Но ведь и у меня третьего варианта нет
С тобой чуть проще, ты контрразведчик. По поводу утраты взрывчатых веществ к тебе претензий не имеется, за это спрос с ВОХР, но
Если не найду динамит, то спрос будет договорил за него Шадрин.
Бесспорно невесело кивнул Севастьянов. А, чтобы этого не произошло, мы должны знать о каждом шаге «Свободы». Просто обязаны!
Как ты это себе представляешь, Андрей Иванович?
Об этом узнаешь из моего доклада завтра, сегодня нет смысла тратить время. Севастьянов умолк, и какое-то время сосредоточенно смотрел в одну, только ему видимую точку. Потом перевел вдруг потяжелевший взгляд на Шадрина. А сейчас, полковник, давай-ка потолкуем вот о чем, сказал он, и, протянув руку к висящему на спинке стула своему кителю, извлек из нагрудного кармана сложенный втрое лист бумаги, протянул Шадрину. Тот спросил с видимым недоумением:
Что это?
Ты читай, читай, потом обсудим, Севастьянов принялся сооружать бутерброд из хлеба и колбасы, до половины наполнил стаканы водкой.
Шадрин развернул лист со строчками машинописи, начал вчитываться и его жёстко очерченный суховатый рот собрался в суровую складку.
«Уполномоченному НКГБ СССР
по Дальнему Востоку, комиссару
государственной безопасности
2-го ранга, Гоглидзе С. А.
РАПОРТ
Довожу до вашего сведения вопиющий факт преступной политической близорукости, допускаемой начальником отдела контрразведки Читинского УГБ, полковником Шадриным А.Н.
Дело в том, что во время недавней инспекторской проверки кадров Управления, он скрыл от комиссии то обстоятельство, что являющийся его заместителем подполковник Рутковский Я. Г. имеет родного брата, с которым произошла странная, если не сказать больше, история.
В боях под Смоленском майор артиллерии Рутковский М. Г., попал со своим дивизионом в окружение. Прорываться из него категорически отказался, ссылаясь на якобы тяжелое ранение и на готовность к самопожертвованию, чтобы прикрыть огнем ручного пулемета отход оставшихся в живых бойцов. Истинные же мотивы данного поступка неизвестны, более того, они крайне подозрительны.
Настораживающим моментом является тот факт, что майор Рутковский М. Г., незадолго до описанного случая, также попадал в окружение и находился на вражеской территории около месяца, но, в отличие от последнего события, благополучно вышел к своим в одиночку.
Нынешняя судьба майора Рутковского неизвестна. Не исключено, что он находиться у немцев в нужном им качестве. Обстоятельства, в которых дважды оказывался майор Рутковский М. Г., не могли бы показаться столь необычными во время войны, если бы не явное стремление полковника Шадрина и подполковника Рутковского утаить их от комиссии. Сам по себе напрашивается вывод, что данному факту способствовали панибратские отношения Шадрина к своему заместителю.
Вопреки директивным установкам НКВД, подполковник Рутковский продолжает находиться в должности заместителя начальника отдела контрразведки, что само по себе уже является нарушением, как партийной, так и чекистской дисциплины, и этики и способствует распространению слухов и кривотолков среди личного состава Управления.
«Четвертый»
29. 05. 1942 г.»
Шадрин отложил лист с рапортом-доносом. Закусил нижнюю губу с такой силой, что, казалось, из неё вот-вот брызнет кровь.
Ну что, вник в материал? негромко спросил комиссар госбезопасности.
Вник! Ощущение такое, будто в дерьмо с головой окунули! Александр Николаевич гадливо поморщился.
От дерьма отмыться все-таки можно, а от такого обвинения не получится, Севастьянов глазами указал на бумагу. Ситуация гораздо серьёзнее, чем с вашим Гороховым
Получается, что брата предателя покрываю и выгораживаю. Тьфу, мерзость какая!
Давай-ка не кипятись, дружище, а толком объясни: что и как?
Шадрин испытующе посмотрел в глаза старому товарищу:
Ты-то хоть мне веришь, Андрей Иванович?
Не верил бы, то этот разговор бы не состоялся.
Что верно, то верно, вынужден был согласиться Шадрин. Помолчав, спросил. А кто он, этот самый «Четвертый»?
Как говорится в Новом Завете: «Тайна сия велика есть!» со злой беспомощностью развел руками Севастьянов.
Что верно, то верно, вынужден был согласиться Шадрин. Помолчав, спросил. А кто он, этот самый «Четвертый»?
