Тут и Митрофан Игнатович шёл мимо или, может, даже специально подошёл к нам, и сходу напористо спросил:
Признавайтесь студенты, с каким настроем едете? Не опозорите наш колхоз, поступите?
Колька, растроганный прощанием с расплакавшимися братишками, шмыгнул носом и ответил:
Не, не должны опозорить. Мы ж почти всё лето готовились к экзаменам.
Да я знаю, что готовились, на работу вас даже не посылали. Поэтому
не имеете права теперь подводить наш колхоз и школу свою.
А мы и не подведём. Вот увидите, как можно увереннее ответил я.
Митрофан Игнатович повернулся ко мне и произнёс:
Ты, Женька, вижу, смело за всех расписываешься. А тут нам Ксения Стефановна рассказала за то, что берёшь на себя ответственность самим, без взрослых добраться до учёбы. Признавайся мне как руководителю, не переоцениваешь ли свои силёнки?
Немного замявшись и не так уверенно, но всё же заявил председателю:
Я всё разузнал у Петьки, и на поездах ездил не раз, а чего не знаю, так расспрошу. На больших станциях и специальные справочные окошки есть, и людей же полно. Подскажут, если спросить.
Рассуждаешь по-взрослому, хоть и маловат пока. И план верный придумал. Молодец! Уважаю! Дай пять! сказал Митрофан Игнатович, пожимая мне руку.
А потом скомандовал:
Давайте грузитесь, а то машина в колхозе нужна.
Отец Алёшки тоже залез с нами в кузов машины, Колькин сел в кабину они решили проводить нас до станции. Машина тронулась, и люди ещё долго махали руками нам вслед. На станции мы перенесли вещи в зал ожидания, шофер Иван Цепковский всем нам, как взрослым, пожал руки, пожелал удачи и сказал, что будет спешить назад в колхоз. Василий Никитьевич что-то сказал Кольке потихоньку и объявил вслух, что поедет на машине назад. Фёдор Федотович остался с нами, чтобы помогать садиться в вагон. И нам от этого было лучше, потому что у него были часы карманные, и мы могли узнавать, сколько оставалось ждать поезд. На станции пацаны выкинули Тонькины цветки, а я спрятал в чемодан, положив их в тетрадку между листочками.
Без пятнадцати десять пришла кассирша. Специальным ключом открутила болт, которым закреплялась металлическая шина, перекрывающая обитую железом дверь в кассу, откинула её к стенке и открыла внутренние замки на двери. Зашла внутрь, закрыла за собою дверь на замок, а окошко кассы не открывала. Вслед за кассиршей в зал зашло много людей, которые тоже собирались ехать на этом поезде. Но я заранее уже стоял у кассы и оказался первым в очереди. На прошлой неделе я приезжал велосипедом на станцию узнать цену билета до Таловой. Билет стоил тридцать семь рублей, но пацаны мне дали по пятьдесят рублей, на всякий случай, если вдруг билеты окажутся дороже. И я уже давно знал, что кассиршу зовут Катя. Поэтому, как только окошко кассы открылось, сразу же обратился к ней:
Тётя Катя, нам нужно пять билетов до станции Таловая. Скажите сколько денег нужно за пять штук?
А ты знаешь, что до Таловой только с пересадкой в Лисках можно доехать? уточнила она.
Да, конечно.
Раньше вы уже ездили в Таловую, или первый раз?
Первый раз едем, но нам парень, который туда уже ездил, рассказал и про пересадку, и про то, на какой поезд из Лисок нужно садиться до Таловой.
Ну, из Лисок через Таловую летом не один поезд проходит, а много. Только на скорые трудно будет закомпостировать билеты, но, наверно, есть и местные поезда, На такой будет проще.
Да нам Петька говорил, что ночью там будет поезд, на который всегда места есть. Наверно, это и есть местный.
Потом кассирша стала смотреть в свои бумаги, а посмотрев, спросила:
Билеты тебе в общий вагон, или в плацкартном хотите прокатиться?
В общий, конечно, зачем нам в плацкартный, уверенно заявил я.
Да это я так, пошутила. В плацкартный мне и мест не давали на сегодня. Готовь сто восемьдесят пять рублей.
Я подал ей двести рублей. Кассирша взяла деньги и начала выписывать билеты. Но билеты она нам выписывала не такие картонные, которые я всегда покупал, когда мы с мамой ездили на поезде, а бумажные. Когда закончила писать и пробивать дырки с номером поезда и датой, подала мне пятнадцать рублей сдачи и стала объяснять:
Имей в виду, в Лисках кассы не в здании вокзала, а в отдельном помещении в таком большом, деревянном. Приедете, посмотрите по расписанию, если скоро будут поезда на Балашов, то можете попробовать закомпостировать на них билеты. Хотя летом, конечно, все поезда забиты, и места вряд ли будут на дальнем следовании. Но если повезёт, то ещё днём приедете и не будете до ночи торчать.
