Тут в планах руководства «Алеута» происходят изменения. Всем очевидно, что идти на промысел, по существу, зимой не имеет смысла, и принимается, как оказалось, правильное решение: продолжить опытный промысел китов у островов Ревилья-Хихедо, после чего, зайдя в Гонолулу, следовать во Владивосток. За две недели охоты был добыт двадцать один кит и в трюмы базы были опущены первые десятки тонн ценнейшей продукции собственного производства.
Флотилия взяла курс на северо-запад в направлении родных берегов.
Далее произошли события, совершенно неожиданные для экипажа флотилии. Не упоминалось о них до последних лет и в советской литературе. Спасаясь от сильнейшего тайфуна, разразившегося в канун Нового года, суда оказываются на совершенно секретной, не указанной на штурманских картах, никому не известной японской военно-морской базе с дальнобойными морскими орудиями и подводными лодками, расположенной на одном из островов Бонинского архипелага. И только благодаря своевременному выходу в эфир и связи с советскими портами (а значит, и со всем миром) флотилия не была уничтожена. Историк В. Иваницкий, подробно описавший эти события в своей книге, считает, что это была «грозная, но пока неразгаданная прелюдия к Перл-Харбор».
Китобойная флотилия «Алеут» пришвартовалась в бухте Золотой рог вблизи Владивостока 21 февраля 1933 года. За инцидент с японской военно-морской базой капитан Бургхард решением «сверху» был снят с должности, а капитан-директором был вновь назначен А. Дудник.
Приняв флотилию, он сразу же в срочном порядке начал готовиться к первому промысловому рейсу. Самую большую трудность капитан видел в подборе команды. В рейс шли все прибывшие с «Алеутом» иностранные специалисты три гарпунера, два наблюдателя за китами, специалисты по разделке туш китов, механик жирзавода и даже один матрос первого класса. А. Дудник делал большую ставку на иностранцев, так как в экипаже, насчитывавшем более ста человек, только трое в какой-то мере знали китобойное дело. Необученность большинства членов экипажа представляла самую большую трудность.
28 мая 1933 года «Алеут» начал свой первый промысловый рейс. Первого кита, пятнадцатиметрового кашалота, добыли у берегов Камчатки. Все свободные от вахты члены экипажа вышли встречать этого кита. Уже на китобазе родилась традиция посвящения в китобои: для того чтобы стать настоящим китобоем, оказывается, надо было похлопать кита «по животику». Не знаю, чей это приоритет, но о существовании символического клуба «Похлопай кита» писали давно. В него вступали те, кто имел возможность в Антарктике похлопать или погладить по голове показавшегося из полыньи, чтобы подышать воздухом, кита малого полосатика. Когда кашалота поднимали по слипу на разделочную палубу, то над пустынным морем раздавалась музыка. Это судовой духовой оркестр играл советский гимн «Интернационал».
Следующим добытым китом был знаменитый синий кит, или блювал, самое большое животное планеты. Поднимали гиганта двумя 30-тонными лебедками. Его длина была 26.5 метров, и он не умещался на кормовой разделочной площадке. И разделывали его трое суток! Трое суток тяжелой и достаточно опасной работы по щиколотку в крови и жире.
Китов было много, тем не менее руководство посчитало необходимым обследовать все прибрежные районы Берингова моря и даже выйти в Чукотское море. Во всех районах добыча китов шла успешно.
Первый рейс флотилии был завершен 6 ноября. План добычи китов был выполнен и даже перевыполнен, но руководство флотилии было недовольно ассортиментом выпущенной продукции. Консервов было выпущено мало, всего 415 ящиков, а 1114 тонн жира оказались низкого качества из-за повышенной кислотности. Но уже во втором рейсе было добыто 339 китов и выработано 4574 ящика консервов. Не вызывает никаких сомнений, что это заслуга вала, а точнее, его отсутствие. Через некоторое время добыча китов возрастает в пять раз и будет соответствующий план по сырцу, валу и никаких консервов, консервная линия будет снята вообще. Жир плохой? Наплевать! Лишь бы было добыто побольше сырца. Вот и тухли уже добытые киты. Моряки шутили: «Хорошо еще, что вода холодная, тухли киты меньше».
Надо сказать, что в советской литературе практически нет или, во всяком случае, очень мало описаний первых лет работы советской китобойной флотилии.
Один из первых советских исследователей китов Борис Зенкович в книге «Вокруг света за китами» достаточно правдиво описывает первый рейс флотилии, добычу первых китов и работу иностранных специалистов. Этого нельзя сказать про последующие описания. Так, Анатолий Вахов в книге «Фонтаны на горизонте» нагородил такое, что читать ее сейчас и стыдно, и даже противно. Книга пытается создать впечатление, что реакционные силы всего мира ополчились на советских китобоев. Книга наполнена шпиономанией и ненавистью ко всему иноземному. Иностранные специалисты все либо горькие пьяницы, либо шпионы и диверсанты. Создается такое впечатление, что и киты тоже все вражеские агенты: то они выпрыгивают из воды, чтобы упасть на китобоец, то бьют его по корме и ломают винт. Марсовый наблюдатель по злому умыслу иностранного гарпунера падает с большой высоты вместе с ломающейся мачтой на палубу судна. Японцы ловят судно в специально расставленные сети. Китобазу пытаются сжечь или захватить в плен с помощью военных судов. Внедрившиеся в нашу советскую действительность вражеские агенты топят ни больше ни меньше, как транспорт, снабжающий флотилию углем.
