Странно всё это. Странно и непонятно. И тем более непонятней что ловить этого чёрта будет не только его группа тут и войсковая разведка запряжена, и СМЕРШ, хотя это и не его епархия Товарищ Сталин лютую ненависть к Власову, обманувшему его доверие, испытывает? Весьма вероятно, и скорее всего. И именно поэтому сейчас Верховный приказал отправить на ловлю этого предателя лучших волкодавов со всех фронтов, чтобы гарантированно поймать и наказать? Может быть, и так, конечно, но вряд ли. К тому же приказ брать исключительно живым как-то странно в этом случае выглядит. Хочет сам, лично, Власова пристрелить? Вряд ли. Не его уровень. Да и вряд ли Власова расстреляют предателей обычно вешают Неувязочка. Брать Власова живым необходимо только в одном случае если от него надо получить какие-то сведения, которые может изложить он и только он. Это аксиома, и его, Савушкина, богатый опыт дальней разведки говорит об этом лучше всего. Того штурмбанфюрера из дивизии «Викинг», взятого под Новомихайловкой, он по сию пору помнит. Тогда из его группы трое полегло чтобы этого борова целым и невредимым в штаб армии доставить. Трое!
Значит, Власов знает что-то, чего не знают немецкие генералы, и что крайне важно узнать генералам нашим. И это «что-то», скорее всего, с Германией не связано. А с чем связано? Чёрт его знает. Но ловить генерала-предателя решено всерьез. Это значит только одно то, что он знает, крайне важно для товарища Сталина. И именно поэтому Власов нужен живой
Товарищ капитан, линия фронта. Слова Некрасова оторвали Савушкина от трудных мыслей. Он глянул в иллюминатор далеко внизу мелькнула тонкая нить редких сполохов, разорвал тьму белый шарик осветительной ракеты Какая-то зенитная батарея наугад, на звук, выпустила по ним десяток снарядов вспыхнувших разноцветными огнями позади справа, метрах в трёхстах ниже «дугласа». Да, не та уж линия фронта, не та. На издыхании.
Из кабины пилотов вышел майор Изылметьев. Критически оглядев разведчиков, он произнёс:
Не спим, разведка! Начинаем потихоньку разминать мышцы, через полчаса точка сброса. Растяжения и вывихи, как я понимаю, в ваши планы не входят. А посему разминаемся в статике. Парашютист должен быть гибок, как ветка ивы! Чтобы при приземлении ничего не сломать и не вывернуть!
Савушкин про себя грустно усмехнулся. Эх, если бы их главная трудность была в том, чтобы благополучно приземлиться.
Глава третья
Как непросто быть фельджандармами в Судетах
Чёрт! Ну надо же так опростоволоситься! Накаркал, чёртов майор!
Савушкин выдернул иглу шприца из правого бедра, с трудом приподнялся на локте, вглядываясь в предрассветный полумрак. Бесполезно, не видно ни зги Звёзд на светлеющем небосводе уже нет, солнце ещё не взошло те самые четверть часа, когда зрение почти бесполезно. Чёрт возьми, как он в последнюю секунду не заметил это промоину?
С трудом, путаясь в снаряжении, Савушкин подтянул нижние стропы и погасил, наконец-то, купол своего парашюта минут десять хлопавший на ветру своим полотнищем и не дававший высвободить сломанную ногу из глубокой ямы. Подтянул тяжелый ком белого искусственного шёлка к себе, как смог, сложил его и утрамбовал; конечно, если бы он был на ногах, получилось бы намного аккуратнее. А так. Ладно, авось пронесёт.
Товарищ капитан, вы где? негромкий голос Некрасова, донёсшийся откуда-то снизу, изрядно взбодрил Савушкина. Ну слава Богу, хоть не один!
Витя, я здесь, давай ко мне! Так же негромко он отозвался на зов снайпера.
Через минуту сержант Некрасов, держа на плече аккуратно свёрнутое полотнище своего парашюта, вырос перед капитаном, как из-под земли. Савушкин от неожиданности едва не перекрестился. Сглотнув чуть было не вырвавшееся ругательство, он произнёс:
Тьфу ты, чёрт! Ты откуда выполз?
Некрасов хмыкнул.
По руслу канавы прошёл. Ваш парашют увидел. Решил, от греха, тайком подобраться. Мало ли что Снайпер, оценивающе оглядев командира, коротко бросил: Нога?
Берцовую, похоже. Промоины не заметил.
Некрасов молча кивнул, отошел к полуразвалившейся ограде, вырвал штакетину, осмотрел её, удовлетворённо кивнул и, вернувшись к капитану, спросил:
Со смещением? Морфин вкололи?
Вроде нет, без смещения. Ответил Савушкин, хотя в этом был совсем не уверен. И добавил: . Морфин вколол. Иначе орал бы, как резаный.
Берцовую, похоже. Промоины не заметил.
Некрасов молча кивнул, отошел к полуразвалившейся ограде, вырвал штакетину, осмотрел её, удовлетворённо кивнул и, вернувшись к капитану, спросил:
Со смещением? Морфин вкололи?
