= слова, этимологически родственные чувашским, в которых наблюдается анлаутный š-, например: монг. šаγаzаγаi~ чув. шохǎш//шухǎш «мысль; дума», но др.-тюрк. sаγ «ум, сообразительность, сметливость»; монг. šiγűr ~ чув. шǎпǎр «метла; веник», но др.-тюрк. sipir «подметать, выметать»; монг. širbūsűn ~ чув. шǎнǎр «сухожилие; жила», но др.-тюрк.», siŋir «жила» (примеры заимствованы из [Федотов, 1980, с. 121]) и др.;
= слова китайского происхождения, общие для монгольского и чувашского языков, вошедшие в них через посредство хуннского языка например: кит. цзыр «иероглиф; записка; расписка» [Китайско-русский словарь, 1955, с. 320] ~ монг. зиру «рисовать» [Егоров В. Г., 1964, с. 120121] ~ чув. ҫыру «письмо» (гл. 1 §1.8); кит. лòцза (ло «мул» + -цза) [Новикова, 1971, с. 242] ~ монг. laγusa «мул» (*la- кит. lo <*ла «мул» + архаичный имяобразующий аффикс -γusа (п)) [Там же] ~ чув. лаша «лошадь; мерин» (*la- кит. lo <*ла «мул» + ша) [Филиппов, 2014, с. 346348; Он же: 2018, с. 98100; гл. 10 §10.2].
Как много в монгольском языке хуннских слов, неизвестно: они никем не исследованы. Зато известно, что в чувашском языке около 900 монгольских лингвистических элементов [Егоров В. Г., 1971, с. 105108; Федотов, 1980, с. 144146]. Н. И. Егоров считает, что количество их, «по ещё далеко не полным подсчётам, достигает 3000 единиц» [Егоров Н. И., 2006, 1, с. 144]. Не слишком ли много?! В основном они вошли в чувашский язык через посредство языка потомков кавказских, европейских гуннов, среди которых были и потомки осяньбившихся (в известной степени омонголившихся) северных хуннов (гл. 10 §10.3).
* * *
По пути движения на юг монгольские племена встречались со многими народами, в том числе сяньбийцами (гл. 1 §1.3). Языки их, естественно, взаимодействовали; и монгольские слова стали проникать в сяньбийский язык и наоборот. Сяньбийцы и монгольские племена (в коалиции с динлинами, южными хуннами, китайцами) воевали с северными хуннами. К концу I в. н.э. военная сила северных хуннов была подорвана: в 87 г. им сильное поражение нанесли сяньбийцы, в 89 г. китайцы, в 90 г. южные хунны, в 91 г. снова китайцы [Фань Е, 1973, с. 8184, 98], после чего их шаньюй «бежал неизвестно куда» [Там же. С. 84]. В эти годы северные хунны, спасая свою жизнь, отдельными отрядами уходили кто куда, но в большинстве своём остались на землях своих предков в халкаских степях (современная Монголия) [Там же. С. 82]. «В главе «Повествование о Сяньби», пишет В. С. Таскин, сообщается, что после бегства северного шаньюя его земли были заняты сяньбийцами, а сюнну, у которых оставалось ещё свыше 100 тыс. юрт, стали называть себя сяньбийцами (курсив мой. Л. Ф.)» [цит. по: Материалы по истории сюнну 1973, вып. 2, с. 153, прим. 26; см. также Бичурин, 1950, т. 1, с. 150151]. Так в начале 90-х гг. I в. примерно 700 тыс. северных хуннов [Филиппов, 2008, с. 33] оказались в политической зависимости от сяньбийцев (Введение).
Сяньбийцы особенно усилились при Таньшихае (141 181). Таньшихай «на юге грабил пограничные (с Китаем. Л. Ф.) места, на севере остановил динлинов, на востоке отразил фуюй, на западе поразил усунь и овладел всеми землями, бывшими под державою хуннов, от востока к западу на 14000 ли (напомним, ли равен 0,5 км. Л.Ф.), со всеми горами, реками и соляными озёрами» [Бичурин, 1950, т. 1, с. 154]. Так они, сменив хуннов, во второй половине II в. н.э. стали хозяевами монгольских степей. Тогда одни из северных хуннов («малосильные» в количестве 200 тыс. человек [Бичурин, 1950, т. 2, с. 258259; т. 3, с. 79]) укрылись в горных долинах Тарбагатая и Саура, другие ушли в степи Южного Приуралья. Оставшиеся на землях своих предков северные хунны с течением времени в известной степени осяньбились (омонголились). Спустя примерно 170 лет (в 50-х гг. IV в.) часть их в связи с усилением табгачей/тавгачей ушла в Южное Приуралье (гл. 5).
