Заключённый кивнул.
Так вот Сержант вдруг почувствовал себя неуверенно ему никак не удавалось разглядеть в глазах стоявшего перед ним человека привычного страха. Так вот, первое, что тебе надлежит запомнить, это то, что тут не курорт, тут каторга. Ты понял меня? Ка-тор-га-а-а!!! протянул сержант, приближая своё лицо к лицу заключённого. И планета эта называется Тарс, а не Эльри или там ещё как-нибудь Каторга, а не курорт, снова повторил он и на миг задумался. Словно бы и сам усомнился, а правда ли тут не Эльрийский курорт?
Я запомнил, согласился заключённый.
Молниеносным движением сержант нанёс ему короткий удар в живот, от которого заключённый согнулся пополам, пошатнулся и хрипло закашлялся.
Второе, что тебе надлежит запомнить, спокойно продолжал сержант, это то, что ты не должен раскрывать свою пасть. Даже когда тебя станут бить. А бить тебя будут часто. День, когда этого не произойдёт, ты должен будешь считать праздником. А праздники на Тарсе-I большая редкость. Ты понял?
Заключённый выпрямился и кивнул. Его сильно шатало, глаза покраснели, на губе выступила капелька крови.
А когда мы тебя забьём насмерть, говорил сержант, ты должен быть благодарен, что это произойдёт быстро. Относительно быстро, разумеется, добавил он. Потому что неблагодарные рабы всегда получают хороший урок сразу же после оживления. Ты понял?
Заключённый кивнул.
Хватит уже ему мораль читать! проворчал детина, подходя к заключённому.
Сержант хмуро посмотрел на детину и снова перевёл взгляд на заключённого. Он всё ещё испытывал чувство неуверенности. Словно держишь в руках парализатор «Уж-игла», заряженный смертельным ядом. И знаешь вроде, что противнику никуда не деться, а всё равно не по себе, всё равно свербит мысль, что вместо яда в иглах обычная, относительно безвредная жидкость, способная лишь обездвижить на время. Так же и с этим заключённым
Наши имена тебе знать незачем, сказал сержант. Потому что ты никогда не будешь обращаться к нам по имени. Единственное, что тебе надлежит запомнить, это то, что мы охрана. Крепко запомнить, навсегда. Ты понял?
Я запомню, хрипло произнёс заключённый.
Сержант взмахнул рукой, но кулак его не достиг цели. Заключённый перехватил руку сержанта, сжал её, дёрнул на себя и вывернул. Сержант испытал невыносимую вспышку боли и услышал, как хрустнула кость в локтевом суставе.
Я запомню, повторил заключённый. И я обязательно вернусь сюда. И тогда уже умирать будешь ты. Часто и медленно
Худощавый неожиданно возник за спиной заключённого, но тот резко пнул назад ногой и худощавый с визгом рухнул на колени.
Это касается всех троих, добавил заключённый, отталкивая от себя сержанта и нанося удар оторопевшему и потому совершенно не сопротивляющемуся детине.
Детина, казалось, этого удара даже и не почувствовал. Он ошалело посмотрел на заключённого и растерянно произнёс:
Ну, теперь тебе конец!..
И тут слух резанул громкий свистящий шорох выстрелившего бластера. Голова заключённого дёрнулась, на виске возникло чёрное обуглившееся пятно, человек как-то неестественно повернулся, взмахнул руками, словно собираясь пуститься в пляс, и рухнул на металлические плитки пола.
Идиот прошипел сержант, подходя к заключённому и массируя на ходу руку. Чуть руку мне не сломал, сволочь Ты как? Он посмотрел на холёного, всё ещё державшего в руке бластер. Потомство иметь сможешь?
Детина захохотал.
Я его на лоскутки порежу, проскулил холёный, с трудом поднимаясь на ноги. Я его он у меня сволочь
Пошли к айттеру, прервал его сержант, глядя на начавший уже дымиться труп заключённого. Он должен ожить минут через пять.
Тело заключённого истаивало на глазах. И через миг на полу осталась лишь кучка серо-зелёной одежды.
Пошли, поторопил сержант, первым направляясь к двери.
Ну, сейчас он воскреснет, многообещающе простонал холёный, кое-как перебирая ногами, уж я ему устрою Давно я не был так зол.
Давно ты как следует не получал! хихикнул детина. А ведь и мне от него досталось! С неожиданным удивлением детина посмотрел на сержанта, словно только что вспомнил удар, нанесённый ему заключённым. Ну, сволочь! Раз двадцать убью его, это точно!..
