясь вокруг. В миг поток, обрушенный на тело, достигнув его, подбросил Фаврир в воздух на десяток метров. Палатки дочерей Воздуха помял ветер, ближние смяв. Царица Огненная рухнула на землю, трижды подскочив при смещении в сторону. Воздух у тела сгустился, замутив облик фигуры в поле. Кинжал не достиг своей цели. Испуганный взгляд голубых глаз проследил за отскоками тела.