Как говорится в Новом Завете: «Тайна сия велика есть!» со злой беспомощностью развел руками Севастьянов.
А каким образом этот, с позволения сказать, документ к тебе попал, адресован-то он Гоглидзе?
Севастьянов долго и сосредоточенно молчал, а когда заговорил, в его голосе отсутствовала обычная уверенность и непоколебимость:
Довольно просто попал, только не пойму зачем? Даже для моего изощренного ума это загадка. Всё началось с того, когда я вышел в тираж как закордонник и был направлен в Хабаровск на должность одного из заместителей Гоглидзе. Ну, прибыл сюда, представился ему, естественно, завязалась беседа. Разговор коснулся людей, с которыми приходилось работать или пересекаться. А когда дошло до моего польского периода, прозвучала и твоя фамилия. Вот так я узнал, что ты работаешь в Забайкалье. О тебе Гоглидзе отозвался в превосходных степенях, сказал, что неплохо знает и ценит как хорошего специалиста
Значит, ему все-таки известно, что мы старые друзья-товарищи?
Получается, что так неопределенно кивнул Севастьянов и продолжил. А через полтора месяца случилось то, что случилось: пришла шифровка от Гоу Шаня и всё завертелось! Гоглидзе был вызван к Федотову в экстренном порядке замаячили перспективы серьезной радиоигры с японцами. А буквально накануне отлета в Москву, заходит ко мне в кабинет Сергей Арсеньевич, вручает папку и объясняет, что данная подборка документов моя должностная прерогатива. Изучайте, говорит, Андрей Иванович, и принимайте необходимые решения, пора вам начинать работать самостоятельно, уже второй месяц стажируетесь. Когда я стал просматривать эти самые документы, то увидел, что особо серьезного там ничего нет: мелочёвка областного уровня, отчеты местной агентуры, кое-какая рядовая переписка Но вот беру в руки эту бумагу, комиссар кивнул на лист, лежавший перед Шадриным, изучаю её содержание и натыкаюсь на твою фамилию
Рапорт находился в конверте?
Нет, но судя по характерному сгибу, прибыл именно по почте.
То-есть, из Читы подобные стукачества приходят самым что ни на есть тривиальным способом?
Похоже на то, подтверждающее кивнул Севастьянов. Адрес отправителя наверняка туфтовый, адрес же получателя отсутствует, скорее всего, вообще, письмо отправлено до востребования какому-нибудь там Ивану Ивановичу Пупкину Посыльный от Гоглидзе является в почтовое отделение, предъявляет туфтовый же документишко и получает донос. Всё очень просто и оригинально: ни адресов, ни почерка.
Н-да Шадрин повертел в руках письмо, еще раз пробежался глазами по его содержанию, всмотрелся более пристально. Ни одной расшатанной буквы с выраженным наклоном или неполным пробивом. Отсюда вывод: пишущая машинка новая.
Я тоже пришел к такому заключению, подтвердил Севастьянов. А что можешь сказать об авторе?
Об а-а-вторе раздумчиво протянул Шадрин, не отрывая глаз от текста. О нем складывается такое мнение: он хорошо образованный человек, грамотность и стилистика письма подтверждают это. Умеет ёмко строить предложение, логично мыслить. На машинке работает профессионально, оттиск четкий, оттенок ровный пальцевые усилия совершенно одинаковые. Кроме этого, нет подтертостей и перепечатываний, отсутствуют какие-либо исправления. Ну, и главное: факты изложены довольно убедительно, а рубежи, где заканчивается истина и начинается ложь затушеваны просто мастерски! В такую клевету трудно не поверить. Вот ты бы поверил, Андрей Иванович, а?
Разумеется нет, тема для меня мелковата. Какой-то майор-артиллерист не вышел из окружения На то она и война, чтобы случались окружения, и кто-то не смог из них выйти. Что здесь уж такого невероятного? Фронтовая бытовуха, можно сказать! Но ты только посмотри, как он ловко из дерьма делает конфетку: и бдительность проявляет, и заботу о моральном климате в Управлении, и даже политическую составляющую воткнул:
«Не исключено, что находится у немцев в нужном им качестве» Ах ты ж, сволота! Из-за таких вот ублюдков порядочных людей ставят к стенке!
К сожалению, ты прав, Андрей Иванович, мрачно кивнул Шадрин. Если кому-то надо сгнобить неугодного человека, то такое письмишко как нельзя кстати. Церберам-следователям с пятью классами образования этого вполне достаточно. Под него, при желании, можно любую обвинительную базу подвести