Повторимся, на сегодня нет единства мнений в определении хуннского языка. В этой связи Й. Бенцинг (19132001; Германия, ФРГ) пишет: «До тех пор, пока мы не можем связать гуннские (и хуннские. Л. Ф.) слова, добытые из китайских (речь идёт о хуннских словах. Л. Ф.) и европейских (речь идёт о гуннских словах. Л. Ф.) источников, с определенными составными частями гуннов (и хуннов. Л. Ф.), все попытки высказываться по поводу языковой принадлежности гуннов (и хуннов. Л. Ф.) следует рассматривать как обреченные на неудачу» [Бенцинг, 1986, с. 12]. И это так.
* * *
Во второй половине II в. н.э. северных хуннов окончательно разбили сяньбийцы. Тогда одни из них из Северной Монголии ушли в Верховье Оби, продвигаясь вдоль Оби и Томи, затем по Иртышу и Нижней Оби, дошли до полуострова Ямал [Филиппов, 2008, с. 3448; Он же: 2010, с. 5077; Он же: 2014, с. 75111]; другие направились в сторону Средней Азии и в Южное Приуралье, оттуда на Северный Кавказ и в Европу. На новых землях обитания хуннов и их потомков появились новые фонетические варианты их подлинного имени, а именно: савар, сыпыр, сывыр, сыбыр, сибир, сипыр, сепыр, сапир, савир, сабир, сувар, сепер, сепир, севар, север, себёр, сябёр, супар, супра, себар, сопра, шабёр, сёпыр, шапыр, сибыр, савыр, сирти/сиирти/сииртя, сирти-ма, сибер-та. Искажённые формы этнонимов, топонимов, других слов, если говорить обобщённо, «возникают в процессе фонетической адаптации иноязычного слова, в результате которой происходит замена непривычных звуков чужого языка похожими своими (субституция), выпадение звуков или сочетаний, трудных для произношения (гаплология), переосмысливание незнакомого слова (ложная этимология)» [Дульзон, 1959, с. 37]. Так самоназвание хуннов, гуннов получило широкое географическое распространение. Его приведённые фонетические варианты зафиксированы на страницах древнегреческих, латинских, арабских, чешских, русских и других письменных памятников, а также в фольклоре некоторых народов Западной Сибири и Крайнего Севера [Филиппов, 2014, с. 2026, 7576, 8588, 142143, 160, 176179, 181186, 192194, 197200, 270272 и послед.]. Это подтверждает реальность их функционирования в тот или иной исторический период на той или иной географической территории. Лингвистический анализ фонетических вариантов подлинного имени хуннов, гуннов распутывает запутанное их переплетение.
* * *
Едва ли погрешим против истины, если скажем, что чувашский язык сохранил энное количество хуннизмов. Сохранили их и те языки, которые испытывали заметное влияние хуннского, гуннского. Об отдельных из них по поводу чего-то другого писали отечественные и зарубежные учёные (гл. 1 §10). Но системному исследованию они ещё не подвергались отчасти по той причине, что до сих пор известно очень мало о хуннском, гуннском языке.
В монографии предпринята попытка выявить хуннизмы в чувашском и некоторых языках Северо-Восточной Азии (включая Сибирь и Крайний Север), Средней Азии, Северного Кавказа, Восточного Закавказья и Европы. Возможность наличия их в том или ином языке, кроме собственных историко-этимологических разысканий, подкрепляется историческими сведениями и лингвистическими данными, извлечёнными из научных работ отечественных и зарубежных авторов, имеющих прямое или косвенное отношение к предмету данного исследования. Поскольку лингвистическая принадлежность хуннизмов с исключающей сомнение точностью не установлена, они рассматриваются как условно хуннские, гуннские. Разделяя мнение, что чувашский язык генетически связан с хуннским, гуннским, автор при толковании предполагаемых хуннизмов, гуннизмов систематически обращается к материалу чувашского языка и считает чувашский язык достаточно надёжным ориентиром в поиске хуннизмов, гуннизмов в других языках мира.
Данная книга написана в ключе «К постановке проблемы», ибо исследуемый в ней языковой материал минимален, что объясняется слабой разработанностью темы, объявленной в названии. Она представляет собой базу для дальнейшего исследования хуннских слов в языках мира. В её тексте систематически делаются отсылки на ранее опубликованные работы автора, посвящённые предыстории чувашского этноса и его языка, что позволило по возможности избежать нежелательных повторений, тем самым значительно сократить объём книги. Небольшие попутные замечания, взятые в круглые скобки, носят характер дополнительной информации, поясняющей, подкрепляющей предыдущую мысль.