2.4. Хуннизмы в эвенкийском (тунгусском) языке
Эвенкийский (тунгусский) язык один из тунгусо-маньчжурских языков. Он распространён на территории таёжной зоны Сибири от левого берега реки Енисей до острова Сахалин [Лингвистический энциклопедический словарь, 1990, с. 590]. Около 40 тысяч его носителей проживает в Российской Федерации, они занимаются рыболовством, охотой и оленеводством. Небольшие группы эвенков (тунгусов) находятся в Китае и Монголии. Считается, что предки их обитали в Маньчжурии. (Маньчжурия историческое название северо-восточной части Древнего Китая). Естественно, они контактировали с другими этносами, в том числе хуннами, что зафиксировано в их устном народном творчестве. «В эвенкийском фольклоре, пишет В. Н. Чернецов, находим упоминание и описание савыр-земли, расположенной к западу от эвенкийской территории и населённой конным народом» [Чернецов, 1953б, с. 239]. Здесь под выражением савыр-земля, вне всякого сомнения, подразумевается земля сывар/сыпар, т.е. хуннов, а под конным народом скрываются сывары/сыпары, т. е. хунны (эвенки/тунгусы оленный народ) [Филиппов, 2014, с. 7779, 8586]. В этой связи особое значение приобретает выделенная А. П. Окладниковым шиверская культура [Окладников,1956: Он же: 1981], возникшая «от соприкосновения древних хуннов с древними тунгусами» [Гумилёв,1960, с. 35].
2.4. Хуннизмы в эвенкийском (тунгусском) языке
Эвенкийский (тунгусский) язык один из тунгусо-маньчжурских языков. Он распространён на территории таёжной зоны Сибири от левого берега реки Енисей до острова Сахалин [Лингвистический энциклопедический словарь, 1990, с. 590]. Около 40 тысяч его носителей проживает в Российской Федерации, они занимаются рыболовством, охотой и оленеводством. Небольшие группы эвенков (тунгусов) находятся в Китае и Монголии. Считается, что предки их обитали в Маньчжурии. (Маньчжурия историческое название северо-восточной части Древнего Китая). Естественно, они контактировали с другими этносами, в том числе хуннами, что зафиксировано в их устном народном творчестве. «В эвенкийском фольклоре, пишет В. Н. Чернецов, находим упоминание и описание савыр-земли, расположенной к западу от эвенкийской территории и населённой конным народом» [Чернецов, 1953б, с. 239]. Здесь под выражением савыр-земля, вне всякого сомнения, подразумевается земля сывар/сыпар, т.е. хуннов, а под конным народом скрываются сывары/сыпары, т. е. хунны (эвенки/тунгусы оленный народ) [Филиппов, 2014, с. 7779, 8586]. В этой связи особое значение приобретает выделенная А. П. Окладниковым шиверская культура [Окладников,1956: Он же: 1981], возникшая «от соприкосновения древних хуннов с древними тунгусами» [Гумилёв,1960, с. 35].
Как видим, земли эвенков (тунгусов) и сывар-хуннов были связаны взаимными сношениями между собой. Они, надо полагать, выражались в торговых сделках, основанных на прямом обмене предметами (бартерные сделки). В ходе этого процесса отдельные названия чужеземных товаров входили в их языки: савырские-хуннские в эвенкийский (тунгусский), эвенкийские (тунгусские) в савырский-хуннский. Проиллюстрируем сказанное на примере эвенкийского (тунгусского) слова пурта «нож» и хуннского *какай «мясо», привлекая материал чувашского языка.
Эвенкийскому (тунгусскому) пурта «нож» соответствует чувашское слово пуртǎ «топор». Фонетическая структура сопоставляемых лексем практически совпадает, очевидна и семантическая связь между ними: и то, и другое слово обозначает режущий предмет. Можно, следовательно, допустить, что эвенкийское (тунгусское) пурта «нож» заимствовано из хуннского языка. Потомки хуннов гунны принесли его в Европу, из языка которых оно было заимствовано старославянским (брада «топор»), немецким (Barte «топор»). Это хуннское, гуннское слово есть и в чувашском языке пуртǎ «топор», его следует рассматривать как лексическое наследство хуннского, гуннского языка (другие этимологии см. [Егоров, 1964, с. 166; Федотов, 1996, т. 1, с. 447448]). Из чувашского оно было заимствовано удмуртским (пурт «нож») и коми (пурт «нож») языками.
Чувашскому пуртǎ «топор» в других тюркских языках соответствуют: алт., шор. палта, уйг. палту, як., тур., кирг., туркм., тат. балта, узб. болта «топор». Пуртǎ ~ палта (и другие его формы) «топор» фонетические варианты одного и того же слова. Колебание между срединными звуками [р] и [л] наблюдается и в чувашских словах, ср.: сарамат кĕперĕ ~ саламат кĕперĕ «радуга», шаравар ~ шалавар «шаровары» [Ашмарин, 1936, вып. 11, с. 29, 63; 1950, вып. 17, с. 133], сала-кайăк «воробей» ~ сарă-кайăк, сар-кайăк (название птицы) [Ашмарин, 1936, вып. 11, с. 2425, 66] (у чувашей села Кожай-Семёновка Миякинского района Республики Башкортостан (Российская Федерация) оно означает «соловей»), киремет ~ келеметь (название злого духа в речи чувашей села Калмантай Вольского района Саратовской области (Российская Федерация) и другие. Ср. также: Селигер ~ Серегѣръ (название озера; Тверская область Российская Федерация); Илмень ~ Ирмень (название озера; западная часть Новгородской области Российская Федерация), Ирмень (название реки; Новосибирская область Российская Федерация). Эти топонимы, скорее всего, кетского происхождения [Филиппов, 2018, с. 161162], ибо в кетском языке наблюдается колебание между звуками [р] и [л] [Дульзон, 1968в, с. 6, 21]. (Предки кетов ещё во III вв. до н.э. перешли на хуннский язык, и кетский язык оставил определённый след в хуннском. Очень возможно, что хуннское слово *пуртǎ /палта «топор/нож» по своему происхождению восходит к кетскому языку.)