И какой твой вывод из всего этого? спросил генерал.
Есть три предположения, подумав, ответил Шадрин. Первое: никакой оперативной разработки нет, а есть самое обыкновенное стукачество. Письмо, адресованное Гоглидзе «Четвертым», по чьей-то халатности попало в ту папку, в которую не должно было попасть. Предположение второе: оперативная разработка всё же есть, и Гоглидзе специально «забыл» документ в папке, чтобы проверить, как ты на него среагируешь? Сообщишь о письме мне не выдержал экзамен, не сообщишь выдержал! То-есть: проверяют на «вшивость» именно тебя, Андрей Иванович.
Звучит достаточно убедительно.
Ну и третье предположение: копают под меня! А попутно желают посмотреть твою реакцию на это
Если всё так, то есть ещё одно предположение: вдруг Гоглидзе решил помочь тебе и специально подбросил это письмо мне? Дабы уведомить, что в твоей «конторе» завелся «карандашник».
Х-м скептически покривил губы Шадрин. С чего бы это Гоглидзе радеть за меня? Мы не друзья, не приятели, наши отношения чисто служебные.
А простое человеческое участие исключаешь?
Да что ты, Андрей Иванович, чуть смутился Шадрин. Даже в это сволочное время считаю, что люди должны оставаться людьми!
То-то же! суровый рот Севастьянова тронула едва приметная улыбка. А Шадрин продолжал:
Если твоё предположение верно и Гоглидзе решил таким образом мне помочь, представляешь, на какой риск он пошел?
Ещё бы! Он поставил на кон свою жизнь: ведь рассекречивание агента, внедренного не иначе, как по приказу самого Берия, тянет на «вышку» Севастьянов раскрыл коробку папирос «Памир», закурил и глубоко затянулся. Да, ситуация, аж мозги нараскоряку! А ведь тут еще один вариант просматривается: а что, если вся эта история инспирирована в Главке, чтобы разделяться с тобой или со мной, а шпиона с кличкой «Четвертый» не существует вообще?
Категорически не согласен! покачал головой Шадрин. Случай с майором Рутковским реальное событие и кто-то из моих деятелей его обнародовал Но может быть, дело вовсе не в тебе и мне, а в самом Гоглидзе и это Берия Сергея Арсеньевича проверяет? Приказал кому-то из хабаровских стукачей подбросить письмо в твою папку, а теперь ждет: доложишь ты ему о том, что донос побывал в твоих руках или смолчишь?
И сообщит ли, Гоглидзе, в свою очередь, об этом в Москву? завершил мысль полковника Севастьянов и, помолчав, добавил. Когда-то в нашей деревне мужики говаривали: без бутылки тут хрен разберешься! Хотя бутылка вот она, на столе
Ну и что будем делать?
А что тут делать? Всё уже сделано! Оставить без внимания это письмишко я, согласись, не мог, именно поэтому ты здесь.
Не было бы хуже, Андрей Иванович попытался возразить Шадрин, но Севастьянов не дал ему закончить:
Погоди! Я анекдот в тему вспомнил: ведут двух вятских мужичков на расстрел. Один говорит: «Может, попробуем сбежать, Ваня?» Другой отвечает: «А хуже не будет, Петя?»
Офицеры сдержанно посмеялись. Гася невеселую улыбку, Севастьянов произнес:
Как будет, так и будет, где наша не пропадала! А пока лишь одно могу сказать Гоглидзе не похож на Иуду, я его уже довольно неплохо изучил. Есть, конечно, кое-какие особенности характера, но в целом комиссар резко оборвал фразу и сменил тему. Ты давай-ка лучше расскажи: что там у вас на самом деле произошло?
Ничего особенного, поиграл желваками на скулах Шадрин. Никакой утайки от инспекции по кадрам не было. Просто ни меня, ни самого Якова никто об этом не спрашивал. А младший Рутковский погиб как герой! «Этот мерзавец Шадрин едва не сказал «ваш», этот мерзавец «Четвертый», главного не знает: когда Максим вызвался прикрывать пулемётным огнём отход своих бойцов, то уже был безнадежен». Изрешечены обе ноги, несколько осколочных ранений в грудь и в живот. Только и держался, что здоровьем своим богатырским. А на смерть пошел осознанно, понимал, что все кончено.
Откуда такие подробности?
К заместителю заезжал комиссованный по ранению офицер, вещи кое-какие передал, рассказывал о том бое под Смоленском. «Четвертый» слышал звон да не знает, где он. Всё переврал, сволочь! И все же, кто он, этот любитель эпистолярного жанра?
Тебе должно быть виднее, какой-то из твоих накропал. Поразмысли, кому и когда дорожку по-серьёзному перешел?
