все же остался собой. Его все так же, даже в самых нелепо-забавных ситуациях, не покидало напряжение. Будто мчащегося из последних сил по беговой дорожке, пока придирчиво и скрупулезно замеряют показатели и сверяют его скорость. И он должн прибавить из последних сил, и еще.
Как ни странно, это напряжение покидало его именно когда он действительно бежал. Или танцевал, или исполнял под сотнями взглядов. Именно в эти минуты он мог расслабиться и отпустить себя, забыться. Словно делает то, к чему и приспособлен, в чем его Природа. Его подхватывало и несло мягкой волной. Словно б он был и не он, а кто-то Такой. Клевый. Невесомый.
Не то что как за пределами сцены будто тащило лицом по асфальту: сталкивало с необходимостью думать и пытаться взглянуть на себя со стороны и что-то путное с этим соорудить. Оправдать. Расслабиться и словить Раньше легко было передать эту эстафету, и всегда было кому.
Лэйтон, где ты? Как твои дела в эту минуту? Как обычно креативишь без оглядки? Бостон? Лос-Анжелес? Торонто? У тебя теперь в подопечных звездах собственный брат, зачем тебе чужие и бывшие, верно? Шонни, почему ты хоть и рядом, вот же, дома у родителей, но теперь всегда со своим бойфрендом, и весь в нем мыслями Алекс, откуда ты взялся? Шонни, тебе что, мало было братьев? Хотя ты имеешь полное право устать от «центрового» братца за 10 лет, и пожить для себя Но что же теперь делать Хантеру? Он как будто б все уже знает и видел в этой жизни, закален историями небывалыми, но оцепенение как в детстве то и дело подкрадывается тенью, погружая его в туман выборов направлений действий без компаса. Сцены нет и не предвидится. Как и привычных партнеров. Надо учиться жить с тем, что есть. Что осталось.
Ну все, хватит. Хватит шататься по улицам в поиске себя, своего отражения в витринах, и сличений былого с будущим, известного с видимым. Вот тебе новый экзамен, вызов. Кастинг.
Дерзай.
Madonna take a bow.mp3
Не сумев отказать себе ни в сравнениях, ни в разглядывании все еще привлекательного лица, которое некогда так любила камера, а вслед за нею и тысячи глаз, она все же заметила, уловила это. Былое не могло пройти для него бесследно. Мима нее профланировал сейчас совершенно зацикленный на себе нарцисс, любопытство которого к ней стремилась к нулю. Просто ему польстила ее реакция. Неравнодушная. Вот и все. Кинуться наутек могла только очень впечатленная особа.
А у него сейчас, видать, с этим дефицит? Выбрал новую жертву своей Охмурительности?
Неужто так сдал в уровнях?
Ну что ж, прокололась расхлебывай. Она пожала плечами, и выудила у себя необходимый минимум приветливости и гостеприимства.
Извлекая из холодильника припасы, Тэмми небрежно и как-то вынужденно, вычурно кивнула на ближайший стул. Родители не нашли в себе возражений усадить за стол незваного гостя. Или просто не сумели их выразить Теперь все дружно пялились на того, кто пялился на скатерть. Неулыбчивым, статичным и понурым он слабо напоминал себя, фантанирующего великолепием с подмостков И это облегчало ей задачу.
Кажется, поговаривали, что последний год у него были проблемы с алкоголем. Но откуда ей это знать.
Чаю? нарочито воззрилась она, читавшая где-то давно, что он отчаянный любитель кофе, и помня, что эта информация была жутко растиражированной. Когда-то они перетирали с мамой даже эту
фигню.
Он вскинул меткий карий взгляд под крыльями, испанских бровей.
Тогда лучше лимонаду.
Ей показалось, или мелькнуло смущение за нарочитой самонадеянностью? И тут ей стало любопытно. Кто он? Зачем пришел? И что будет дальше?
Завязав все свои эмоции в узелок как непослушные растрепанные волосы на ветру, она открыла форточку своего сознания, в которую повеяло свежестью авантюризма, игры:
Ну здравствуй, Хантер. Я справлюсь с твоим шлейфом, а что там под ним? Ты не хочешь показывать, но иначе тебе придется уйти. У каждого тут свой интерес.
Она давно готова была простить ему все долги: слезы, отчаяние, тоску, безысходность очарованной девочки-поклонницы, неумолимую жажду чуда. Все крушения надежд и фантазий. Она готова была ему простить.
Но сам пришел отвечай.
«За тобой должок. После всех подкинутых иллюзий ты мне должен. Правду.»
* * *Лицо с обложек, правда небритый и заметно уставший, погруженно в себя флегматично помешивал чай. Лимонада не нашлось, а кофе он так и не попросил. Почему-то.
