Море, тёмное в своей массе, на востоке было светлым и играло слабыми волнами в отражении голубого неба. В результате этой игры на поверхности мелькали тёмные спинки волн, чем-то схожие на спины косяка рыб, проплывающего через этот сегмент светлой поверхности моря. На остальной темнеющей частью поверхности моря слабый ветерок с суши творил мелкую зыбь и казалось, что море дрожало, выдавая свою дрожь на поверхность этой зыбью.
Проплыл по светлому сегменту моря, там вдалеке, у самого горизонта, кораблик, оставляя за собой след в виде точек и тире, как у азбуки Морзе. И это сообщения я с лёгкостью прочитал: «Встречаю рассвет и приветствую восходящее Солнце!» Какой милый кораблик, подумал я И я не удержался, чтобы не помахать ему рукой.
Всё и все в мире: небо, море и даже кораблик в море, а также все обитатели суши были готовы к приходу Солнца. А его подозрительно всё не было и не было Складывалось впечатление, что оно передумало сегодня, а, может быть и в последующем, приходить в наш греховный мир. И в душу невольно закрался ужас! Я вспомнил детскую сказку с таким же сюжетом
Но прошло ещё несколько минут тревожного ожидания. И, вот радость! В разрыве между сплошной полосы мглы над горизонтом показался край Солнца слабая надежда на то, что Добро в этом мире всё же восторжествует над Злом! И в этом разрыве, как в розовом прищуре глаза огромного ящера, проплыло всё Солнце своим приглушённо-розовым диском. А ещё через минуту оно победно выскочило над серой мглой, вальяжно вытягивая своё огромное розовое тело из вязкой массы мглы, и уже быстро устремилось вверх, к своему зениту.
Радости не было предела! Хотелось танцевать и петь, хлопать в ладоши, поздравляя победителя Но тут же подумалось: что скажут обо мне те редкие курортники, которые уже стали появляться на пляже? И не вызовут ли они мне бригаду скорой помощи? Потому-то свой душевный пыл я спрятал глубоко в себя. Но при этом подумал: «Как тяжело Человеку не проявить истинно человеческое, не опасаясь того, что его не отвергнет и не изолирует от себя это человеческое общество!» И мне после этого стало так грустно. И слеза накатилась на глаза
Но реальная жизнь не позволила долго грустить и печалиться. Тем более что Солнце начало творить всё новые и новые картины. Разлитый Солнцем по небу розовый цвет огня вскоре вобрался самим Солнцем в себя. По поверхности моря от Солнца прямо ко мне ринулся столб огня, который на контрасте с остальной частью тёмного моря показался более ярким, чем само Солнце, да и цветом был огненный, в отличие от жгучей желтизны Солнца. И мне казалось, что в благодарность за то, что я так тонко чувствую всё происходящее, Солнце дарит всё это только мне одному в этом мире
То ли от самого Солнца, то ли от этого столба жара на воде, на открытые участки моего тела полилось нежное тепло и не столько физическое, сколько более нежное и нематериальное ощущение теплоты, которым одаривает мать своего младенца на своей груди И я на миг всей своей сутью переселился в этот тонкий мир неги и блаженства. Миг был для этого мира, а «там» это была беспредельность, как во времени, так и в пространстве
3 августа 2015 года. Понедельник
Чары восхода Солнца
Вчера перевалило через середину моего пребывания на отдыхе в Хургаде на Красном море в отеле «Al Samaka Beach». И с сегодняшнего дня, мой отдых, как всё убывающая луна, начал медленно, но уверенно сокращаться. И знаю, что в последующем, особенно в последние дни отдыха, это убывание, в отличие от луны, пойдёт всё ускоряющимися темпами.
Сегодня наконец-то в полном объёме наблюдал восход Солнца. С полпятого был уже на ногах. Ночь была при уходящей власти и зыбким сереющим покрывалом ещё лежала на территории отеля, позволяя только фонарям освещать отдельные свои участки. Слабый ветерок едва заметно шевелил веер широко раскрытой кроны пальм. И над всем этим миром была хозяйкой Луна. Она висела своим полным диском прямо над головой и истощала на землю свой серебристый свет. Но всё это я воспринял автоматически и мало обращал внимания. Потому что меня ждало основное действо восход Солнца.
Когда я покинул палисадник отеля с множеством пальм, кустов иранских роз, аккуратно подстриженных кустарников и всяких других растений, создающих некоторый микромир, и выскочил на простор у моря, где только песок, камни, шезлонги и теневики-зонты из высохших листьев пальм, я заметил, что восток уже начал сереть. По-прежнему, по краю горизонта, по всей окружности серела широкая полоса не то тумана, не то мглы. И сзади меня переходила в такое же серое небо. Ведь ночь уже начала сходить со всего небосвода под натиском сереющего востока.
