Мы лежали друг на друге и не могли отдышаться. Я услышала сквозь туман его голос, вибрации которого отзывались внутри.
Раздвиньте ноги, мои пинк
Он стоял перед нами на коленях и мастурбировал. Я широко раздвинула ноги и смотрела, как он крепко держит свой член. Он позвал Джой и приказал сосать. Она сладко чмокнула губками и приняла его весь в свой горячий ротик. Насладившись глубоким поцелуем своей жены, он приблизился ко мне и одним толчком вошел. Я взвизгнула от неожиданности и ощущения заполненности всей себя. И растворилась в удовольствии. Он танцевал со мной особенный танец, от которого захватывало дух и кружилась голова. Ритм и глубина фрикций менялась и оставляла мне лишь наслаждаться его мужской партией.
Домой я ехала в такси довольная и счастливая, как большой розовый слон. Улыбка не сходила с моих губ. Так хорошо мне давно не было.
Я провалилась в сон, словно младенец и спала глубоко и сладко до самого утра.
Вечером нового дня я собиралась ехать к Николаю, чтобы выполнить третье условие договора с Германом и его сектой и забыть про них навсегда.
Я планировала провести у Николая ночь и оставить скрытые камеры, чтобы вовлечь его в эту игру и выйти из нее самой.
Но воспоминания прошлой ночи не давали мне покоя. Тело сладко ныло и хотелось продолжения. Я шумно сглотнула и коснулась губ.
Внутри завибрировало и я набрала номер на телефоне:
Герман, у меня нет жертвы. Я готова отработать
Смазка для Зиночки
За окном послышались сбивчивые крики, переходящие в ровный строй голосовых речевок. Топот марширующих ботинок отзывался тактом в груди Глеба Ивановича. Он держал в руке стакан портвейна и кивал головой, отсчитывая удары:
Правой, правой раз два три. Правой, правой портвейн ритмично колыхался в стакане, готовый в любой момент выплеснуться на новую скатерть, которую в честь праздника застелила Зинаида Федоровна.
Она стояла у окна и наблюдала, как студенты из института, где она преподавала физику, ровным строем маршировали мимо ее дома. Красивые, нарядные, со счастливыми лицами они пели строевую песню и размахивали флажками. Прохожие останавливались и присоединялись своими голосами, создавая мощную звуковую волну.
Нам надо идти, Глеб, вздохнула Зинаида и поправила оборку на платье.
Глеб Иванович одним глотком выпил содержимое стакана, захрустел его яблоком, накинул пиджак на плечи и, ущипнув нарядную жену за бок, вышел в парадную, чтобы на дорожку затянуться папироской.
Зинаида Федоровна шла чуть впереди, плавно раскачивая широкими бедрами. За ней шаркал муж, бесстыдно разглядывая ее спину и округлые ягодицы, к которым то и дело прилипала ткань платья, обрисовывая самые аппетитные части тела. В его захмелевшей голове рисовались картины, и он уже представлял, как вечером завалит ее на кровать и задерет цветастое в оборках платье выше ее рыжей кудрявой головы. Глеб Иванович уже в своих фантазиях слышал предательский скрип кровати и стук в стену древней одинокой старухи, что проживала с ними по соседству слева в стометровой коммуналке.
Зиночка, ты опаздываешь пухленькая блондинка подхватила Зинаиду Федоровну под руку и увлекла за собой в толпу студентов.
Глеб Иванович разочарованно сплюнул себе под ноги и пошел дальше. Заводчане собирались чуть дальше у памятника. Толпа крепких мужиков грозно гудела прокуренными голосами в ожидании команды к движению. Через мгновение он слился с массой и окончательно переключил свое настроение на празднично-патриотическое.
После парада Зинаида Федоровна торопилась домой. Ей надо было вернуться раньше мужа и накрыть стол, чтобы Глеб Иванович остался доволен и не скандалил на всю коммуналку, обвиняя ее в бесхозяйственности и полном отсутствии внимания к нему.
Зиночка, догнала ее по дороге Ефросинья.
Фрося, только быстро. Тороплюсь. Ты же знаешь, вздохнула Зинаида и остановилась.
Зиночка, у тебя юбка коричневая плиссированная была ниже колена, я видела. Очень надо. Выручи на один вечерок. А?
На свидание собралась? улыбнулась Зинаида.
Ага. Степан пригласил в ресторан. Такой он галантный и внимательный, загорелись щеки Ефросиньи, выручишь?
Приходи завтра в обед, ответила Зинаида и быстрым шагом пошла в сторону дома.
Грусть волной окатила ее с ног до головы.
«Галантный и внимательный,» буркнула она себе под нос, представляя Степана в костюме и в галстуке. Он держал букет цветов и с улыбкой шел на встречу с ее плиссированной коричневой юбкой, которую одолжила у нее Фрося.