Наблюдая за ним издали все эти годы, она понимала: раскрытый «ВсеДляВас» парень со сцены так и не сумел научиться давать интервью и подавать себя за ее пределами. За него всего отдувался главный хулиган коллектива Лэйтон всегда был непревзойденным трепачем. Потом малыш, потом спортсмен, и в конце концов его брат, самый незаметный из всей пятерки. И только Звезда максимально отмалчивался, а заговаривая тушевался, будто б растерял там на сцене всю свою харизму. Говорил на одной ноте или по нисходящей, довольно зазубренно и тривиально. Бегал глазами, теребил что-то в руках, а то и носки задранных на диван ботинок, не мог совладать со своим красивым лицом Ее личная команда скептиков во главе с тетей Роуз, маминой сестрой, называла это
«тиками»,
и пыталась (бесполезно, разумеется) убедить, что они совсем не способствуют обаянию. Легкий, невесомый там, на сцене, полностью раскрепощенный, отдающийся происходящему со всей страстью, тут он проваливался куда-то в топь кресел и голосов друзей, а может, в свои мысли, которые никак не мог причесать когда нужно. Он просто держал лицо. Как умел, а умел всегда неважно. И да, она на столько отрезвела, чтоб признать все это вот именно с такой долей жестокой откровенности.
Теперь ее образование подсказывало ей, что это называется не полной социализацией. Для примера избыточной социализированности легко приводить в пример его лучшего друга, который всегда в любом общении «на коне». Лэйтон, Маэстро. Факир вскрывания душ.
Этому же супермену и источнику восторгов естественности всегда не хватало. Простоты восприятия и самовыражения в реальности.
И вот теперь он тоже шарил по закоулкам своих мыслей в поисках слов. Ну еще бы, подумала она иронично, обычно слова для него писали, и удобно подкладывали на мягкую подушку музыки. Эта волна подхватывала и несла его. Но сам он никогда не был мастером импровизаций.
Если только ногами.
* * *Эта родительская молчаливая выжидательность, повисшая над столом, давно задушила бы ее,
если б ее не оттянул на себя гость. Мама плохо скрывала узнанность и еще хуже разыгрывала непосредственность, папа что-то явно подозревал. Ну ничего, пускай отдувается сам в гости напросился!
Но отдуваться прирожденный артист не привык. Неловко постреляв меткими латинскими глазами, он выдал какую-то сущую бестактность, и вот она, по неосторожности указавшая на свою комнату лишь жестом, неслась по лестнице вдогонку, стремясь предотвратить непоправимое. Ну нельзя ему в эту
обитель!!!
Перемахивая ступеньки, она всерьез задавалась вопросом: все ли следы заметены?
Нет, постеры сняты года 4 назад. Но выветрился ли тот дух из этого помещения? Не заговорят ли стены? Они ведь были пропитано почитательством и преданностью насквозь!
Ну ладно, обожанием.
Догоняя и пытаясь увещевать его, что это не совсем удобно, и у нее там беспорядок, она пробовала сообразить: это комната способна предать ее перед ним, или она способна, не совладав с собой, предать эту комнату? Сумеют ли они сохранить тайны друг друга?
Вот так инспекция, кто б мог подумать.
Она стремилась нагнать спину и ухватить хвост куртки, хлопающей по заду джинсов, и пробовала напомнить себе, что это он, тот самый. Из-за кого и о ком столько всего Сознание послушно кивало ей, рассеянно поддакивало, но совершенно отказывалось реагировать узнаванием.
Хантер! Это не совсем уместно сейчас Может, в другой раз? отчаянно настигала она его, но профиль с плохо сыгранной небрежностью отвечал ей:
Та ничего, меня беспорядком не испугать, я сам такой же!
А потом захват ручки запрещенным приемом, поворот механизма, и вот дверь уже впускает его
в недра ее тайн. Давно забытых, да ноооо
Оооо, как тут мило! Окна выходят на сторону школы?
Скорей на двор Миссис Бишоп. Но здесь всегда рос развесистый клен, и подглядывать особо не получалось
Ни у кого хотелось добавить ей, но она одергивала себя как опасного свидетеля на допросе.
Да она и не смогла бы договорить. Все еще стоя на пороге и не решаясь войти в ополчившуюся на нее комнату, она задыхается от возмущения, но не может даже выразить своего протеста, наблюдая, как он, пересекая комнату и, самовольно поизучав вид из окна, отпускает штору, делает шаг, и заваливается поперек ее кровати. Его крепкая спина Тэмми определенно помнит его меньше ростом, и ввысь и вширь, находит стену в качестве опоры, и вот он уже удобно устроился там,