Я ему топор, а он меня им по голове. Нет, не дам. Ежели и вправду дверь захлопнулась, сам открою. Нет, нельзя, потом скажет, что я вломился в квартиру, чтобы убить его. У него с перепоя чёрт-те знает, что сейчас в голове. И не дать, тоже не хорошо, сосед как-никак. А, нафиг, брошу топор, а когда он его поднимать станет, дверь захлопну.
Свершить задуманное Николаю Павловичу не удалось. Вася вырвал у него топор прежде, чем тот выбросил его за порог своей квартиры.
Дело было так. Гудзь шёл по прихожей, держа топор опущенным вниз. Приблизившись к открытой двери, за порогом которой, на лестничной площадке стоял Вася в ожидании топора, взмахнул им с целью выбросить его за дверь. Но Ключкин, подумав, что Гудзь хочет его зарубить, в один прыжок, откуда только у него взялась такая прыть, подскочил к нему, вырвал из рук опешившего Николая Павловича топор и, толкнув его в грудь, грозно прокричал:
Я тебе, падла, зарублю! Ишь, что надумал!? На человека топор поднимать!
Николай Павлович провожал соседа часто моргающими глазами. Шаркающие шаги ног по бетону лестницы вплетались в тяжёлое Васино сопение, потом минутная тишина и неожиданно быстрые шлёпающие шаги сверху вниз.
Как и в первый раз, Николай Павлович не успел закрыть входную дверь в свою квартиру.
Вася безумно вращал глазами и, задыхаясь, пытался что-то произнести:
Т-т-т-там! тыча указательным пальцем правой руки поверх своего левого плеча. Т-т-т-там! Т-т-т-там!
Николай Павлович почувствовал, как на его голове зашевелились волосы. Отшатнувшись от Васи, протянул в его сторону руку и, тыча ею, выдавил из себя два отрывистых слова:
Ч-ч-что т-т-там?
К-к-кто-т-т-то есть! заикаясь, высказался Ключкин.
Где?
В-в-в моей к-к-квартире! всё ещё находясь в состоянии испуга, ответил Вася. Пойдём п-посмотрим, а, Коль! Вдруг там воры.
Николай Павлович не мог позволить себе выказать страх и показать трусость.
Если струшу, Вася разнесёт по всему заводу, тогда хоть беги, сломя голову, оттуда, а мне до пенсии ещё два года, пронеслась мысль в голове Гудзя. Надо идти! Закрыл свою квартиру на ключ.
Вася мелкими шашками поднимался на свой этаж, следом, опираясь на перила подъездной лестницы, шёл Николай Павлович.
Остановились у двери Васиной квартиры. Прислушались, тихо.
Открывай, проговорил Гудзь.
Так ключей у меня нет. Забыл. Может быть, твои подойдут?
Не подошли. Вася стал взламывать дверь. Через пять минут усиленной работы, деревянная дверь, жалобно пискнув, распахнулась в полную ширь.
Медленно перешагнули порог квартиры. Первым с топором в руке шёл Вася Ключкин, за ним, осторожно ступая на половицы, шёл Гудзь.
Посреди гостиной комнаты стоял Аркадий Павлович Воронцов, в его руках была швабра.
Ты к-к-как здесь того оказался? увидев Аркадия Павловича в странной позе, проговорил Ключкин.
Так это ночевал у тебя.
Ночевал? ещё больше удивился Вася. А воры?
Какие воры? скривив от удивления губы и вжав в шею плечи, проговорил Воронцов.
Здесь которые выискивая воров на потолке и под ногами, справа и слева от себя, отрывисто проговорил Вася.
Никого здесь не было. Один я здесь, посмотрев направо и налево, ответил Аркадий Павлович.
Никого? А сам-то ты как здесь оказался? ворочая какую-то мысль в голове, спросил Воронцова Вася. Как проник в мою квартиру? Может быть, ты и есть вор?!
Ну, ты и падла, Ключка долбанная! возмутился Воронцов. Что я у тебя украл? Ну! Что? Говори, давай!
А вот! Курица и яйца, где? распалялся Вася.
Ах ты падла ты жирная! Нафиг мне твоя курица! Я чё больной сырую курицу есть?
А мои яйца? не унимался Ключкин.
Нафиг мне твои яйца сдались, я и свои-то никогда не ем. Сам их смолотил, прям, со скорлупой, теперь виновных ищешь.
А тогда чё пришёл. Я когда выходил, квартиру открытой оставил, возвертался закрытая уже.
Сам сказал, оставайся, ежели что. Вот я и остался, когда проснулся, посмотрел, а тебя нету. Ну, я это воды попил, а потом слышу, кто-то стал дверь взламывать, ну, я это туда, сюда, да, где там, спрятаться негде. Всё, подумал, щас меня грохнут, вот, кивнув на швабру, отбиваться взял, а тут и ты с Николаем Палычем. У меня, прям это, с души, как камень свалился. А ты падла сразу же вор на меня! Сам-то где был?
Где был, там уже нету! Ты вот лучше скажи, зачем стерлядку мою стырил?
