Знай: беспорядок это реальность, зиждимая не логикой. То есть это порядок, но первозданный. Он основал бы мир без деления на добро и на зло, мир целого, не растасканного в куски, мир жизни, а не понятий и не суда над жизнью.
Но мы и так живём, вроде. Не умираем же?
Неизвестно выложил Кронов и повторил возникшую полчаса назад звукофразу, кою ни он тогда не сказал, ни Саша, но коя вывалилась сама:
Живые завидовать будут мёртвым.
3
Что цель близка, указывал ряд машин впритирку вдоль тротуаров. Кронов был сломлен и угнетён случившимся с ним в дороге и возбуждён беседой, правильней, сказанным. Мальчик вряд ли участвовал в споре сердцем. Юность незряча: критика мира, где ей всё ново (значит, желанно), кажется ей брюзжанием. Саша, пусть он «ботаник», то есть «advanced», верит, что «фиг» ему, вот как Кронову, исковеркают «двойку», ибо у Саши «двойки» не будет, он купит «порш» и «майбах»; и что его не швырнут о стенку, точно игрушку; что он не станет жалким курьером с жалкой зарплатой; что у него, у взрослого, будет смокинг, бонусы, орден, чин академика, нимб, пентхаусы; что болеть он не будет и не состарится; что жена его, модница, никогда не умрёт (исчезнет ли, как исчезла Марго когда-то). Юность надеется но проигрывает как правило. Повезёт Саша «выбьется в люди» и позабудет, что не ему, везунчику, а другому шины проколют, и что другого кинут об стенку, и что другие будут хромые и притеснённые. Ведь мышление от «добра/зла» слажено, чтоб успешный считал всех «злыми», малопригодными, а себя «предобрым», прегениальным втуне, конечно, этак считал бы, то есть этически.
Кронов шёл против солнца, вспомнив: в прошлом году он в мае так же шёл улицей; день был ясный, сверкающий и он щурился. Нынче мглистое небо; всё запылённое. Будто с космоса, виснут пыльные пологи. Пыль садится на стены, стёкла, деревья, волосы, плечи, и не стряхнуть её Он сорвал на ходу лист клёна: лист был в пыли. Всё затхлое, будто мир, потеряв задор, сник, понурился, разуверившись в самоё себе. Чуть дышится, так что хочется вдруг вдохнуть Дурацкая аномалия, о которой талдычат СМИ и ООНы: дескать, «космический пыльный дождь» лютует и не кончается, обсыпая все страны и континенты; но «дождь» безвредный: ни радиации, ни космических вирусов, ни ещё чего
Подле школы Кронов и Саша молча прошли сквозь толпу водителей, гувернанток, нянь, респектабельных пап и мам. А как же: школа престижная, знаменитая, школа номер пятнадцать! Кабы не близость к ней по прописке, Даша в неё, увы, не попала бы, ибо школа обслуживала чад средней буржуазии. Дочь политично с этим справлялась, пусть после школы ей не распахивали дверь «мерса», как одноклассникам. О, она была умной, сообразительной! Плюс гнобить её и над ней издеваться не позволяла милая внешность. Кронов дивился ей, рассудительной, стильной и позитивной. Даша этична необычайно, рациональна, дипломатична; а это значит, Даша посредственна; ведь этический устремлён не к ценностям высшей пробы, к ценностям духа, но лишь к «добру», предписанному эпохой. Разум пристоен и респектабелен, благовиден и нравственен, но отсюда, конечно, он ограничен как промышляющий лишь «добром»: богатством, здоровьем, славой.
Даша разумна а значит Кронову не под стать мышлением. Ибо он нестандартен был и стремился к основам мироустройства. Кроновых мало, Кроновы не для нравственной общей данности; это выродки, монстры, социопаты И слава Богу; пусть дочь не ведает мук оторванности от мира, чужести миру. Пусть будет счастлива общим счастьем, что тень безмерного трансцендентного счастья. Ибо, в конце концов, все умрут он, она и они, все люди.
Дочь шла с подругой, маленькой Диной, толстой евреечкой, дед какой был банкир, и с прочими. Ясно слышались смех и возгласы. Кронов слабо махнул рукой. Дочь пошла к нему вместе с Диной от увязавшегося юнца. На ней, как на всех, род формы: юбка на девочках, под которыми гетры, курточка, а под нею рубашка белого цвета, маленький галстучек; а на мальчиках брюки с галстуком бóльшим; вот всё различие. Школа кончена, собирались к экзаменам, опьянённые скорой, думали, волей. Даша и Дина тщились избавиться от юнца. Дочь выбралась из толп к Кронову.
Папа!
Здравствуйте, изрекла подошедшая Дина важно.
Неугомонный юнец вмешался, к ним подскочив. Круть, Даша! Это твой parent1? Хай! Приветствую! обратился он к Кронову. Даше быть королевой бала, если пройдёт отбор. Нужен топлесс участниц. Вдруг накладные груди и щёки? Или нет сердца? Даша-красотка Лёву не любит?
