Ресторан располагался в большом зале напротив зала ожидания. Там в три ряда были установлены столы, со скатертями и четырьмя стульями, по одному с каждой стороны. Но людей в ресторане было немного. Потому что сердитые официантки строго следили за теми, которые пробовали занять место за столом для того, чтобы просто посидеть. Мы расположились со своими чемоданами на полу в большом коридоре, который имел выход на обе стороны вокзала, между дверью ресторана и дверьми, ведущими к тому перрону, у которого останавливался поезд, доставивший нас сюда. Оставив ребят сидеть на чемоданах, забрал их билеты и пригласил Федьку пойти в здание кассы попытаться занять две очереди, потому что в расписании значилось вскоре прибытие поезда на Пензу.
В деревянном здании людей оказалось ещё больше, чем в вокзале. Если в вокзале между сидящими были проходы и даже свободные места на полу, то в этом зале людей как напрессовали. Трудно было даже протолкнуться от двери в сам зал. Мало того, что к каждой кассе выстроились в цепочку длинные очереди, а у самих окошек была давка из злых людей, пытающихся что-то спросить или заказать билет. Так ещё и на полу везде сидели на узлах и чемоданах люди. В основном дети. А их родители, видимо, стояли в очередях. Толпящиеся у касс ругались друг с другом, кричали и толкались. Мы с Федькой попробовали занять очередь в те окошки, где людей стояло меньше. Но потом, поговорив со стоящими рядом, я узнал, что на пензенский поезд люди ещё с утра очередь занимали, и сейчас они у окошек спорят, выявляя тех, которые с утра не стояли в очереди. И что мне ни за что места на этот поезд не достанется с конца очереди. Но я хотел попробовать дождаться прибытия поезда. Когда в очередях заявили, что дали места на пензенский, у окошек началась ещё большая давка. Те, которые занимали очередь на этот поезд, требовали от других освободить им место у касс. А остальные не соглашались, боясь потерять очередь свою. А тут ещё узнали, что и на кисловодский поезд места дали. Тогда те, которые хотели уехать на этом поезде, тоже стали требовать, чтобы их пропустили к окошкам. Когда часы на стене зала показывали, что до прибытия пензенского поезда остаётся ещё почти двадцать минут, в кассах объявили, что места на него уже закончились. Многим даже из тех, которые стояли у самых окошек, билетов не досталось. А нам и мечтать не приходилось закомпостировать свои билеты на этот поезд
Когда мы с Федькой удручённые вышли из кассового зала, я увидел невдалеке большой железный мост, ступеньки которого вели высоко вверх и предложил ему посмотреть, что там находится. Тётенька в жёлтой жилетке, стоявшая у железной четырёхколесной тележки с посылочными ящиками, которую она только что притолкала к этой лестнице, пояснила нам, что по мосту можно через все пути и поезда перейти со станции в город. И что на той стороне есть магазины и дешёвая столовая, если нам нужно что купить или покушать. Мы поднялись на этот мост и долго стояли там, даже когда паровоз с проходящего под мостом поезда окутал нас дымом и паром из своей трубы. Но в город не пошли.
Вернувшись, рассказали ребятам обстановку, и я предложил, как нам и советовал Петька, дождаться ночного поезда. Но Колька рассердился, сказал, что мы слабаки. Забрал у меня наши билеты и потребовал, чтобы я проводил его туда, где их нужно компостировать, и утверждал, что сумеет протиснуться к кассе. И мы сможем уже сегодня до вечера попасть в техникум. Только заставил сообщать ему, какие поезда должны идти через Таловую.
Отвёл Кольку в кассовый зал и через время заметил, как он, пристроившись к какой-то полной женщине, стоял уже почти у самого окошка. Наверно, из-за малого роста остальные приняли его за сына той женщины. Но потом мне надоело следить за Колькой и я вернулся к пацанам. Часа через полтора и он к нам прибежал, обескураженный и очень расстроенный. Оказалось, что он всё же пробился к кассе, когда дали места на павлодарский поезд. Подал в кассу наши билеты, а кассирша закомпостировала ему всего один билет и сказала, что больше мест нет. Он её убеждал, что нам нужно все пять, а она накричала, чтобы не хитрил и не собирал в одни руки чужие билеты. Скоро уже прибудет поезд, а ехать один до Таловой Колька не соглашался и уже чуть не плакал. Я схватил закомпостированный билет и побежал к справочному окошку. Растолкал людей, утверждая, что мой поезд скоро отойдёт и спросил у тёти:
А как быть, если билет закомпостировали на павлодарский, а поехать хочу на другом?
