Пробуждение
Я выныриваю из небытия и прихожу в сознание. Боль отступает, оставляя после себя подавленное состояние и слабость. Но организм, подталкиваемый неведомой силой, наполняет тело энергией, вытесняя слабость из самых тёмных своих уголков, не оставляя без внимания ни единой живой клеточки. Налившиеся свинцом веки уже не кажутся такими уж неподъёмными, и я, пусть и с трудом, но всё же открываю глаза. Блуждающим взглядом пытаюсь зацепиться за что-нибудь контрастно выбивающееся из общего однородного фона, но из этой затеи ничего не выходит. Наблюдаемый мною фон поражает своей однотонной белизной. Лишь спустя пару секунд я осознаю, что смотрю на белый потолок сквозь стекло медицинской капсулы. Восстановившаяся по кусочкам память, заставляет мозг выкладываться в полную силу, выискивая логическое объяснение всему происходящему или, выражаясь точнее, не происходящему вокруг
Так, что я, собственно, помню? Ну конечно же! Меня атаковала жуткая тварь Горгулья Стоило лишь на мгновение отвлечься, на миг ослабить внимание и вот печальный результат я в медицинском блоке. Ну, а где-же ещё мне находится? Очевидно, я потерял сознание или даже впал в кому. Вполне логично, что сослуживцы не бросили меня. Отбили от хищницы и доставили на базу. Тут всё очевидно и более-менее понятно. Но вот чем дольше я копаюсь в своей памяти, тем больше вопросов у меня появляется. Почему в моей голове одновременно всплывают воспоминания двух абсолютно разных людей, судя по всему живших в разное время, с разницей более чем в пол тысячелетия. И почему воспоминания не перемешиваются с друг другом в единую массу, не путаются между собой, а текут упорядоченно, как будто двумя параллельными потоками! Я не могу объяснить, как это происходит и откуда я уверен в том, что мне это не приснилось, но я знаю, всё, что я помню, было со мной на самом деле! Моя память сыграла со мной злую шутку, я отчетливо осознаю, что прожил обе эти жизни, но не ощущаю раздвоения личности да, два разных человека, две абсолютно разных судьбы, но в этом весь я! Целый и неделимый Что же это? Сбой программы, что была заботливо спроектирована неким высшим разумом? Или реинкарнация в действии? Чушь какая-то
Так кто же я? Егор Ермаков или Тимми Карлайнен? А может, не тот и не другой? Может, я некто третий? Может, воспоминания нынешней личности вытеснили первые две или нет?
Скорее всего, я Тимми. Лежу в медицинском блоке на родной базе. Восстанавливаюсь после ранения. А Егор Егор это, скорее всего, прошлая жизнь, прожитая мною ранее. Меня, как Егора, убило там в ущелье Может же быть такое? Да, вполне!
Я глубоко вздыхаю. А ведь такое ощущение, что это всё случилось как будто вчера: Ущелье, бой, шишка зелёная, то есть граната, будь она неладна
Я снова оглядываюсь. На этот раз, акцентируя своё внимание на деталях. Лежу я абсолютно голый, что, в принципе, естественно при восстановительном процессе. В медицинскую капсулу пострадавшего всегда укладывают в чём мать родила, дабы регенеративный раствор беспрепятственно проникал к повреждённым клеткам. Если бы не одно но! Я не плаваю в вязком масляном растворе, как должно было быть по всем правилам современной медицины. Капсула, в которой я нахожусь, совершенно сухая. Да и верхняя её часть полностью прозрачная, чего попросту быть не должно. Медицинские капсулы, независимо от того, для каких целей они предназначены, либо полностью непрозрачны, либо имеют только прозрачный купол в районе головы. Может быть и есть какие-нибудь разработки, допускающие полностью прозрачный верх, о которых я никогда не слышал, но точно не на базе Дьюк. Да и потолок, который я наблюдаю сквозь стекло капсулы, не выложен ромбовидной керамической плиткой цвета морской волны, как положено в стандартной палате медицинского блока базы, а является абсолютно белым и помимо этого мерно светится рассеянным, мягким и приглушённым светом.
Я пытаюсь осмотреть себя, насколько это позволяет пространство тесной капсулы и не вижу на своём теле ни единого прикрепленного датчика. Лишь малиновые пучки света аккуратными точками равномерно усеяли всего меня, с головы до пят. И самое поразительное, я не нахожу ни одного источника их посылающего. Начинаю отчетливо ощущать, как из самых потаённых закоулков моего сознания, медленно набирая силу, выплывает чувство крайней обеспокоенности. Со всей ясностью осознаю очевидный факт я не на базе
Протягиваю руки к стеклу и касаюсь его кончиками пальцев. Прозрачная поверхность обдаёт кожу приятным теплом и от происходящего я впадаю в ступор. Стекло, которое только что было реально и вполне осязаемо, вдруг растворилось в воздухе! Не отъехало назад или поднялось вверх, что было бы логично, а именно растворилось, оставив после себя едва уловимый запах озона.
