Выпрямившись и отвернув чуть в сторону голову, Валера, громко чихнув, проговорил:
Аллия, а ты не задумывалась, почему гром и молния стали в апреле шандарахать? Моя бабка мне говорила, что раньше грохотать начинало только в мае.
Зарубин, надо больше смотреть по телевизору научные передачи и хотя бы немного интересоваться познавательной литературой, а не в компьютере целыми вечерами стрелялками всякими развлекаться.
Да при чём тут компьютер, Бекбишева?!
Да при том! Если тебе ещё не известно, Гольфстрим начал менять своё направление, и весь климат на нашей Земле в скором времени в корне поменяется.
А почему он стал менять своё направление?
А потому, Зарубин, что все мы, то есть человечество, бездумно стали относиться ко всему окружающему. А если проще, к примеру, чтобы тебе было более понятно, взять ведро солярки и вылить в ваш колодец. Что будет с этим колодцем?
Ну ты даёшь, Бекбишева! Что же там будет?
Ясно что.
А при чём тут ведро солярки?
А при том, Зарубин, что в океаны и моря уже вылили миллионы тонн нефти и всякой гадости и продолжают лить. Так что скоро не только весь климат поменяется, а как бы что не похуже случилось.
Вот дела! Значит, моя бабка правду мне говорила, что раньше у нас в ноябре снег валил и Волга замерзала, а сейчас чуть ли не до декабря всюду слякоть.
Да включи ты свет, в конце концов, Зарубин!
А сама что, не можешь включить?
Не видишь я занята?
А я, значит, тут так стою и прохлаждаюсь.
Ну, не желаешь, так и не надо! Я всё равно свою работу закончила, и Аллия стала неторопливо собирать со стола свои канцелярские принадлежности в школьный портфель, набитый учебниками.
А знаешь, Зарубин, задумчиво проговорила Аллия, в скором времени эти портфели с учебниками носить в школу не надо будет.
Ну, про это я знаю школьные планшеты будут. Только вот не знаю, лучше это или нет: учебники с тетрадями, как мне кажется, выглядят более натурально, и, положив линейку с карандашом на исписанный лист ватмана, весело подытожил: Ну вот я и всё.
Бекбишева неторопливо подошла к большому окну, по которому уже вовсю барабанил сильный дождь, и, покачав стул у парты, осторожно присев, продолжила:
А ещё знаешь, что в недалёком и далёком будущем будет?
Я как-то фантастикой, Аллия, особо не увлекаюсь.
Ну и зря, печально проговорила Бекбишева.
Ну и что же там, в этих необозримых далях будущего, будет?
А тебе интересно?
Ну, предположим, да.
Аллия, немного поколебавшись, словно окунаясь в бездну времени, тихим голосом продолжила:
Не будет никаких машин, поездов, пароходов, самолётов.
А куда же всё это подевается? открыв рот, заинтересованно перебил её Валера.
Да никуда, они просто станут не нужны.
А что же будет взамен?
Взамен будут летающие тарелки различных размеров и зеркальные шкафы.
А со шкафами этими что будут делать? улыбаясь, спросил Зарубин.
А ничего, просто в него войдёшь и выйдешь там, где пожелаешь. Эти шкафы будут стоять всюду в домах, на улицах, но они будут маломощны, для небольших расстояний. А если тебе, например, надо из Тюмени во Владивосток, то нужно будет сперва очутиться на вокзале и там, зайдя в большой зеркальный шкаф, уже выйдешь в том месте, куда ты пожелаешь переместиться.
Ну ты даёшь, Бекбишева! восхищённо улыбнулся Зарубин.
Аллия, встав со стула и войдя в некий транс, подняв руки и устремив свой взгляд поверх Зарубина, громким голосом продолжила:
Люди будут выглядеть по-другому не так, как сейчас, будут жить на Луне, на Марсе, через космические порталы можно будет попадать в любой край Вселенной. Не будет никаких кладбищ
А куда же будут хоронить? с округлёнными глазами прокричал Зарубин.
Да никуда никого хоронить не будут, человек будет жить вечно, тоже прокричала в ответ Бекбишева. Человек будет жить столько, сколько пожелает, но при этом само человечество потеряет своё свойство к размножению, просто каждый сможет научным способом повторить своё «я», даже из небытия, хоть сгори он дотла, хоть разорвись на мелкие кусочки.
Зарубин, как-то странно посмотрев на Аллию, улыбаясь, тихо проговорил:
А ты, это когда в последний раз была у психиатра?