Кто ж тебя пустит на другой, если на этот закомпостировали? Люди места не могут достать, а ты выкаблучиваешься, на этом не хочу, а хочу на другом! грозно прикрикнула на меня тётя.
Да нет, мы просто вместе едем, а билет только один закомпостировали. Один же отдельно не поедет!
Вы что, одна семья?
Нет, мы просто из одного класса, с волнением втолковывал я.
Скажи на милость, какие господа! Очереди вон какие, а ему от корешей отрываться не хочется.
Вы меня не поняли. Мы никогда ещё порознь не ездили.
Не морочь мне голову. Вон дежурный пошёл к выходу, догоняй и ему свои сказки рассказывай.
Когда дежурному я хоть и впопыхах, но подробно описал ситуацию, он меня похлопал по плечу и, улыбаясь, успокоил:
Не дрейф, пацан! Пусть твой корешок не садится на павлодарский. Когда на калачеевский места объявят, будете на него свои билеты компостировать и его прокомпостируете.
А кассирша не заругает, что не уехал с павлодарским?
Да какое её дело, уехал не уехал. А если что, скажешь, мол, с дежурным согласовал всё. Понял?
Понял! Спасибо Вам большущее. А то наш Колька там чуть не плачет уже. Да и поезд его объявили только что.
Давай, беги, успокаивай Кольку, а то ты меня задерживаешь!
Так нам и пришлось ждать до ночи. Из чемоданов еду не доставали, но почти каждый раз, как мимо нас продавщица катила тележку с выпечкой, один из нас сразу шёл за ней и покупал на всех свеженького. Два раза покупали по пирожку с ливером и один раз по два блинчика с творогом. Зато кипяток пили по многу раз. К кубовой за кипятком вызвались бегать Алёшка с Колькой. Колька приносил сразу три кружки кипятка, а Алёшка две. Кипяток пили с моим мёдом, и моей чайной ложкой его из банки черпали, потому что никому из пацанов ложку чайную не положили. Толик и Федька специально пили кипяток с колотым кусковым сахаром. У Толика сахар дома заранее накололи маленькими кусочками, а Федька мучился, пробуя откалывать кусочки ножом перочинным. Но мёд у меня не брал, а ещё и хвастал, показывая, какой ему большой кусок сахара положили на экзамены.
Ночью мы переживали, что не сможем ни к одной кассе пробиться, чтобы закомпостировать билеты, но в справочной сменилась сердитая тётка на добрую и молодую, а та объяснила мне, что на калачеевский отдельно будут продавать и компостировать билеты в шестой кассе. И что все, кто захочет уехать на этом поезде, успеют купить себе места ещё задолго до его прибытия. Так и получилось. И сели мы в нужный вагон, спокойно. Поезд стоял долго. Хоть его и подали на третий путь, но на первых двух путях поездов в это время не оказалось. А мы заранее после объявления по радио перешли к третьему пути и почти угадали, где остановится наш вагон. В вагоне на всех вторых полках спали люди, а некоторые и на нижних спали. Но проводница нам ещё при посадке сказала, чтобы мы, если мест не будет сидячих, поднимали тех, которые спят на нижних полках и садились на эти места. Я, Алёшка и Колька сразу заняли одну свободную нижнюю полку, Толик невдалеке нашёл место на проходе, а Федька сел на крайнюю нижнюю полку у самого туалета. Он приходил звать к себе Толика, потому что там было ещё одно место, но тот не согласился.
Пока мы усаживались, путь к вокзалу загородил поезд, пришедший на первый путь. И по радио объявили, чтобы проводники с того поезда открыли тамбурные двери для прохода пассажиров с нашего поезда. Уже почти перед самым отправлением, когда объявили две минуты, к нам подошёл мужчина с кружкой кипятка и с рюкзаком, повешенным на одно плечо, и с удивлением спросил:
О, а вы, мелюзга, откуда сюда набились?
Мы не мелюзга, а абитуриенты. И проводница нам сказала занимать свободные места, вызывающе заявил я.
На этом месте я вообще-то спал от Воронежа и до Лисок. А пока ходил покурить и за кипяточком, вы уже тут как тут. Ну да ладно, я без вещей еду, поищу другое место, мне до Боброва недалеко осталось. Только ты ещё раз скажи, как ты назвал вас?
Абитуриенты. Это значит поступать на учёбу едем.
ФЗУшники, что ли?
Не, мы студентами будем, если поступим.
Какие из вас студенты? Студенты повзрослей.
Так мы же не в институт поступаем, а в техникуме хотим учиться, пояснил Алёшка.
Тоже мне, студенты. Техникум это такое же ФЗУ, только не при заводе, а отдельно, и там, наверно, немного дольше учатся.