Дурак спал хорошо, никогда не просыпался сам, да и добудиться его было трудно. Он даже снов не видел никогда, просто ему нравилось спать. Но в эту ночь Федот почувствовал во сне какую-то тревогу, вышел из глубокого сна в дрему и поймал себя на том, что находится на границе этого здорового дурацкого сна, который был ему хорошо знаком.
Лежа в дреме, он словно глядел в пространство сна, которое тянуло его, и понимал, что, если сейчас сделает одно легкое движение, сон тут же втянет его в себя, и все будет как прежде. А утром его разбудит визгливый голос младшей невестки, на худой конец прилетит сапог.
И это такое счастье! вдруг понял дурак, но Федот больше не хотел дурацкого счастья. Федоту было тесно и душно в той могиле, которой он теперь ощущал дурака. Поэтому он неведомо как отодвинулся от колышущегося киселя дурацкого сна.
И тут же тревога стала сильней. Он чуял, что к избе кто-то приближается, и скоро в нее войдет. Вот тявкнула собачка и замолчала Ужас стал сковывать тело Федота, но он пересилил себя, нащупал место, где на трубе возле щели между камнями выбился налет сажи, и будто предчувствуя, что будут рассматривать лица, набрал сажи в ладонь и этой ладонью помазал лицо. Сам же нащупал свой топор и порадовался, что прихватил его на печь.
На крыльце раздались осторожные шаги. Федот понял, что обуты идущие не в валенки, в сапоги с каблуками. Скрипнула дверь, и в избу вошли двое в черных плащах. Передний щелкнул пальцами, и изба залилась легким голубым светом, так что стало видно, как спят вповалку, кто на лавках, а кто и прямо на полу, гулящие. Перед Федотом лежал на печи кто-то из них и громко храпел. Федот сжался позади него и подглядывал из-под опущенных век, на всякий случай дурацки раскрыв рот и пустив слюну, будто пьяный.
Парочка в темных плащах огляделась. Они сняли куколи, которые прикрывали их головы, и стало видно, что один из них мужчина, а другая женщина с прекрасными волосами. Но лица их были прикрыты черными личинами, от чего по телу Федота побежал холодный сивон.
Э, да тут одни зародыши! сказал мужчина, разглядывая спящих.
И который из них наш? спросила женщина.
Задача ответил он и принялся рассматривать гулящих одного за другим, поворачивая их к себе лицом, чтобы разглядеть, Слушай, все гнилые
Вот это не повезло! И как его узнать? снова спросила она. Сколько точно времени, как он вернулся?
Только-только ответил мужчина, накладывая ладонь на лицо попытавшемуся проснуться дураку. Дурак, было собравшийся приоткрыть глаза, тут же закрыл их снова и захрапел.
Это как давно?
Да вчера или позавчера
Как мы его узнаем на таком сроке? Он же еще пробуждаться не начал! воскликнула она.
Не узнаем заразится. Вот тогда можем не спасти.
А он мог как-то выбирать себе зародыш? Признаки какие-то могут быть?
Не думаю В какой втянуло, в таком и оказался.
И мужчина поднялся на голбец и заглянул в лицо сначала соседу, потому Федоту. Федот пустил побольше слюны и начал прихрапывать. Но рука его сжала топор под тулупом еще сильнее.
Мужчина покрутил его лицо рукой в перчатке, похмыкал и спустился вниз.
Ничего пока не разглядеть! И не похож ни один! На таком сроке даже нет уверенности, что зародыш приживется!
Так что нам?
Будем надеяться, что у него хватит силы пойти своим путем. Какое-то чутье он за это время должен был развить
А справится? Гниль исправить можно?
Считается, что можно Но я видел, как люди десятки лет бились, и даже пробудить не могли Проще сразу уничтожить, чтобы в новое тело перенести.
Ладно, ответила женщина. Тогда я немножко подсвечу ему дорожку
Она достала из-под плаща крошечную круглую коробочку, приоткрыла крышку, взяла двумя пальцами щепотку белесого порошка и дунула на нее. Искрящаяся пыль облачком поднялась в воздух, рассеиваясь по всей избе. Гулящие, до которых доходила пыльца, начинали ворочаться и стонать.
Женщина подошла к печи, достала еще одну щепотку и дунула пыльцой на печь.
Сосед Федота тут же принялся чихать, а Федот на всякий случай застонал, хотя ничего и не почувствовал, будто на него эта пыльца не действовала.
Но что-то он все же почувствовал, по крайней мере, действие от нее точно было, потому что он не помнил, как ушли эти двое в темных плащах. Зато помнил, как оказался в чудесном сне, в котором увидел милое лицо, глаза, которые невозможно забыть и точно знал, что этот сон повторяется не в первый раз!