«Пусть хоть юбка сходит на свидание,» улыбнулась своей фантазии Зинаида и закрыла за собой дверь.
Она очень торопилась угодить мужу и первым делом побежала на кухню. Ее плита, вычищенная до блеска и шкафчик с чистой посудой за полуприкрытой занавеской из розового ситца украшали мрачную зеленую комнату. На столе стояла красная кастрюлька в белый горох. Крышка лежала рядом и докладывала тем самым, что баба Маша снова угощалась их котлетами и не успела замести следы.
Баба Маша, я просила вас, если берете еду, не забывайте закрывать посуду, а то тараканы же в очередной раз Зинаида проговорила свою просьбу в сторону двери бабы Маши.
В ответ она услышала только сиплый кашель старушки. Глухота была ее удобной стороной.
Зинаида Федоровна поставила кастрюльки на огонь и достала из холодильника праздничную колбасу. Еще вчера она сняла ее с гвоздика на оконной раме, подсушенную и ароматную. И чуть подморозила растаявший жирок, который аппетитно просвечивался сквозь пленку. Красивыми колечками она разложила ее на тарелке и украсила листиками петрушки.
Добрый вечер, мужской приятный голос ворвался в ее жизнь внезапно и испугал до полусмерти.
Добрый обернулась она.
Вкусно пахнет, кареглазый молодой человек улыбался приятной и очень голодной улыбкой.
А вы кто? спросила Зинаида Федоровна.
Я Максим Солнцев. Ваш новый сосед. Вот дали комнату, как молодому специалисту, его взгляд волнительно задержался на красной кастрюльке в белый горох, из-под крышки которой доносилось приятное бульканье и аромат, сводящий с ума мгновенно и навсегда.
Очень приятно, Максим. Меня зовут Зинаида Федоровна. Я преподаватель физики в судостроительном
А еще вы готовите очень ароматные котлетки Котлетки? кивнул он в сторону плиты.
Зинаида Федоровна отчего-то засмущалась, открыла кастрюльку, выловила из нее две котлеты и положила на тарелку. Она протянула парующие вкусности новому соседу:
Угощайтесь. Они еще и вкусные
Максим не стал себя долго уговаривать и принял подарок судьбы из рук приятной женщины, попросив при этом еще кусочек колбаски и хлебушка.
Это прекрасно. Восхитительно. Превосходно Зинаида Федоровна, вы просто просто фея
Она наблюдала с каким удовольствием молодой человек уплетает ее котлеты, как он восторгается, причмокивает. Ее душа расцветала от его восхищения и истинного удовольствия.
«Фея» она смущенно улыбнулась, ее глаза увлажнились.
Зинаида Федоровна выловила еще две котлеты из кастрюльки и подложила в его тарелку. Они исчезли так же быстро, как и первые.
Ммм вы спасли меня от неминуемой погибели. Спасибо. Ваши котлеты не успел Максим договорить, как его прервал шум в парадной.
Зинаида почти вырвала из рук нового соседа тарелку и отвернулась к плите.
Хлопнула дверь в квартиру и тяжелые шаги Глеба Ивановича нарушили душевную атмосферу.
Ты тут? он ввалился на кухню, на ходу снимая пиджак. Опачки.
Глеб смотрел на испуганного молодого парня взглядом разъяренного быка, в его голове сложился только ему известный сценарий.
Максим Солнце. Солнцев наш новый сосед. Дали комнату, как молодому специалисту, Зинаида Федоровна решила спасти ситуацию. Я все приготовила, можно садиться за стол.
Аааа так это меняет настроение. Максимка? А я Глеб Иванович, он протянул руку Максиму. А это, он показал пальцем на Зинаиду, моя жена. Зинаида Федоровна. Женщина серьезная. Преподаватель.
Очень приятно. Я, пожалуй, пойду. Надо вещи распаковать заторопился Максим скорее удалиться в свою комнату.
Эээ, нет. Ты что ж это, не уважишь своих соседей. Сейчас Зинаида стол накроет, посидим, выпьем, покумекаем.
Может и баб Машу позовем, предложила Зинаида Федоровна.
Баб Маша, надевай платок цветастый, будем праздник справлять, крикнул Глеб Иванович и увлек Максима к себе в комнату, где на новой скатерти красовались тарелки из буфетного сервиза, блестящие приборы и фужеры из хрусталя.
Глеб Иванович был человеком гостеприимным, водку наливал в праздничные рюмки щедро и сам частил с тостами, как мог. Котлеты в тарелке уже остыли и совсем не привлекали его внимания. Он любил поговорить, да с красным словцом, да на запретные темы. А вот закусывать совсем не любил. И после очередной тирады о заводе и «начальствах» уронил голову на руку и захрапел.