Один из первых советских исследователей китов Борис Зенкович в книге «Вокруг света за китами» достаточно правдиво описывает первый рейс флотилии, добычу первых китов и работу иностранных специалистов. Этого нельзя сказать про последующие описания. Так, Анатолий Вахов в книге «Фонтаны на горизонте» нагородил такое, что читать ее сейчас и стыдно, и даже противно. Книга пытается создать впечатление, что реакционные силы всего мира ополчились на советских китобоев. Книга наполнена шпиономанией и ненавистью ко всему иноземному. Иностранные специалисты все либо горькие пьяницы, либо шпионы и диверсанты. Создается такое впечатление, что и киты тоже все вражеские агенты: то они выпрыгивают из воды, чтобы упасть на китобоец, то бьют его по корме и ломают винт. Марсовый наблюдатель по злому умыслу иностранного гарпунера падает с большой высоты вместе с ломающейся мачтой на палубу судна. Японцы ловят судно в специально расставленные сети. Китобазу пытаются сжечь или захватить в плен с помощью военных судов. Внедрившиеся в нашу советскую действительность вражеские агенты топят ни больше ни меньше, как транспорт, снабжающий флотилию углем.
А иностранные фирмы шлют плохой уголь и китовые канаты.
Очевидно, в целях конспирации Вахов переименовывает единственную и известную на весь мир советскую китобойную флотилию «Алеут» в «Приморье», а китобойные суда в «Труд» и «Фронт». Вот попробуй догадайся!
Вот только несколько цитат из этой постыдной книги: «Вокруг поднимались фонтаны воды от рвущихся снарядов. Американцы вели беглый огонь. Наводчики у них были, как видно, не особенно опытные: снаряды летели мимо китов. Но вот один кит рванулся и ушел на глубину Морякам давно известно, что американские китобои бьют всех встречающихся на пути китов, не щадя ни малых, ни сосунков Вся охота иностранцев это сплошное истребление китов»
Вот еще характерная цитата из этой книги: «Степанов (политический помощник капитана) сказал: «Борьба так не закончится. Еще раз придется встретиться с врагом! Врагу не поздоровится!»
Кончается все «благополучно»: враги, почти все троцкисты, сурово наказаны, а советская действительность, естественно, торжествует.
То, что я посчитал нужным привести из книги Анатолия Бахова, является неправдой о советском китобойном промысле. Так, в частности, мне удалось пообщаться на промысле с китобоями, которые еще работали с иностранными специалистами. Мнение у всех было однозначным: хорошие они ребята! И, конечно же, не было никаких американских хищников-китобоев и тем более каких-то шпионов и диверсионных актов. Это была писательская и, по существу, грязная ложь, показательная для того периода, периода так называемой холодной войны, и имевшая четкую ориентацию: оболванивание читателя, нагнетание шпиономании и всеобщей подозрительности, и позднее получившая даже полуофициальное название «контрпропаганда».
А правда была такая: суровые будни первых лет нового для страны промысла. Россия голодала, власть громила так называемых кулаков и загоняла людей в колхозы. Нарастали масштабы репрессий.
Флотилия работала на угле. Угольная пыль была повсюду. Из труб валил черный дым. В каютах китобойцев, кишащих тараканами, негде было повернуться: даже в каюте капитана, если он сидел, присесть вошедшему уже было некуда.
Неопытность людей давала о себе знать на каждом шагу. Оказалось, что добыть кита проще, чем потом его обработать. Не умели элементарного: переворачивать тяжелую тушу с одного бока на другой при разделке, находить суставы, чтобы отделить голову от туши, разделить на части позвоночник. Норвежский мастер, конечно, по-своему объяснял и показывал, но его трудно было понять. Наивно было рассчитывать, что три иностранных специалиста, даже хорошо знавших свое дело, обучат полторы сотни людей новым профессиям.
Не хватало кожаной обуви для раздельщиков. Палубные приспособления нередко не выдерживали колоссальных нагрузок: системы, рассчитанные на десять тонн, подвергались нагрузкам в 4050 тонн. Однажды чуть не случилась большая беда. На кормовой площадке шла разделка 40-тонного финвала. При переворачивании кита оборвалось одно из приспособлений и тяжеленная туша стала скользить по палубе к борту. База дала крен, и кит пошел еще стремительнее. Под бортом как раз стоял китобоец. Кто-то закричал: «Раздавит, китобоец!» К счастью, кит задержался у кнехта (металлическая тумба для крепления швартовых канатов). Уже потом во Владивостоке вместо леерного ограждения из тросов был поставлен надежный цельнометаллический фальшборт.