И в этом сне он знал, что она где-то рядом, и надо только зацепиться за что-то, ухватиться и держаться, как бы трудно ни было, и не сбегать! Не сбегать! Какие бы испытания ни ждали впереди. И однажды судьба скрестит их дорожки!
На отшибе
Утром стрельцы подняли всю честную компанию и погнали в деревню убирать покойников. Старший стрелец спросил Федота:
Вырыл ли сколь?
Федот поднял руку вверх на всю длину:
Немного поглубже!
Сейчас съезжу, посмотрю.
Я там малость осыпал, надо бы почистить, признался Федот. Хотел добавить, что сам себя зарыл, но постыдился своей глупости.
Успеешь, они там полдня провозятся. Отдыхай пока.
И повернулся к ватаге:
Эй, вы! Мертвых руками не трогайте, таскайте крюками. У двух крюков ратовища обрубите покороче, чтобы в избы входить. Да ходите по двое, а то одному не вытащить. Морды тряпицами замотайте, чтобы заразой не дышать. В избах ничего не трогайте.
При последних словах дурацкая ватага хитро переглянулась, так что стало ясно, что этот запрет они нарушат. Стрелец это, конечно, понял, но только махнул рукой: трогайте!
Ватага с гиканьем умчалась в деревню в предвкушении безнаказанных грабежей, пятеро стрельцов с зараженными пищалями поехали следом, чтобы приглядывать. А старший спросил Федота:
Что, пойдем, что ли?
Я бы хотел от этих съехать, сказал Федот.
А куда?
Федот показал на баньку в дальнем конце огорода поближе к ручью.
Съезжай, конечно. Скучно не будет на отшибе? Без веселой гулянки?
А я не один. Ко мне вон, собачка приблудилась, показал Федот на белую собачку, достал припрятанный с вечера каравай и отломил ей кусок.
Стрелец улыбнулся, кивнул:
Как назвал свою приблуду?
А я не называл
Так живая тварь, без имени негоже!
Я сейчас печку там затоплю и догоню, сказал Федот, задумавшись. Чтобы к ночи тепло было А как можно назвать?
Я бы Белкой назвал Тебе решать. Догоняй, сказал старший и уехал вслед за стрельцами. Я тебя возле околицы подожду.
Федот дал Белке еще кусок хлеба и пошел к бане. Но почуял, что в бане его поджидает опасность, и если он войдет в нее, будет плохо. Он поглядел на Белку, но собачка не лаяла и даже не ворчала. Людей или зверей в баньке не было. Банька при этом была низенькая и покосившаяся, словно за ней давно уходу не было.
Баенник! вдруг пришло в голову Федоту, и он смутно вспомнил, что у них в бане тоже жил баенник, и про него говорили, что он, не доможирушко, он людей не любит и может насмерть уморить угаром, если его не уважить.
Дедушка! снял Федот шапку и поклонился двери в баню, прими меня, дурака, пожить у тебя в гостях. Я тебе помогать буду, баньку поправлю, водички наношу печечку протоплю
Прислушался. Напряжение внутри бани изменилось, но не исчезло. Тут Федот заметил, как собачка смотрит на кусок хлеба, что он отломил от каравая, когда ее кормил, чтобы съесть самому, да так и забыл, и протянул ей. Собачка принялась есть. Федот посмотрел на нее, посмотрел, потом разломил каравай пополам, подошел к бане, зашел в предбанник и поискал место, куда бы хлеб пристроить.
Тут же пришла мысль, что в дальнем углу за бочкой для воды будет хорошо. Он положил хлеб за бочку и сказал:
Дедушка! Прими половинку хлебца по-братски. Приюти на время нас с Белкой!
Напряжение заколыхалось и ушло. Федот еще раз поклонился:
Вот, спасибо тебе, дедушка! Приютил.
После этого он взял дров прямо из поленницы, что была сложена в предбаннике по дальней стене, развел огонь в печи, открыл волоковое окошко, поскольку баня топилась по-черному. Затем сходил на ручей с двумя бадьями, что взял тут же в предбаннике, вылил воду в большую деревянную кадушку, стоявшую на скамье в бане, и пошел в огород, где приметил странный холмик.
Холмик, как он и ожидал, оказался вырытым в крутом берегу погребом. В погребе, правда, почти ничего не было, кроме забытого мешка репы и кадушки с квашеной капустой. Капусту кто-то почти полностью выгреб из кадушки, но рассола было до половины. Сверху он слегка покрылся ледком. Федот пробил ледок пальцем, потом лизнул его. Рассольчик был кислым, аж передергивало.
Федот прихватил мешок, обхватил кадушку двумя руками и уволок все это в баню. Мешок спрятал под полком, попросил баенника сторожить. Кадушку поставил на скамью рядом с кадушкой с водой. Прикрыл плотно обе двери в баню и в предбанник и пошагал на кладбище. И Белка помчалась вперед, счастливая, как собака, нашедшая свою стаю.