Бекбишева с приподнятыми руками, во всём своём грациозном великолепии ясновидящей, словно поперхнулась и, указав на дверь указательным пальцем правой руки, гневным голосом прокричала:
Бекбишева с приподнятыми руками, во всём своём грациозном великолепии ясновидящей, словно поперхнулась и, указав на дверь указательным пальцем правой руки, гневным голосом прокричала:
Вон! Вон из класса, с этими обломками стульев в учительскую! подбежав к столу, схватив ключи, быстро пошла к дверям, раздражённо говоря: Это же надо, вот дура, нашла перед кем откровенничать! Да они же все обезьяны с двумя извилинами в голове.
Опешивший Валера, поняв, что сказал лишнее, быстро похватал обломки стула и чуть не бегом последовал за Бекбишевой.
Аллия! Аллия! Да я пошутил, ладно тебе, прости.
Подойдя к дверям учительской, быстро найдя в связке нужный ключ, Аллия открыла дверь, и они вошли вовнутрь.
Первое, что услышали и увидели, это оглушительный раскат грома с многоярусными вспышками молний, сверкнувших прямо за большим окном учительской, и ливень, такой ливень, который, наверное, бывает раз в сто лет.
Плавно закачавшиеся пол, стены, потолок с люстрой, шкафы со стеллажами, столы, стулья словно запели, загудели на разные лады пронзительными звуками небывалых нот.
И с очередными раскатами грома передняя стена с большим окном словно растворилась в никуда, и Бекбишева с Зарубиным увидели впереди себя в глубине парка в небольшом пустующем пространстве нечто сверкающее, невообразимое, непонятное.
От увиденного Аллия и Валера словно окаменели вдруг, закружившись в бешеном водовороте с пронзительными криками, очутились рядом с этим нечто в форме приплюснутого продолговатого шара. И этот шар вместе с ними находился как бы под огромным перламутровым зонтом, где не было ливня, а стояла невообразимая тишина с какими-то необычными перестуками, которые впоследствии, как ни старались, Бекбишева и Зарубин воссоздать доподлинно так и не смогли.
Последующие действия, которые происходили вблизи этого шара, были не менее ошеломляющие.
Плавно ушедшая в сторону верхняя половина шара представила завораживающую картину: мириады мерцающих внеземных мотыльков в бешеном темпе вращались в противоположные стороны друг от друга. Несмотря на оцепенение и удивление, у Аллии с Валерой была такая лёгкость во всём теле, что, казалось, взмахни руками и взлетишь над школьным парком.
И вдруг всё происходящее в нижней половине шара замерло и стало, бурля, превращаться в некое подобие существа, медленно выныривающего из этого сверкающего водоёма. Удлинённое узкое лицо с крючковатым носом, выпуклыми глазами, покатым лбом, провисшими ушами, с большим разрезом рта, где, словно кривым частоколом, торчали зубы. Волосы на голове вроде были и вроде как нет вся верхушка головы была похожа на полуобдутый ветром одуванчик. И всё это, медленно вытягиваясь из приплюснутого шара, сверкая, вибрировало, скрежетало и верещало, как будто некто невидимый, быстро-быстро всё это скрепляя, зажимал, прикручивал и выдувал.
Целиком вынырнув из «водоёма», человекоподобное существо предстало пред ними в серебристой рыбьей чешуе, с большим животом, во всём своём пятиметровом уродливом великолепии, с гордо приподнятой головой и длинными руками, на которых вместо ладоней с пальцами шевелилось множество щупалец, а на груди внушительных размеров блистал невиданный камень, закреплённый на большом кольце, наброшенном на шею.
Бекбишева с большим трудом выговорила:
Смотр-и-и, За-ру-бин, чё-о-орт в гр-р-робу с бр-риллиантом.
Сами вы черти, на русском языке выговорило существо.
Ну-у-у, если не чёрт, то кто?
Кукайка, ответил гигант.
Ку-ку-кайка? и Бекбишева, рассмеявшись, словно куль свалилась под рядом росший куст можжевельника.
Вдоволь нахохотавшись, весело проговорила:
Что-то меня ноги не держат. Эй, Зарубин, помоги мне, что ль, подняться!
Длинная рука Кукайки, пройдя над головой Зарубина, помогла девочке встать. Аллия, стряхнув с себя прилипшие ветки с листьями, удивлённо проговорила:
Нет, в жизни бы не поверила, если кто рассказал.
А откуда вы? тихо спросил Валера.
Из будущего, с пятиметровой высоты громко ответил Кукайка.
Из какого будущего?
Из самого настоящего.
И что, там все такие, как ты?
Абсолютно.
А мы тогда где? удивлённо продолжал Валерка.
Вы? Вы в прошлом, в далёком прошлом, многозначительно повторил он.
Ну а я тебе что говорила, Фома неверующий, что люди будут совсем другими! сделав шаг ближе к Зарубину, с некоторой радостью воскликнула Бекбишева.