Неугомонный юнец вмешался, к ним подскочив. Круть, Даша! Это твой parent1? Хай! Приветствую! обратился он к Кронову. Даше быть королевой бала, если пройдёт отбор. Нужен топлесс участниц. Вдруг накладные груди и щёки? Или нет сердца? Даша-красотка Лёву не любит?
Ты отвалил бы, Дина сказала, глянув поверх очков.
Я въехал! нёс юнец, гогоча. Вы лесбы? Лесба не может стать королевой!
Слушай, тебе-то что?
Я король выпускного бала; с лесбой мне стрёмно.
Саша позвал юнца и отвёл его.
Ты, пап, грязный Даша шагнула, но громкий вызов (Кронов такого прежде не слышал) тренькнул певуче в Дашиной сумке. Дочь стала боком. Кронов же, вспомнив Сашину реплику про смартфон, вдруг понял: дочь не желает, чтоб он заметил новую трубку.
Вы?.. Всё в порядке?.. Да, повела она в общих фразах. Да Повторите для уточнений Верно, где дачи Перезвоните Вечером?.. Она спрятала трубку и повернулась. Папа, ты вымазан, и синяк на лбу
Дочь стеснялась маленькой Дины, хоть та и знала их положение, но сейчас Даша радостна, чуть не светится, так что кажется, её радует даже то, что он выглядит, точно бомж.
Даш, я виноват! встрял Саша. Шли, я подрался. Ну, Фёдор Павлович заступился Я там подрался, он заступился
Папа, уходим, дочь прервала его.
Дядя Фёдор, позвольте вас на секундочку Дина, взяв его пóд руку, повела за кусты вдоль сквера. Я, дядя Фёдор, знаю вас годы, лет восемь точно.
Он глянул в карие, под очками в модной оправе, может, из платины, и в большие глаза невзрачной, толстой, аморфной, но не по возрасту мудрой девочки, не скрывавшей изъянов собственной плоти.
Well, королевой школьного бала выбрана Даша. Бал очень скоро. Он ей запомнится навсегда.
Наверно, вымолвил Кронов.
Я, вела Дина вкрадчивым тоном, я помогу вам нет, не сама, конечно; да и не вам конкретно. Дед мой даст деньги Даше на платье. Для выпускного. Не оскорбитесь? Вы ведь философ. А философия наблюдает реальность многосторонне и глубоко. Вы, знаю, без предрассудков. Я поцелую вас, дядя Фёдор, в знак соглашения?
Философия всё условное ценит больше, чем непосредственность, начал Кронов. Я не философ и откажусь от Он не закончил. Дина поникла. Девочка без отца и матери; не от этого ли мудра не-детски?.. Или еврейская родовая мудрость так проявляется?.. Деду низенькой, толстой и кареглазой девочки Дины траты на платье тысячу платьев хоть от Кавалли сущий пустяк, знал Кронов. Плюс бедной Даше жить после школы будет непросто, ведь миловидность очень капризный дар. Школьный бал Даше важен. Бал для неё факт счастья. Кронов же счастьем был одержим. Что ж бросил он.
Но приблизилась завуч, не упускавшая говорить о Даше, и Кронов понял: нравится завучу он, не дочь его.
Фёдор Павлович? Завуч, хоть и здоровалась, но смотрела на Дашу. Чудная девочка! Осмотрительна и оглядчива. Ей нужна рядом женщина в её годы проб и ошибок. Вам, заявила она, вам нужно Завуч не кончила, посмотрев, наконец, на Кронова и увидев, что он замызган. О, извините, мне по делам пора и поспешно завуч исчезла.
Клеится подытожила Дина и продолжала: Думаю, Фёдор Павлович, как ей платье сбыть, то есть Даше. Девочка гордая. Я пыталась но тщетно. Даша неглупая: оставляет шанс к будущей важной просьбе? Что ж, дед работу ей даст; хоть завтра даст. Красота прельщает Дина вздохнула, дёрнув за галстучек чёрной формы. Воздух ужасный, как в пылесосе Мы с ней навек друзья, исповедалась вдруг она. Люблю её, дядя Фёдор, но безответно Я вам дам платье, весь гардероб; вы скажете, что скопили.
Договорились. Кронов, кивнув, добавил: И, Дина, помни: жизнь изменяется. Как бы жизнь ни давили жизнь заберёт своё. Нужно жить эротически, а не как мы живём логически, но в злосчастьях. Может, придёт пора, образ жизни как «добрый», но репрессивный сменится вольным и эротическим говоря, Кронов чувствовал пыль во рту.
Фёдор Павлович.
Что?
Дочь любите?
После паузы он изрёк: Люблю.
Прекрасно. Но не разлюбите, если я сообщу вам
Дина, ни слова! Кронов скривился. Он опасался слов, что усилили бы тревогу с примесью страха, коя возникла около круга подле Оки зимой.
Я так, по ходу Дина шагнула прочь отрешённо. Но Кронов понял: хочет предостеречь.