Ой, спасибочко, мы не знали, что там касса в отдельном помещении. Теперь будем знать.
Да там в этом помещении касса не одна, а больше десятка. Но вас пятеро. Каждый очередь занимайте, может, кому и повезёт достояться. Тогда ему все билеты отдавайте, пусть он на всех сразу компостирует.
Не успели мы разобраться с деньгами сдачи от покупки билетов, как мужики сказали, что уже открылся семафор на прибытие нашего поезда. Все пошли к тому месту, где будет останавливаться общий вагон. И Фёдор Федотович договорился с людьми, чтобы они пропустили нас с чемоданами вперёд, потому что нам далеко ехать.
В вагоне мест было мало. И те, которые ехали до Митрофановки, даже в вагон не заходили, а остались в тамбуре. Мы нашли два рядом свободных места боковых и одно напротив. Я и Толик сели в проходе, а Колька захватил то место, которое напротив. Посоветовали Алёшке и Федьке походить по вагону, поискать, где ещё места окажутся, но они сказали, что будут около нас. Все свои чемоданы мы втиснули на третью полку над нашими с Толиком сидениями. Потом я отцепил от зацепа столик, и получилось ещё одно сидение между нашими. Федька сразу захватил его, только теперь мы сидели ногами к проходу. Алёшке предложили забраться на вторую полку над нами, она тоже была пустой. Но он отказался и сказал, что будет ехать стоя. Пришлось потесниться и сидеть вчетвером на одном сидении. Зато оказались все в одной компании.
В Лисках на вокзале народу было огромное количество. Люди толпились и на перронах, по обе стороны вокзала. И у кранов кубовой стояли люди с кружками и с чайниками. В туалете, и то места не хватало, и приходилось постоять немного в очереди, чтобы облегчиться.
Сойдя с поезда и сходив по очереди в туалет, решили расположиться в зале ожидания. Там стояли огромные, тяжёлые, деревянные диваны с высокими спинками, металлическими ножками и боковыми подлокотниками. Все места на диванах были заняты. Чаще всего на них спали малые дети или подростки, наверно, из тех, которым пришлось жить на вокзале уже не первые сутки в надежде выстоять очередь и получить билет на один из проходящих поездов. Взрослые, если устраивались поспать, то ложились или на голый пол, подстелив одежду, или на свои уложенные кучей на полу сумки, узлы и чемоданы. Всё пространство вдоль стен и даже подоконники большущих окон были заняты людьми. А цыгане даже на проходе расстелили свои перины, уложили на них детей, и женщины тоже сидели на этих перинах. Кормили грудью маленьких черноголовых детишек, совсем не стесняясь соседей.
Толик с удивлением спросил:
Что это, сегодня вся страна собралась ехать в техникумы поступать? Так старых полно и детишек мелких. Они куда?
Мы молча пожали плечами, а Алешка, подумав, предположил:
Наверно, из эвакуации люди возвращаются в те города, где уже дома после войны восстановили.
Федька добавил.
А ещё Иван Семёнович на политинформации рассказывал, что заводы и фабрики, которые в тыл вывозили, теперь назад в свои здания возвращают. Заводы товарными поездами везут, а рабочие с них на пассажирских же едут.
Не, рабочие как мы бы компаниями или отрядами ехали. А здесь все семьями. Вон с детишками сколько, усомнился Мошненко.
Алёшка прав, наверно, просто люди из эвакуации возвращаются с опозданием. Потому что, посмотрите, у некоторых вещей и в узлах, и в сундучках целые горы, поддержал Алёшку Колька.
Но Федька возразил:
Не, пацаны, после войны вон уже сколько прошло. Кто хотел, наверно, давно уже домой вернулся. Тут сегодня прямо какое-то переселение затеяли. Кого только нет здесь.
Думаю, что люди по разным причинам едут. Мы вот на экзамены. Может, кто в гости. А кто-то и в эвакуации долго задержался. Много ещё из сёл на производство людей забирали им же тоже хочется с родными свидеться. И солдаты вон из армии, наверно, возвращаются. А цыгане, так те вообще на одном месте долго сидеть не могут, подвёл я итог нашему любопытству.
В зале ожидания мест свободных не было нигде. Кто спал, кто просто сидел, читая газету или книжку. Многие кушали, расстелив на коленях газету или полотенце. Нехитрая еда для дороги, наверно, у каждого была припасена с собою. Кипяток для чая брали в кубовой в конце перрона. Изредка женщина в белом фартуке и с белым кокошником на голове выкатывала на перрон металлический ящик на колёсиках с алюминиевым лотком сверху и продавала горячую выпечку. Желающих купить пирожок с ливером или блинчик с творогом было много, сразу возникала толпа, происходила давка и вскоре продавщица укатывала опустевший ящик на кухню станционного ресторана.