И детина принялся живописно излагать, что именно он будет делать с заключённым, когда тот воскреснет. Сержант тяжело вздохнул воображение у детины было убогое, и дальше «я его так» и «я его этак» фантазии не заходили. Злобный же прищур худощавого был страшен. Сержант невольно посочувствовал несчастному заключённому, которому предстояло провести немало часов в обществе этого холодного, жестокого и беспощадного садиста. Впрочем, жалость эта мелькнула и пропала. Потому что сержант тут же вспомнил, что приходилось испытывать ему самому сержанту Имперской охраны, когда случалось оказываться в подобном положении.
Пошли, поторопил сержант, первым направляясь к двери.
Ну, сейчас он воскреснет, многообещающе простонал холёный, кое-как перебирая ногами, уж я ему устрою Давно я не был так зол.
Давно ты как следует не получал! хихикнул детина. А ведь и мне от него досталось! С неожиданным удивлением детина посмотрел на сержанта, словно только что вспомнил удар, нанесённый ему заключённым. Ну, сволочь! Раз двадцать убью его, это точно!..
И детина принялся живописно излагать, что именно он будет делать с заключённым, когда тот воскреснет. Сержант тяжело вздохнул воображение у детины было убогое, и дальше «я его так» и «я его этак» фантазии не заходили. Злобный же прищур худощавого был страшен. Сержант невольно посочувствовал несчастному заключённому, которому предстояло провести немало часов в обществе этого холодного, жестокого и беспощадного садиста. Впрочем, жалость эта мелькнула и пропала. Потому что сержант тут же вспомнил, что приходилось испытывать ему самому сержанту Имперской охраны, когда случалось оказываться в подобном положении.
Часовые у дверей, за которыми располагался айттер, при появлении этой решительно настроенной троицы встали по стойке «смирно». Сержант приказал открыть дверь, и они вошли в просторную светлую комнату. Стены, пол и потолок тут были выложены белой пластиковой плиткой, легко моющейся и совершенно не пропускающей за пределы комнаты никаких звуков. Ослепительно-белый овальный диск айттера на этом фоне почти не был заметен. Тонкие изогнутые ножки, на которых покоился диск, тоже не бросались в глаза, и создавалось впечатление белого облака, парящего в вылинявшем от жары небе. Лишь небольшой пульт управления напоминал о том, что здесь, в этой комнате, находится айттер устройство, способное вернуть к жизни любое живое существо, которое предварительно было подвергнуто процедуре снятия матрицы.
Успели, облегченно вздохнул худощавый, увидев пустующий пока диск, и плотоядно ухмыльнулся. Даже сигнал ещё не сработал
Сигнал срабатывал каждый раз за две минуты до появления объекта неприятный звук высокого тона, ярко-синяя мерцающая полусфера, окутывавшая белый диск. Ничего этого пока не было.
Сержант вдруг подумал, что никто толком не знает, как именно снимается матрица. Что айттер измеряет, запоминает, фиксирует? И как он воссоздаёт человека? Да и не только человека ксионийцы, кассилиане и альгатирейцы тоже бывали гостями урановых рудников Тарса-I. Вечными гостями, умирающими бессмертными. И каждый раз айттер срабатывал как часы
Сержант нахмурился. Эта мысль почему-то вызвана у него тревогу. Некоторое время он пытался понять, что же его беспокоит, но так и не смог. И только когда его худощавый приятель посмотрел на часы и недовольно проворчал: «Долго что-то», до сержанта дошло, что да, действительно, на этот раз что-то слишком уж долго.
Не пора ещё? нетерпеливо спросил детина.
Вроде пора бы уж, пожал плечами сержант. Ладно, подождём ещё, куда он денется?!
Прошло десять минут. Овальный диск по-прежнему оставался пуст.
Что-то он долго не воскресает, проворчал худощавый.
Испугался! захохотал рябой детина.
Сержант промолчал. Действительно, на этот раз процесс воссоздания занял намного больше времени, чем это бывало обычно. Пять-семь минут ну, пускай, десять. Но они стоят здесь уже минут пятнадцать, не меньше!..
У сержанта мелькнула совершенно дикая мысль, что заключённый вообще не появится. Но это же просто невозможно! То есть возможно, конечно Если айттер, на котором была снята матрица, разрушен и перестал функционировать. Именно не вышел из строя, а полностью разрушен. Потому что вывести из строя айттер до сих пор не удавалось никому основным элементом его служит этот самый белый овальный диск. Сложная конструкция из кристаллов, в которой никто до конца толком так и не разобрался, ни один учёный. Пользуются, а как она работает представляют себе довольно смутно. И повредить этот диск невозможно, разве что сунуть его в какую-нибудь сверхновую звезду. Но подобного, разумеется, никто с этим айттером не вытворял. Так что сбой в его работе просто невозможен, если
Если матрица, только что снятая с человека, была не первой. Воскрешение всегда происходит лишь на том айттере, на котором была снята первая матрица. Однако в личном деле этого заключённого не было указано, что матрица уже снималась.