Большая часть записей в нём никуда не годилась. Адреса, номера телефонов, рабочие пометки всё, что могло выручить его в незнакомом городе, превратилось в синие симметричные кляксы, непроизвольно напоминая Отто тесты Роршаха. Он поймал себя на мысли, что, листая страницы, уже давно не пытался разобрать написанное, а лишь подмечал свои ассоциации. Мельница. Бабочка. Дымящийся самолёт
Самолёт. Всего каких-то три часа назад он был уверен, что тот развалится в воздухе, когда пилоты направили его в самую гущу грозового облака. Да, с погодой творилось что-то неладное, и над океаном, и на суше. Отто представил, как землю окутывает, точно пожирает, огромная туча, и его передёрнула волна холода, пробежавшая по спине. Он перелистнул страницу и сверху очередного пятна увидел надпись: «Хамелеон». Где-то здесь раньше был написан адрес. Кто бы мог подумать, что в свои годы он примет предложение возглавить частную психиатрическую клинику в США?
Отто поглядел на свои морщинистые руки. Какой чёрт его дёрнул лететь на край света? Разменивая седьмой десяток, он привык не принимать от судьбы подарков, и вот тебе пожалуйста, как какой-то амбициозный мальчишка, оставил успешную частную практику ради высокой должности. А давно ли он был мальчишкой? Казалось, ещё вчера он садился в самолёт юнцом, и молодость пронеслась вместе с ним на всех парах сквозь этот злосчастный грозовой фронт, вынырнув в заснеженное небо Нью-Йорка изборождённой молниями морщин. Как стремительно ушло время.
Он посмотрел на улицу сквозь своё ставшее вдруг незнакомым отражение в стекле. За окном собирался туман, облизывая углы и стёкла соседних зданий, подступая к самой двери этого уютного заведения. Казалось, он вот-вот ворвётся внутрь.
Ваш чай. Официантка поставила перед ним чашку и небольшой керамический чайник. Что-нибудь ещё?
Нет, благодарю.
Знаете, у вас очень странный акцент. Вы ведь не американец?
Этого ещё не хватало.
Европа?
Не совсем
Дверь распахнулась, и в кафе шагнул настоящий великан ему пришлось наклониться, чтобы попасть внутрь. Стряхивая с плеч хлопья снега, лавинами слетавшие на пол, он двинулся мимо плотных рядов диванчиков, на ходу одёргивая пальто и высвобождая из складок остатки подтаявшей снежной массы. Когда он проходил мимо, Отто со своими почти двумя метрами роста почувствовал себя совсем коротышкой до того уж незнакомец был огромен.
Официантка прервала разговор и тут же подлетела к великану.
Отто впервые как следует её разглядел: прекрасная девушка, естественная в своей красоте, без татуировок на спине, без металла в носу, без всего, что могло испортить эту естественность. А незнакомец на неё не взглянул, просто заказал кофе, игнорируя даже её бёдра, маняще покачивающиеся под шерстяными легинсами в снежинку. Отто проводил девушку взглядом. В подобные моменты ему казалось, что он не так уж и стар.
Эй, снежинка, крикнул какой-то парнишка, когда она проходила мимо, что делаешь сегодня после работы?
Таю, ответила она, но не в твоих ладошках.
По помещению прокатилась волна хохота и раздалась пара одобрительных возгласов поздним посетителям явно понравилась шутка официантки.
Великан подошёл к стоящему у стойки столику, за которым сидел мужчина, одетый в тесный чёрный пиджак преуспевающего юриста. Не проронив ни слова, громила уселся на диванчик, заняв всю его ширину, и принялся расстёгивать неподатливые пуговицы песочного плаща. Пиджак не обратил на подсевшего к нему гиганта никакого внимания, точно тот уже сидел за этим столиком и просто отлучился куда-то на пару минут.
Знаешь, в чём главная твоя проблема? пробасил великан и сам ответил на свой вопрос: В том, что ты слишком человечен. Он принял кофе из рук официантки. Благодарю. Ты носишь дорогой костюм, до блеска начищаешь туфли, часы наверняка стоят немало Так удобнее?
Одежда его собеседника исчезла. Мужчина безразлично осмотрел себя и вновь ничего не ответил. Казалось, перемена во внешности не заставила его почувствовать себя неуютно, но сжавшиеся под столом пальцы ног дали ответ на вопрос великана.
Вам что-нибудь ещё принести? спросила у громилы официантка, не обращая никакого внимания на голого мужчину. Её не заинтересовали ни его неестественная жилистость, ни невероятно бледная кожа (настолько белая, что губы и соски казались бесцветными), ни даже отсутствие пупка кожа живота незнакомца больше походила на пластик абстрактного манекена.
Он подал отрицательный знак рукой, и девушка удалилась.