Я сижу на самом краю суши у самого моря самом козырном месте, открытом мною ещё с вечера. Сотни тонн песка и камня пришлось высыпать в море, чтобы удлинить метров на двести полуостров, который врезался в открытое море. И я на самом его краю.
Из сереющего мрака отступающей на Запад ночи я, вместе с Природой входил во всё светлеющее утро. Тишина и безветрие накрывало всё вокруг. Море было такое спокойное, как ставок у нас на Украине в тихую погоду, и даже больше зеркало воды было ровным и гладким как стекло, до самого горизонта. И это, наблюдаемое мною уже в который раз, казалось необычным и загадочным. Как и чем, какой силой можно было усмирить такую огромную стихию, как море. Такого я ни разу не наблюдал на Чёрном море в Крыму, где проживал не один месяц подряд в курортный сезон лета. И ни разу не видел такого спокойного и умиротворённого моря. Там оно даже в полный штиль шумело, накатывая свои мелкие волны на галечный берег: как будто дышало и шумом волн по гальке показывало, что оно живое. А здесь, в этот ранний час море застыло в своей мертвенной бездыханной позе. И невольно задумываешься: а живо ли оно ещё? Но, посмотрев в воду, в его глубину и увидев отдельных, по нашим меркам, аквариумных рыбок, медленно снующих между кораллами и целые тучи косяка мельчайших рыбок, клином прорезающих толщу воды, отбрасываешь всякие сомнения о живом Красном море.
На востоке, там, где должно взойти Солнце, над тёмной полосой мглы заблестели необычной белизной редкие, но довольно длинные перистые облака. Они как бы определяли границу между уже серым ночным небом и местом, где должно произойти святое действо границу между Злом и Добром.
А действо уже, похоже, началось. В разрыве между перистыми облаками и сплошной серой полосой над горизонтом чуть-чуть зарозовел просвет, затем этот розовый цвет начал проливаться выше на светло-голубой небосвод, обрамляющий восточную часть неба, как бы утверждаясь на нём. И, как будто радуясь этим преобразованиям неба на востоке, море приобрело на этом участке белесый цвет. А северный лёгкий ветерок творил на его поверхности множество тёмных штрихов в виде тёмных спин рыб, как будто тысячи их подплыли к поверхности и своими спинами разрезали её. Море подо мной начало плескаться о камни и как будто монотонно о чём-то рассказывало, да так убедительно, что не поверить было невозможно. Я только об одном жалел, что не знал языка моря и не мог понять его рассказ. Но знал, что подсознательно воспринимаю всё, что море с таким увлечением повествует. И когда высшие силы позволят мне проникнуть в мой тонкий мир, я этот рассказ обязательно передам для ознакомления всем в нашем материальном мире.
Пока я пытался понять то, о чём говорит море, розовый цвет на востоке куда-то исчез. Скорей всего, свой жар он перенёс на остальную часть неба, превратившись в яркую голубизну на большей его поверхности.
Луна уже не была такой ярко-серебристой, как ещё полчаса назад, а висела скромно и отчуждённо, будь-то кем-то незримым пришлёпнутая к куполу неба, как незваный гость на празднике жизни. Висит себе поблёкшей серебряной монетой, как будто хочет сказать: «Несмотря на рассвет и скорое появление Солнца, а я всё же на небе и главней меня на небе пока никого нет!» Услышав это, восток с удвоенной силой и энергией стал проявлять свою активность: начал выдавливать из туманной мглы ленивое со сна Солнце, разогревать для него место на небосводе и осветлять всё полушарие неба в голубой цвет. И только тогда Луна совсем померкла, превратилась в едва приметный белесый диск.
Над краем серой, опоясывающей горизонт мглы, появился едва заметный розовый край солнечного диска, но по темпам его увеличения стало ясно, что победа будет за ним. Солнце как будто вылупливалось из этой вязкой серости и своим же жаром очищалось от остатков зла ночи, попадая в подготовленное и прогретое место небосвода. Как новорожденный ребёнок помещается в тёплое ложе.
Но на его пути возникла ещё одна преграда на краю вязкой мглы в виде отделившейся от неё тучки. Очередная преграда Солнцу уже не была опасна, хотя она и пыталась бросить на Солнце тень или, того хуже, разорвать Солнце на части. Но Солнце, уже набравшее силу, прорезало эту чёрную тучу как нож масло и, оставив позади себя последнюю преграду, вырвалось наконец-то на просторы чистого неба! И только сейчас, после последней победы Солнца, на воде появилась широкая розовая дорожка как знамя Победы сил Добра над Злом. Солнце торжествовало, сияя в небе и окружив себя ярким, до боли в глазах жгучим ореолом.