Ну, ты, Ключкин, того. Совсем уже рехнулся. Я тебя чё, мозга за мозгу заехала? Ты своей молотилкой железной всю жратву смолотил, яйца, прям, с говном на скорлупе жрал и стерлядь с панцирем слопал. Зубищами своими, как жерновами работал, только хруст стоял, у меня аж волосы дыбом стояли, когда на тебя смотрел. У тебя взгляд был, как будто на голову мою нацелился, проглотить, значит, её после стерлядки.
Ну, уж, прям, проглотить. Я чё тебе, людоед что ли, да и не вкусная она. Она у тебя воняет.
Чё это вдруг завоняла? Воронцов провёл ладонью по волосам, поднёс руку к носу, понюхал и сказал. Вовсе и не воняет. И вообще, я не по настоящему сказал, так к слову фигу фигу-орально, вот.
Сам пошёл нафиг! впервые услышав непонятное слово, возмутился Вася.
Ну, ты даёшь, засранец. Я тебе фи-гу-ораль-но, с расстановкой выговаривая слово, а ты мне сразу дулю.
Я чё ты мне фигу орально вот, значит
Так это слово такое фигу-ораль-ное.
Вот и я тебе такое слово фигу, значит, в глотку твою оральную.
Ну, ты, падла, того, эт, значит! Я же тебе объясняю, что это слово такое, и называется оно фи-гу-о-раль-но, эт, значит, как бы спонарошку.
А я тебе не спонарожку, а натурально фигу в твою харю оральную сейчас суну. На-ка вот, выкуси. С этими словами Вася сунул под нос Воронцова дулю комбинацию из трёх толстенных пальцев, большого, всунутого меж указательным и длинным пальцами правой руки.
С отпуска придёшь, на установку не возвращайся. Я как старший оператор заяву на тебя напишу, нафиг ты мне нужен такой в бригаде моей. Вали, нафиг, в крекинг, там с тебя жир махом сплавится.
С Васи вмиг слетела спесь.
Ну, ты, это Аркадий Павлович, я же не со злобы, так по глупости, значит, по недоразумению моему. А давай мировую, а?! У меня клюквенная настойка есть, заискивающе проговорил Ключкин.
Пошёл ты со своей настойкой знаешь куда!.. злобно взглянул на Васю Воронцов.
Гудзь, до сей поры стоящий за спиной Ключкина, услышавший слово настойка, оживился и подал голос из-за плеча Васи:
Аркадий Павлович, Вася действительно без злобы. Он и у меня спрашивал про свои яйца и курицу. Ну, забыл человек, что поглотил всё, со всяким бывает. Я вот тоже иногда забываю, что куда положил. Или поклал? Как правильно-то?
Говори выклал, так точно правильно, ответил Вася, повернувшись лицом к соседу.
Вчера выкладил, как пришёл домой от вас, три рубля с мелочью, сегодня найти не мог. Всё перерыл, как сквозь землю провалились.
В холодильнике искал? на полном серьёзе проговорил Вася.
Не, не искал, ответил Гудзь.
Поищи, я тоже как-то деньги искал, а они в морозилке оказались. Монетки то ничего, выковырял, а бумажки рваться стали, пришлось размораживать холодильник-то.
Атмосфера в комнате стала понемногу остывать.
Ладно, тащи, давай свою настойку. Сегодня и завтра ещё выходной, после ночной-то. Можно по стаканчику.
После первого выпитого литра клюквенной настойки, Вася выложил на стол изюм, после трёх литров, закусывая очередной стакан настойки ранетками, купленными женой для повидла, спросил:
А куда делась редиска?
З-з-закусили в-в-водкой, изрядно захмелев, ответил Гудзь.
А ботва где, ежели съели? Ботва-то должна остаться.
Остаться-то она, конечно, должна, только вот пшик, развёл руками Воронцов. Не осталась. Ты, Вася, её съел. В соль макал и всю съел.
Утром нового дня Вася проснулся в скверном настроении. Он снова бегал к Николаю Павловичу, требовал с него изюм и яблоки, грозился разнести весь его дом, если он не отдаст ему десять рублей за «украденные» семь литров клюквенной настойки.
Николай Павлович.
Слева за приборным щитом операторской скрипнула дверь, и тотчас послышались тяжёлые шаги.
Воронцов, только он так тяжело ступает по земле, подумал я, повернул голову в сторону ступеней, ведущих в технологический двор установки, и через пять секунд увидел виновника тех шагов, старшего оператора установки каталитического риформинга Л-35/6 Аркадия Павловича. Грузно ступая, он вошёл в операторскую.
Всем привет, весело проговорил он, твёрдой походкой подошёл к операторскому столу и тяжело плюхнулся на свой бригадирский стул.
Что-то ты весь раскраснелся. Прихватило что ли? спросил его Анатолий Фёдорович Дорофеев.
Нормально! По установке прошёлся вверх да вниз, вот слегка и запыхался, ответил Воронцов, таинственно улыбаясь.