Вроде нет, без смещения. Ответил Савушкин, хотя в этом был совсем не уверен. И добавил: . Морфин вколол. Иначе орал бы, как резаный.
Снайпер присел, осмотрел ногу, неодобрительно покивал, достал нож, живо из штакетины сделал две шины, достал индивидуальный пакет Савушкин не успел хоть что-то сказать как его нога уже была туго упакована в шину. Некрасов, удовлетворённо осмотрев плод своих усилий, произнёс:
Без смещения. Хоть тут повезло. Но две недели всё равно будет срастаться Снайпер оглядел окружающую местность, что-то увидел, удовлетворённо кивнул и добавил: Вы тут пока полежите, я пойду из лещины вам костыль выстругаю. Парашюты в эту нору сложу, которая вам ногу сломала.
Савушкин молча махнул рукой дескать, делай, что знаешь.
Через полчаса снайпер вернулся и не один, следом за ним свой парашют тянул Чепрага. Савушкин напрягся он был уверен, что с Некрасовым придут все остальные.
Это всё? Где лейтенант и Костенко?
А разве они не с вами? удивлённо спросил радист.
Как видишь. Витя, обратился Савушкин к Некрасову, ты вокруг никого не видел?
Снайпер угрюмо качнул головой.
Никого. Протянув командиру свежеструганный костыль, добавил: Пока так.
Ладно, подождём. Мы аккурат в центре поляны, должны подтянутся. Андрей, рация в порядке?
Радист уверенно кивнул.
Так точно, в полном.
Хорошо. Витя, давай дуй на север, ищи старшину с барахлом. Чепрага, давай на юг, на тебе лейтенант. Тащите всех сюда. Куртки снимите. Разведчики стащили с себя десантные цигейки, оставшись в немецких мундирах, поверх которых болтались металлические горжеты фельджандармерии и уже в таком виде направились по своим маршрутам. Савушкин лёг поудобнее, подтащил к себе рацию, куртки и тяжёлый вещмешок Некрасова, на всякий случай достал свой «парабеллум» и, взведя его, стал ждать возвращения своих бойцов.
Ждать пришлось долго. Успело взойти солнце, сошла роса с густых луговых трав, Савушкин, хоть изрядно помучавшись, но стащил с себя куртку, потому что начало уже основательно припекать когда из кустов лещины в ста метрах от его лёжки показались два человека, с трудом тащивших тяжёлый мешок в которых капитан признал своих старшину и снайпера. Что ж, уже веселей старшина жив-здоров, а в мешке все их припасы, оружие, амуниция; без него они, как без рук
Товарищ капитан, Витя балакав, шо вы ногу зломалы? Костенко озабоченно осмотрел Савушкина, увидел шину, тяжело вздохнул и добавил: Бачу. Закрытый?
Закрытый. Всё в порядке, до дома этого Штернберка доскачу.
А дэ вин?
Савушкин кивнул на юго-восток:
В трех километрах ниже.
Добре. Лейтенанта Чепрага ще не притащив. Не то спросил, не то утвердительно констатировал старшина.
Не притащил. Будем ждать.
Може, мы с Витею пробежимось до той горы? И старшина кивнул на подымающуюся километрах в трех на юге лесистую вершину.
Нет. Дождёмся Чепрагу. И будем действовать в соответствии с обстановкой. Затем, настороженно прислушавшись, капитан спросил: Вы что-то слышите?
Некрасов кивнул.
Уже с полчаса. На юго-западе движение автомобильных колонн.
Сколько до них? Савушкин всегда изумлялся чуткости слуха своего снайпера. Тот махнул рукой.
Километрах в десяти, не меньше. У подножия гор. Карту гляньте.
Савушкин развернул двухвёрстку. Если они приземлились именно там, где планировал майор Изылметьев то шум доносится с искомого шоссе Гёрлиц-Трутнов. На котором им и надлежит устроить засаду на Власова. Мда-а-а. Судя по непрерывному шуму моторов шоссе это в данный момент активно используется немцами в качестве рокады[6], что совсем не радует. Одно дело устроить засаду на пустынной лесной дороге в межгорной котловине, и совсем иной коленкор выдернуть искомую цель из потока машин. Задание почти безнадёжное Чёрт!
Некрасов, внимательно вглядывающийся в лес на юге тревожно бросил вполголоса:
Люди. И повозки.
Савушкин попробовал привстать, опираясь на костыль получилось со второго раза. Хорошо хоть, морфин действует. Капитан приложил к глазам бинокль действительно, в паре километров от них, на опушке леса, из которого, по идее, должны были выйти лейтенант с радистом грузились сосновыми балансами три длинные повозки, о двуконь каждая, вокруг которых суетились не то семь, не то восемь человек, издалека было трудно разобрать. Но явно штатские. Вот чёрт, принесла ж нелёгкая этих лесорубов. Пугануть? Де, мы фельджандармы, геть отсюда? Может не срастись, здешние жители немецким владеют мало что не в совершенстве, во всяком случае, лучше, чем Костенко или, тем более, Некрасов. Разоблачить не разоблачат, но отметочку в мозгу сделают. Ну а там и в полицию донесут. Чехи народ законопослушный. Ладно, будем ждать.