Всё восстанавливалось, и катилось своим обычным чередом. Мужчины заглядывали под юбку женщинам. Женщины вертели «хвостом», а мужчины увивались за ним. Благо, если женщина была свободной от каких бы ни было обязательств перед мужчиной, а если она жена, а он муж Вот тогда и те и другие наставляли друг на друга рога, тогда шёл бой не на жизнь, а на смерть, исход которого был непредсказуем.
Вертлявый хвост.
В доме лавочника Степана Матвеевича Белобык чествовали молодых его двадцатилетнюю дочь Олесю и Савраса Мишулина из обнищавшей крестьянской семьи, согласившего войти в богатый дом примаком. Свадьба была в самом разгаре, когда в неё ввалился здоровенный детина изрядно подвыпивший двадцати пятилетний крестьянин Иван Чубайс.
А ну, где тут молодые? Дайте-ка мне на них посмотреть и поздравить! прокричал он и, увидев их во главе стола, прямиком направился к ним. Вот, оказывается, где вы! А ну-ка, налейте мне стакан, слово хочу молвить.
Незвано-нежданному гостю подали водку полный стакан. Взяв его в руки, Иван выпил водку до дна, потом схватил невесту в охапку и, прошептав ей что-то на ухо, прилип своими скользкими пьяными губами к её устам.
Возмутился жених, в драку кинулся, а молодая на шею ему бросилась и громко проговорила: «Не надо, милый, не связывайся с ним. Пьяный он, сам не знает, что творит, а как протрезвеет, прощение просить будет».
Будь, по-твоему, ответил ей Саврас.
Чубайс стоит, посмеивается, а потом хрясть по столу кулаком, так, что посуда зазвенела и стаканы подпрыгнули, и говорит:
Вот и все мои слова. Помахал крепко сжатым кулаком. Ну, погодите у меня! Я вам покажу Кузькину мать! Узнаете, как не приглашать меня на свадьбу! Ишь вы все тут Ишь, что устроили! Ишь, что захотели! Я вам покажу растудыт вашу ядрёный корень!
Пригрозив всем гостям расправой, Иван вышел из дома.
Неприятный инцидент вскоре забылся, но оставил неприятный осадок в душе жениха и родил тайную задумку в душе невесты. Жених, чтобы заглушить в душе боль, залпом и без закуски выпил стакан водки, через непродолжительное время выпил второй и вскоре был пьян до полного забытья. Увели его в отведённую для молодых комнату, где он вскоре крепко уснул. Невеста осталась при нём, и никто не видел, как она открыла окно и выскользнула через него в сгущающийся мрак ночи.
Свадьба пела и гуляла до глубокой ночи. Кто-то из гостей, лишь только стало смеркаться, ушёл домой, кое-кто до утра устроился под столом, а два самых верных друга жениха пошли разбираться с Иваном Чубайсом, наказать его за дерзость и подлость по отношению к гостям и к новобрачному, их лучшему другу.
Подошли к дому Ивана, заглянули в окна, его там не было. Собрались было уходить, как вдруг услышали странные звуки, доносившиеся из сарая шорохи и продолжительные страстные женские стоны. Тихо прокрались к сараю и заглянули в него. В слабом лунном свете, пробивавшемся сквозь соломенную крышу сарая, увидели Ивана, прелюбодействующего с какой-то женщиной. Отвлекать не стали.
Разберёмся, как только сказали себе, прислонившись к стене сарая у его двери. Когда шум и стоны прекратились, парни услышали тихий женский голос.
Милый, прости! Я не хотела дальше совсем тихо и парни не смогли разобрать слова женщины. Ты говорил, что я не люба тебе. Как же мне, стало быть, следовало поступить, если я уже снова очень тихо. Не знает он, что взял меня такую порченную. А как узнает, что делать? Думаю, думаю, прям всю голову сломала.
Надо, было, того да сего! возмутился Чубайс. Вышла же, вот теперь и кори себя, а я тут ни при чём. Всё, уходи, спать шибко хочется. Не моего носишь ребёнка. От кого нагуляла, с того и требуй
Твой он! Твой! Христом Богом клянусь!
Пошла вон! Всё! Надоела!
Я уйду! И больше никогда не приду к тебе. Попомни!
Попомню, попомню, а теперь пошла вон!
Парни отошли за боковую стену сарая и спрятались за ней.
Вскоре скрипнула дверь сарая и на искрящийся в лунном свете снег, ступила Олеся жена Савраса Мишулина.
Вот оно как? удивились Фёдор и Василий.
Говорил я Саврасу, загляни под юбку Олеси. Авось хвост имеется. Куда там, ни в какую. Упёрся рогами. Нет у неё хвоста, говорил, и всё тут, покачивая головой, проговорил Василий.
Да вот тебе и девственница Кто бы мог подумать. А на вид такая скромница, не приведи Господи. А оно вон как поддержал Василия Фёдор Коломойский.
Твой он! Твой! Христом Богом клянусь!
Пошла вон! Всё! Надоела!
Я уйду! И больше никогда не приду к тебе. Попомни!
Попомню, попомню, а теперь пошла вон!
Парни отошли за боковую стену сарая и спрятались за ней.
Вскоре скрипнула дверь сарая и на искрящийся в лунном свете снег, ступила Олеся жена Савраса Мишулина.
Вот оно как? удивились Фёдор и Василий.
Говорил я Саврасу, загляни под юбку Олеси. Авось хвост имеется. Куда там, ни в какую. Упёрся рогами. Нет у неё хвоста, говорил, и всё тут, покачивая головой, проговорил Василий.
Да вот тебе и девственница Кто бы мог подумать. А на вид такая скромница, не приведи Господи. А оно вон как поддержал Василия Фёдор Коломойский.
И что теперь делать? Так это дело оставлять нельзя.
Правильно! Надо наподдавать Ваньке и заставить его признаться во всём.
После того, как Олеся, молодая жена Савраса Мишулина, спавшего сном младенца в комнате молодых, ушла, Фёдор и Василий вошли в сарай и без лишних слов напали на сонного Ивана. Изрядно потрепав его и переломав рёбра, выскользнули из сарая и скрылись в поднявшейся пурге.
Правое дело свершили, возвратившись в дом Степана Матвеевича Белобык, проговорил Василий. Теперь можно и выпить.