Никому и никогда! убежденно заверил Шадрин. А этих самых «Четвертых» внедряли в Управления по прямому указанию Берия, чтобы они присматривали за руководителями и старшим начальствующим составом. И всё из-за того подлюги Люшкова40! После его предательства доверие к разведке сильно пошатнулось
Никому и никогда! убежденно заверил Шадрин. А этих самых «Четвертых» внедряли в Управления по прямому указанию Берия, чтобы они присматривали за руководителями и старшим начальствующим составом. И всё из-за того подлюги Люшкова40! После его предательства доверие к разведке сильно пошатнулось
Севастьянов кивнул, как бы соглашаясь, долго сидел молча, затем произнес:
Да Пока я за «чертой» работал, многое здесь поменялось, очень многое: «Четвертые» появились, «карандашники», прочая шваль
Всё именно так! выдохнул Шадрин и обозленно усмехнувшись, добавил. В этой связи одна присказка вспомнилась: «Я, дорогие товарищи не стукач, но форму письменного доклада начальству знаю очень хорошо!»
Таких сволочей сейчас, как поганок в гнилом лесу задумчиво констатировал Севастьянов и продолжил. Что ж, изволь слушать дальше, Александр Николаевич
А хоть здесь-то кроме меня, вас больше никто не будет слушать, товарищ комиссар? Шадрин повел выразительным взглядом по помещению.
Хреновым я был бы закордонником, если бы позволил этим сявкам презрительно бросил Севастьянов. Можешь не опасаться, в данном месте пока всё чисто. Но, как говорится, вернемся к нашим баранам: пришло время мне тебя спасать, как когда-то ты меня спасал в Варшаве от лап «двуйки»41. Итак, что мы имеем? Мы имеем агента центрального аппарата в вашем Управлении. И именно в отделе контрразведки, которыми руководишь ты.
Шпиона в шпионской конторе! с горькой иронией пробормотал Шадрин.
Вот именно, подтвердил Севастьянов. И чтобы дело дальше не осложнялось, надо решать вопрос с Рутковским: выручать человека, если он, конечно, стоит того
Шадрин поймал пристальный взгляд Севастьянова. Ответил, не задумываясь ни на миг:
Стоит, товарищ комиссар, очень даже стоит! Рутковскому доверяю, как себе, таких людей
Короче, не дал ему закончить Севастьянов. Подполковника надо снимать немедленно, иначе они его достанут!
Да как же это можно?! Ведь под откос человека сбрасываем из-за какого-то там возмутился Шадрин, но Севастьянов прервал его:
Можно! жестко бросил он. Еще как можно! и придвинувшись вплотную, заговорил гневным полушепотом. Ты что же, Сашка, не видишь, что происходит? Или не хочешь видеть, а?
Я все вижу, Андрей, но
Безо всяких «но», полковник Шадрин! Сейчас главное выжить и уцелеть! И спасти, кого можно, понимай это, как приказ! Ты знаешь, сколько нас осталось? По пальцам пересчитать! Может, мы с тобой потому и живы еще, что работали в тридцатые за «чертой». А сейчас этим ублюдкам, он с неистовым гневом мотнул головой в сторону двери, мы пока не по зубам. Уничтожь тебя, меня, таких как мы, кто будет с Абвером воевать, с Кемпейтай, с Сигуранцей42? Эти дилетанты от разведки? Хрена с два они навоюют! Но не зря, поверь мне, совсем не зря, они насадили по всем областным Управлениям стукачей и собирают на руководителей такой вот компромат, он ткнул коротким пальцем в белевший на столе лист. Сломаем хребет Гитлеру и за нас возьмутся, если всё не изменится к лучшему, и этих негодяев поставят к стенке!
Андрей Иванович, а ты не боишься говорить на эту тему? Сейчас ведь и старым друзьям
Замолчи, Сашка! Прокляну, если не замолчишь! зеленые глаза Севастьянова вдруг сверкнули тем, так знакомым Шадрину, отчаянно-лихим блеском, от чего лицо на миг, словно помолодело. Может быть из всех, кто ещё остался, только одному тебе и доверяю по-настоящему. Потому, что испытал не раз и жизнью тебе обязанА что касаемо, боюсь или не боюсь, то отвечу: только дурак ничего не боится. Я же себя к таковым отнюдь не причисляю Ну, а уж если доведется, то пулю принять сумею достойно, в этом можешь не сомневаться. Как и я в тебе не сомневаюсь в подобной ситуации.
Севастьянов умолк, крепко провел ладонью по глянцево-лысой голове. Шадрин не сводил с него напряженного выжидательного взгляда. Наконец генерал заговорил:
Значит, так: убирать Рутковского нужно следующим образом: чтобы было видно, что на понизовку пошел, и доверия особого к нему больше нет. Это успокоит и общественное мнение в твоей конторе, и того самого, «Четвертого», будь он проклят. Ты же, вернувшись, сделаешь вид, что тебе в Хабаровске накрутили хвоста за утрату бдительности. А что касается твоего зама, то для него есть вполне подходящая вакансия в САВО43, к нам запрос об этом на днях пришел. Там, на должность начальника Особого отдела учебной бронетанковой дивизии нужен опытный старший офицер-чекист. Думаю, это именно то, что надо: и звание то же самое, и работа, в общем-то, знакомая. Должность, правда, несравненно ниже, но, как говорится: не до жиру быть бы живу!