Данная книга написана в ключе «К постановке проблемы», ибо исследуемый в ней языковой материал минимален, что объясняется слабой разработанностью темы, объявленной в названии. Она представляет собой базу для дальнейшего исследования хуннских слов в языках мира. В её тексте систематически делаются отсылки на ранее опубликованные работы автора, посвящённые предыстории чувашского этноса и его языка, что позволило по возможности избежать нежелательных повторений, тем самым значительно сократить объём книги. Небольшие попутные замечания, взятые в круглые скобки, носят характер дополнительной информации, поясняющей, подкрепляющей предыдущую мысль.
Теперь перейдём к изложению основной части книги и начнём её с необходимого в плане настоящего исследования минимума сведений о древнейшей истории хуннов.
Глава 1
Из древнейшей истории хуннов
1.1. Предки хуннов
Предком хуннов, по данным китайских исторических хроник, был сын последнего императора царства (династии) Ся Цзе (Цзйе) по имени Шуньвэй (или Сюнь Юй) [Бичурин, 1950, т. 1, с. 39; Кюнер, 1961, с. 307]. Было ли такое царство в Древнем Китае? До недавнего времени одни исследователи утверждали, что его не было; другие считали, что оно имело место быть. В 2000 г. китайские учёные пришли к окончательному выводу, что царство Ся в Древнем Китае было и что с него начинается китайская цивилизация. Возникновение его относят к 2070 г. до н. э. Систематизировав упоминания о событиях периода Ся, содержащиеся в таких древнекитайских памятниках, как «Цзочжуань», «Гоюй» и «Чжушу», Сюй Сюэ-шэн попытался определить район, к которому относятся эти свидетельства. Выяснилось, что таких районов два: равнина близ Лояна в Хэнани (включая долину реки Иншуй, а также Дэнфэн и Юйсянь) и юго-западная часть Шэньси [цит. по: Сыма Цянь, 1972, т. 1, с. 253, прим.; см. также Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978, с. 153]. Основателем царства Ся считается Юй [Сыма Цянь, 1972, т. 1, с. 150165]. Сыма Цянь (отец китайской истории: 135 или 145 г. до н.э. после 96 г. до н.э.) сообщает, что он «носил (родовую. Л. Ф.) фамилию Сы, но его потомкам были пожалованы земли в разных местах, и они названия вдадений сделали своими [родовыми] фамилиями. Так появились роды Ся-хоу, Ю-ху, Ю-нань (всего перечисляется 13 родов. Л. Ф.)» [Сыма Цянь, 1972, т. 1, с. 165]. Отпочкование от большого рода (племени) сы нескольких родственных родов или племён приводило, как утверждают Р. В. Вяткин и В. С. Таскин, к расширению власти господствующего рода [Вяткин, Таскин. Комментарий // Сыма Цянь, 1972, т. 1, с. 279].
Последним императором Ся был упомянутый выше Цзе (Цзйе). Его сверг правитель царства Шан по имени Тан. Он основал новую династию династию Шан (Инь). Произошло это во II тысячелетии до н. э. Население Ся и военнопленных победители обратили в рабство. Часть разбитых войск Цзе (Цзйе), боясь быть перебитой, бежала за пределы своего царства. Оставил земли своих предков и наследник престола Ся Сюнь Юй (Шуньвэй), разумеется, со своей свитой, которая, согласно Г. Ю. Клапроту (17831835; Германия), состояла из пятисот человек [Klaproth, 1823]. В китайской истории говорится, что Сюнь Юй бежал «в Северную пустыню», т. е. в степи южной окраины Гоби. Надо полагать, и остальные беглецы скрылись в том же направлении. Другого пути у них не было: на востоке господствовали шанцы, на юге обитали исконные враги Ся племена мяо, мань, на западе жили племена жун. Правда, северные земли тоже не были свободными, но они были слабозаселёнными. Там кочевали скотоводы-степняки, китайские исторические хроники называют их дунху «восточные варвары». Под этим именем скрываются разные по происхождению племена, обитавшие на северо-восток от Древнего Китая. Как они называли себя сами, науке неизвестно. С теми из них, которые обитали по соседству, беглецы из Ся, чтобы выжить, установили необходимые контакты и вместе с ними кочевали по безбрежной пустыне Гоби, всё дальше удаляясь от Китая. Во главе их стоял наследник престола цивилизованного царства Ся Сюнь Юй со своей свитой, а её представляли аристократы и аристократки люди умные, образованные. И как таковые они не могли не оказать культурного влияния на соседние дунхуские племена, что позволило им занять важное место в их жизни. Первое упоминание о дунху относят к 307 г. до н.э. [Гумилёв, 1960, с. 251]. Тем не менее о них мало что известно, не говоря уже об их предках.