В другом рейсе в аналогичной ситуации матрос не успел убежать от шедшего на него кита и он правильно предпочел выпрыгнуть за борт. В противном случае он был бы неминуемо раздавлен. База лежала в дрейфе, и вытащить моряка было делом техники.
Но все трудности жизни скрашивались роскошной природой Камчатки. Дело в том, что первые годы промысла база «Алеут» почти весь сезон стояла на якоре в красивейшей бухте Моржовая. И китобойцы, не уходя далеко в море, добывали много китов и приводили их на китобазу. На берегу бухты были построены небольшие складские помещения для хранения различного промыслового снаряжения, необходимого для промысла в текущем году и оставляемого на зиму для работы в следующем году. Жил там и сторож. Но однажды снежная лавина, сорвавшаяся с крутых склонов, разделалась с антропогенным воздействием на берегах великолепной бухты. Восстанавливать уже больше никто и ничего не стал.
В бухте Моржовая 1985г.
Не миновала страшная волна репрессий и «Алеут». В 1936 году капитан-директор «Алеута» А. Дудник был награжден высшей правительственной наградой орденом Ленина. А в 1937 году флотилия впервые провалила план добычи китов. Сразу же нашлись «враги народа». Начались аресты. Набирал ход маховик репрессий, как свидетельствует В. Иваницкий, и во Владивостоке. Арестовали управляющего Крабоморзверотреста и многих руководителей города. А в 1938 году был арестован и А. Дудник. Почерк арестов «от Москвы до самых до окраин» (слова из патриотической песни тех лет) был во многом схож. Люди в форме НКВД появились на «Алеуте» в последнюю ночь перед выходом в море. Китобаза вместе с китобойцами была уже выведена в рейд. Катера доставляли последних загулявших в городе моряков и отвозили обратно провожающих. Оставалось совершить формальность со службой капитана порта. Однако вместо представителей этой службы на борт прибыла группа представителей другой службы. Дальше обыск и следственная камера. Обвинения превзошли самое больное воображение. Следователь: «Мы располагаем надежными свидетельствами о ваших давних преступных связях с японской разведкой Давно известны ваши преступные намерения продать китобойную флотилию японскому рыбопромышленному концерну» (из книги В. Иваницкого). Дальше тюрьма, побои, попытки заставить А. Дудника пойти на лжесвидетельство и так далее.
Я начал проводить исследования китов на базе «Алеут» в 1957 году, то есть через двадцать пять лет после начала советского китобойного промысла. Флотилия в прошедшем году была переоборудована и в первый раз работала на жидком топливе. Это, конечно же, был крутой перелом во всем в работе и жизни китобоев. Но тем не менее бытовые условия оставались практически почти невыносимыми.
В большей части жилых помещений команды стояла жара. Иллюминаторы открывать было нельзя, так как с разделочных палуб по ним текли кровь с жиром, а в шторм, когда китов не добывали, в иллюминаторы хлестала вода. Цементная палуба была почти раскаленной, и ходить по ней без обуви было нельзя. Китобои мастерили себе из дерева колодки, в которых также было удобно ходить в душ после работы. По ночам все задыхались от духоты, обливаясь потом. Поэтому многие раздельщики, смертельно уставшие, не снимая прожиренной и вонючей робы и сапог с шипами, спали в коридорах. Когда китов не было и коридоры почти блистали чистотой, все наполнялось густым запахом одеколона и даже дорогих духов. Только самые наивные или новички на промысле могли предположить, что китобои так интенсивно соблюдают личную гигиену.
Спиртного на советских флотилиях в свободной продаже никогда не было, хотя и «сухого закона» не было тоже. И моряки с поклоном шли к промтоварным ларькам.
Питание на всех советских флотилиях было соответствующим бытовым условиям: однообразные каши, сушеные картофель, лук, морковь и извечная полусгнившая капуста. Зато, в отличие от других советских судов, вдоволь можно было есть мясо, китовое, конечно. Оно было вкусным в разных видах и в котлетах, и в отбивных. Из плавников усатых китов делали холодец. Для себя мы в «охотку» приготовляли китовые мозги, жарили семенники и варили почки от молодых китов. Можно было пожарить китовую печень, не уступающую по вкусовым качествам скотской. Но ее обязательно надо было предварительно очень хорошо отмочить в соленой морской воде, чтобы удалить витамин А, который содержится в печени китов в таких больших количествах, которые уже вредны для организма человека. Иногда я любил побаловаться строганиной (тонкие пластинки замороженного мяса) из сердца кита. А некоторые работники базы выпивали по кружке китового жира.
