Валера с огорчённым видом тихо проговорил:
Нет, ну это ладно, но ведь не настолько, чтобы вот так. Это же прямо вопиющее насмехательство над всем человечеством.
Ну а кто же в этом виноват? раздалось сверху. Вы же сами и творцы всего этого великолепия, которое в данный момент перед вами в моём лице.
Да мы-то тут при чём?! огорчённо вскрикнул Зарубин.
Как при чём?! чуть ли не прокричал в ответ Кукайка и, что-то бессвязно бормоча, тихо продолжил: А впрочем, может быть, меня отправили оттуда совершенно не в ваше время, совсем в другое, но, по-видимому, где-то вышел сбой и я очутился рядом с вами.
Откуда оттуда? изумлённо спросил Зарубин.
Я же вам сказал из будущего.
И сколько же лет этому будущему, откуда вы появились, если, конечно, не секрет?
Да какой там секрет?! улыбаясь, ответил Кукайка. Триста миллионов лет.
Триста миллионов поразился Зарубин и, отойдя чуть в сторону, сев на пенёк, огорчённо продолжил: Значит, машина времени всё-таки будет.
И не только, опять раздалось сверху. Множество искусственных солнечных звёзд, подземные города, воздушные города, летающие над землёй, спиральные мосты, тоннели по всей Вселенной к таким же планетам, какая у нас
А люди? Люди болеть, убивать, обманывать друг друга будут? перебив Кукайку, громко спросила Аллия.
Кукайка, словно поперхнувшись, громко захохотал и с небывалой радостью прокричал:
Это всё в далёком прошлом!
Ура! Ура! хлопая в ладоши, словно поддерживая ушедший радостный крик Кукайки за перламутровый купол, весело кричала Бекбишева. Значит, значит, мы все придём в недалёком будущем в реальный мир совершенства!
Кукайка, тяжело охнув и присев на корточки, став грустным-грустным, тихо сказал:
Ну как вам сказать? Даже и не знаю.
А ты, Кукайка, говори как есть, взволнованно крикнул Зарубин.
Ну, если так, как есть, то пожалуйста. Придёте, но пройдёт несколько цивилизаций.
И вы хотите сказать, что в недалёком будущем нас всех не будет? вскинув голову чуть вверх к Кукайке, разочарованно проговорила Аллия.
Я ничего не хочу сказать, пряча лицо за щупальцами, ответил Кукайка.
Как так вы ничего не хотите сказать?! гневно прокричала Бекбишева. Вы уже сказали! и, закрыв лицо ладошками, заплакав, тихо проговорила: Лучше бы вы вообще не появлялись в нашем парке.
Сидя на корточках, закрыв лицо щупальцами, Кукайка, видно, нервничая, что-то бессвязно бормотал.
Послушай, Кукайка, а можно наше будущее в корне поменять? подойдя ближе к нему, спросил Зарубин.
В каком смысле? пошевелив щупальцами у своего лица, спросил Кукайка.
Ну, в смысле, чтобы всем нам, живущим на Земле, в недалёком будущем не исчезнуть, как ты тут нам туманно предсказал.
Вполне, весьма серьёзно проговорил Кукайка, несколько повеселев.
И каким же это образом? убрав ладони с заплаканного лица, задумчиво спросила Бекбишева.
А самым что ни на есть простым образом, отведя в сторону щупальца с лица, он продолжил: Все вы, живущие на планете, должны любить и уважать друг друга. Прийти, как бы это сказать, ко всеобщему единому пониманию необходимости искоренения зла, приветствуя всё то доброе, что вам всем так необходимо. А самое главное, надо любить и беречь свой общий дом, который вы называете Землёй.
И Кукайка, вновь поднявшись во весь свой гигантский рост, вскинув к перламутровому куполу уродливые руки, громким криком оглашая всю территорию школьного парка, прокричал:
И напишите рассказ, рассказ обо всём этом увиденном и услышанном, чтобы миллионы и миллионы подростков всего вашего мира, которым предстоит жить на этой голубой планете, прочитав его, призадумались. И тогда тогда жить вашему человечеству вечно!