Когда ты успел забыть? Им всё равно, для них тебя не существует. Тебе не кажется, что ты начинаешь забывать своё предназначение? Всё, что от тебя требуется, Стивен, чётко выполнять мои инструкции, вести людей, а не управлять ими. Но ты не справляешься даже с этим.
Стивен поправил галстук, одёрнул новый коричневый пиджак и только после этого посмотрел на великана.
Блистательно, Роберт, наконец заговорил он. Голос Стивена оказался низким, протяжным, словно кнопку воспроизведения на кассетном диктофоне зажали не до конца, и запись зазвучала в нормальном темпе, утратив верхние частоты. Ты, конечно, лучше всякого знаешь, что нужно людям, но заметь, тоже пришёл сюда не голышом.
Ошибаются все, но разница в том, что ошибочно составленный координатором локальный план я всегда смогу скорректировать без каких-либо последствий для системы в целом, а вот плохо функционирующий элемент системы рушит глобальный план до основания
И лишний раз подтверждает, насколько твой глобальный план безупречен. Стивен, не шевелясь, точно кукла, неуклюже усаженная на диван, глядел на гиганта. Роберт, в своих хлопотах о судьбе человечества ты, видно, забыл, что локальный план подопечного забота его координатора. Тебе не следовало предопределять путь Джейсона. Он мой.
Мальчику была уготована лучшая жизнь из возможных. Громила обмакнул губы в кофе. А ты отнял её у него. Мало того у бесчисленного множества других, кому не посчастливилось жить в одно время с ним. Пожертвовал всеобщим благом ради собственных убеждений.
Разве это чем-то отличается от твоих методов? Ты лишил меня моего предназначения, а я лишу тебя.
Только ли меня? Оборванная твоим бездействием цепочка событий запустила необратимые изменения в системе. То, что произойдёт с Джейсоном, лишь ничтожная часть всего хаоса. Уверен, для тебя самого стала неожиданностью возникшая вероятность исчезновения Джейсона после пятнадцати лет в одном из циклов. Это вероятное исчезновение мальчика будет связано с двумя другими людьми, чьи планы и координаторов, пока по неизвестной мне причине, я перестаю видеть в том же самом цикле. Вопрос только, в каком? Роберт осторожно опустил кофейную чашку на блюдечко.
Отто отодвинул сахарницу и повернулся к мужчинам, в беседу которых уже пару минут пытался вникнуть, да как ни силился, не мог ничего толком разобрать шум переполненного кафе скрывал большую часть сказанного. Старик не знал причины своего интереса к беседе двух незнакомцев, но назойливая мысль о неминуемой личной вовлечённости в последствия этого разговора не давала ему покоя.
Что бы ни происходило с Джейсоном, от меня ему не скрыться, сказал Стивен, я закончу начатое, прежде чем ты успеешь осознать, каким образом взлелеянный тобой мир сгинул.
Я уже понял. Джейсон объявится здесь, в этом цикле, в этом городе, повзрослевшим более чем в два раза. И всё из-за тебя. По той простой причине, что ты изменишь одну, на первый взгляд совершенно безобидную идею, зародившуюся в голове маленького мальчика. Смотри. Роберт указал на соседний столик, за которым сидели два подростка.
Ты только представь, Лютер! Ты сможешь оказаться в любом месте, мгновенно, стоит лишь только захотеть.
Для этого есть капсулы. Их и сейчас уже столько, что можно без труда добраться до любой точки планеты.
Ты говоришь, как мой отец, а я совсем не об этом. Никаких капсул, никаких тоннелей, никакого времени. Достаточно просто и Джейсон щелчком пальцев отправил в полёт хлебный шарик, который мял на протяжении всего разговора.
Это событие ничего не меняет, пожал плечами Стивен.
Пока что нет, и, быть может, даже в этом цикле нет, быть может, даже через десяток циклов события останутся неизменными и этот разговор забудется, но ведь данного диалога не было и в плане Лютера. Ты видишь только то, что происходит с Джейсоном. Лютер, как и весь глобальный план, для тебя скрыт, но я покажу, к чему это приведёт. Роберт и Стивен вновь повернулись к столику, за которым минуту назад сидели двое мальчиков. Теперь место Лютера занимал взрослый мужчина. Мальчик поразительно был похож на него настоящая маленькая копия.
Отец Лютера, Пол Трейд, учёный, пояснил Роберт, и как любой учёный, он пытается создать нечто революционное. Ваша с Джейсоном фантазия, Стивен, в дальнейшем подаст ему замечательную идею. Он сможет разработать что-то такое, чего не могу предвидеть даже я, что-то, что поставит под вопрос целесообразность нашего с тобой существования. Как раз это изобретение и внесёт разлад в систему, которую я выстраивал на тысячелетия. Как ты, наверное, уже догадался, творение Пола в одном из циклов сыграет решающую роль в исчезновении Джейсона, а заодно уничтожит его координатора и координатора Лютера, что и позволит им обоим от меня скрыться.