Китобаза «Алеут», будучи в своей основе грузовым пароходом, не была приспособлена для работы людей на палубах. Она «не отыгрывалась», как говорят моряки, на волне, а как утюг (очень меткое выражение моряков) врезалась в набегающие волны и всей массой принимала на себя многотонные массы воды, которые все сметали на своем пути.
Я был свидетелем, когда большая волна, перевалив через нос базы, понесла по палубе пласты мяса по тонне и больше, завернув в них одного из раздельщиков. Когда его товарищи, улучив момент, подбежали к этой горе мяса, прижатой к тому же к носовой надстройке, то увидели очень неприятную картину: из этой мясной горы торчала рука человека. К счастью, все окончилось благополучно: пласты мяса аккуратно растащили лебедками, а матроса бережно извлекли на белый свет. Он не пострадал.
Здесь можно вспомнить, что все раздельщики обладают не только прекрасным здоровьем, но и недюжинной силой, причем сами внешне ничем особенным не выделяясь. Как-то мы как зачарованные наблюдали за почти артистической работой двух раздельщиков, которые взмахом фленшерных ножей легко и даже изящно рассекали как бумагу толстые, до 20 сантиметров и более, пласты сала, делая в них почти метровые надрезы и загружая их в жироваренный котел. Однажды один из тяжеловесов из состава научной группы базы решил попробовать свои силы и попросил нож у раздельщика. Размахнувшись, он изо всей силы ударил по пласту сала, но нож, к его и нашему удивлению, вошел в пласт сала всего на 23 сантиметра.
Переоборудование флотилии «Алеут» для работы на жидком топливе позволило флотилии оторваться от берегов, и в 1957 году начался пелагический период ее промысла и продвижение на восток к Командорским и Алеутским островам. Китов разных видов было много, и часто часам к десяти уже передавалась команда: «Прекратить охоту!» Это означало, что китов уже добыто столько, сколько может обработать база. А может, и больше.
В те годы, как правило, с китов снималось только сало, а у кашалотов отделялась еще и голова. Мясо усатых китов использовалось лишь в очень небольшом количестве. Своих морозильных установок на «Алеуте» не было, а транспортные рефрижераторы, называемые китобоями для простоты и за сходство набора букв жирафами, не успевали морозить мясо и транспортировать его во Владивосток. Частично использовались кости китов для производства муки. Гигантские туши китов через слип выбрасывали в море. Эти огромные плавающие останки морских исполинов, называемые китобоями почему-то шашлыками, отмечали путь базы. Суда, следующие к флотилии, натыкались на эти останки и понимали, что вышли в район работы флотилии.
Хорошим ориентиром являлся также тяжелый, без преувеличения тошнотворный запах от переработки китов, который буквально повисал в воздухе и в безветренную погоду давал о себе знать задолго до появления китобойной базы на горизонте. Когда переходишь с судна на базу, то к горлу подступает тошнота и кажется, что к этому запаху никогда невозможно привыкнуть. Но проходит очень короткое время, буквально минуты (для разных людей это время может быть различным), и запах перестает ощущаться. Однако я знал научных сотрудников, которые так и не могли привыкнуть к этому зловонию, ежедневному, ежеминутному, от которого, как поется в песне, «не спрятаться, не скрыться». (Правда, в песне говорится про любовь.) Как влияет, вернее, влиял этот запах на организм человека (хорошо априори вряд ли), установить уже никому не удастся.
Анализируя материалы промысла, можно говорить, что даже тогда, когда китов было много, нарушения правил ведения промысла пусть относительно небольшие, но были. Хотя инспектор на базе при этом присутствовал и уже тогда нарушения не передавались в IWC. Вообще, советская национальная инспекция по китобойному промыслу заслуживает того, чтобы на ней и ее работе остановиться отдельно.
Глава 2
Национальная инспекция по китобойному промыслу
Советский Союз в лице президиума Верховного Совета 15 июля 1948 года ратифицировал Международную конвенцию по регулированию китобойного промысла, основополагающего документа, оговаривающего все правила ведения китобойного промысла. Между тем можно утверждать, что все годы ведения промысла до 1972 года, когда была введена Международная инспекция по китобойному делу, советские китобои с благословения руководящих органов никогда и ни по одному пункту не выполняли правил ведения промысла, предусмотренных конвенцией.