Протягиваю руки к стеклу и касаюсь его кончиками пальцев. Прозрачная поверхность обдаёт кожу приятным теплом и от происходящего я впадаю в ступор. Стекло, которое только что было реально и вполне осязаемо, вдруг растворилось в воздухе! Не отъехало назад или поднялось вверх, что было бы логично, а именно растворилось, оставив после себя едва уловимый запах озона.
Впрочем, я быстро беру себя в руки и резво вскакиваю на ноги. В голове зашумело, а мир перед глазами дрогнул и поплыл. Резкая смена положения тела с горизонтального на вертикальное незамедлительно дала о себе знать. Но вестибулярный аппарат оперативно подстроился под новое положение и уже через пару секунд от головокружения не остаётся и следа.
Окружающие меня виды однообразны до безобразия. Матово-белые стены, такого же цвета полы, полное отсутствие окон, и только пара медицинских капсул выбивается из однородного антуража, видимого мною пространства. Поворачиваю голову вправо и чисто рефлекторно принимаю боевую стойку. Голый человек в считаных метрах от меня делает то же самое. Тут же приходит осознание, что это всего лишь отражение в большом, на всю стену, зеркале. С него на меня смотрит осунувшийся, чуть бледный и немного исхудавший Егор Ермаков и Тимми Карлайнен в одном лице. Поразительно, два психологически несовместимых человека двух абсолютно разных эпох в одном теле, внешне одинаково узнаваемы! Как состоящее из огромного количества мельчайших деталей мозаичное полотно, собранное, до мистического, с поразительной точностью, безымянным гением в одно целое, и по единому образу и подобию
Легкий шелест впереди. Резкий поворот головы. И всё моё внимание сосредоточено в нужном направлении. На месте, где только что была глухая стена, непонятно откуда появился сквозной проём, больше напоминающий некий портал с нечёткими, слегка подёргивающимися краями. Для себя моментально подмечаю, что освещение по ту сторону образовавшегося проёма ярче, нежели в комнате, в которой нахожусь я. Ещё секунда и я в комнате уже не один. В мою сторону, резво перебирая ногами, шли двое. Первым делом обращаю внимание на их нестандартную внешность. Бросается в глаза необычно высокий рост, не меньше двух метров. Я, со своими метр восемьдесят, им едва до плеча достану. Но при этом оба заметно худощавы. Одеты гости, или скорее всего хозяева, не менее странно. На них нет стандартного белого халата с эмблемой медицинской службы колонии Дьюк. Вместо этого их неказистые фигуры были облачены в комбинезоны бледно-салатового цвета. Снова отмечаю для себя ещё одну странность: на «комбезах» нет ни единого шва и ни единой застёжки или молнии. Сам собою возникает вопрос: «как они, чёрт побери, в это облачаются?». Единственное, что не вызывает вопросов, это медицинские шапочки-береты и гигиенические маски на пол лица. Но эти детали пришедших сюда своими не делают и поэтому я в миг подбираюсь и готовлюсь к худшему.
Они останавливаются на расстоянии чуть более трёх метров от меня. Один из них выставляет перед собой обе руки ладонями вперёд и начинает что-то громко говорить, выделяя каждое слово, чем настораживает меня ещё больше. Я не могу разобрать ни единого его слова. Даже несмотря на то, что слова, им произнесённые, кажутся мне до боли знакомыми, но вот мозг категорически отказывается их расшифровывать. Между тем незнакомец, стараясь не делать резких движений, подходит почти вплотную ко мне и берёт меня за запястье левой руки.
«О нет, родной! Тут ты не прав!» мелькает мысль у меня в голове.
В следующую секунду завожу правую ногу на четверть шага назад, перенося на неё всю тяжесть тела. Молниеносно запускаю левую кисть под запястье его руки и, на автомате, как учили, провожу болевой прием, выворачивая кисть бедолаги «бабочкой». Раздаётся едва слышный хруст и, прежде чем он успевает заорать от боли, громко шепчу ему сквозь зубы, почему-то по-русски:
Не трогай меня су!
Истошный крик, наполненный неподдельным страданием, не заставляет себя ждать. Впрочем, вдоволь поорать я ему не даю. Короткий прямой удар правой в переносицу незамедлительно отправляет несчастного в нокаут.
Бедолага ещё не успевает всей своей худощавой тушкой примоститься на ослепительно белом полу под капсулой, а я, преодолев одним прыжком расстояние в два метра, уже стою подле второго, оторопевшего от неожиданности, незнакомца. И отмечаю для себя ещё одну странность. Прыжок мне даётся легче, чем когда-либо раньше. А это может означать только одно: я не на Систе и не на Земле, а на какой-то другой планете с более низкой гравитацией, либо на космической станции, и, скорее всего, так оно и есть.