Очередным раздавшимся оглушительным громом с многоярусными вспышками молний Кукайка, разорвавшийся на множество мелких частей, закружившихся дикой круговертью мириадами ярких мотыльков, исчез на самом дне продолговатого шара. Верхняя половина задвинулась в своё первоначальное положение, и всё исчезло, исчезло, словно в никуда, словно ничего в этом апрельском вечернем парке и не было.
Лишь несколько ослабевший ливень лил на Бекбишеву и Зарубина, тесно прижавшихся друг к другу с широко открытыми глазами, словно остолбеневших от всего увиденного и услышанного, в которое поверить невозможно.
Сенька-гармонист
Произошла эта история в середине девятнадцатого века в небольшой деревне, затерянной в степных просторах Поволжья. В то далёкое время в той самой деревне, как в детстве мне рассказывала моя бабушка, слышавшая эту историю от своей бабушки, зимы были очень морозными, нередко со снежными метелями, заметавшими небольшие саманные дома по самые крыши.
Многодетный хозяин семейства, живущего в небольшой глинобитной избе, Чувалов Сенька, или просто Сенька-гармонист, закончив вечерние дела по уходу за скотиной, пошёл к дверям своего дома.
Сена-то, сена для коровы не хватит, две охапки осталось. Чем дальше кормить? Хоть режь так и так скоро подохнет. Эх, жизнь никудышная! говорил он сам себе вполголоса.
И тут из-за большого сугроба вышла его жена Агафья.
Да оттого она у тебя никудышная, что пьёшь самогон проклятущий на свадьбах этих немеряно, зло проговорила она. Нет бы деньгами брать. Мол, не пью, и всё тут! Ведь ты гармонист хороший, со всех сторон за тобой едут. Назвал свою цену: нет, так ищите другого. А то рот до ушей, рад, что напоят, накормят да опосля сумку объедков всяких дадут.
Да называй ты эту цену, не называй третий месяц никто не едет. Какие свадьбы, с голоду бы не помереть! Засуха-то этим летом какая была и Сенька, в очередной раз пожаловавшись самому себе на свою судьбинушку, со скрипом открыл дверь и вошёл в дом.
Мал-мала ребятишки, попрыгав с печи, подбежали к отцу и дружно стали спрашивать:
Пап, а пап, а картошечку вечером мама сварит или опять кипяточку попьём и спать ляжем?
Самая маленькая дочурка Стешка, размазывая слёзы ладошкой по лицу, тихо проговорила:
А можно кашку из тыквы? Одна тыковка в погребе осталась, я знаю.
Не успел он ответить, как вошедшая мать печально проговорила:
Будет вам скоро и картошечка, и кашка В марте со степи коренья жрать станем и господа бога молить, чтобы лебеда да щавель быстрей повырастали. А ну марш назад, идолы, на печку, радуйтесь, что тепло ещё в доме есть! Дворянин этот толстопузый, Дементьев, намедни мне сказал: «Ещё раз вас увижу в своей лесополосе с моим хворостом коровы лишитесь, за прошлый год ещё за дрова не заплатили».
Резать надо.
Агафья тихо спросила:
Кого это резать?
Сенька, кашлянув, ответил:
Корову.
Перекрестившись, Агафья с подкосившимися ногами села на ближайший табурет.
Да в своём ли ты уме, Сеня? В марте, глядишь, отелится с молоком будем.
До марта ещё дожить надо, а сена только на завтра хватит, присев рядом с Агафьей, печально подытожил Сенька.
К толстопузому пойдёшь, в ноги падай, проси. Проси! Не откажет, летом отработаешь.
Да не даст он, не даст! вскочив с табурета, прокричал Сенька. К чертям легче сходить да выпросить, глядишь, они-то хоть пожалеют.
В это время окрепший ветерок, небольшим порывом ударив ставнями по окну, завершил спор. Побледневшая Агафья, испуганно перекрестившись, вполголоса проговорила:
Не к добру это.
Что не к добру? удивлённо переспросил Сенька.
Чертей опять ты помянул, и стук этот.