Мы выскочили из машины и стали друг против друга. Я сказал Толику, что незачем так нервничать, а Толик в ответ замахнулся на меня монтировкой. Я не поднял для защиты руки, не рванул в сторону и даже не закричал истошно я спокойно ждал. Но Толик меня обманул он не разъединил мои полушария, он просто пнул мне в самое дорогое и болезненное место.
Я сказал: «Ох!» и подумал, что тоже ему сейчас как дам и, присев на корточки, завалился на правый бок.
Голубой «форд» резко сдал назад, потом вперед и шумно скрылся с места происшествия. Пузатый портфель упирался в мой затылок холодной никелированной застежкой.
Я встал, отряхнулся, зачем-то подошел к жестяной двери и крепко стукнул в нее кулаком. Глухое эхо прокатилось по дворику, я постоял и пошел к выходу. Не доходя до подворотни, я обернулся девочка лет семи выглянула из-за жестяной двери и показала длинный розовый язык. Я нащупал в кармане парочку украденных у Георгия Григорьевича конфет:
Хочешь конфетку?
Сейчас засмущается, потупит глазки и кивнет своей пушистой головкой.
Иди на х дурак.
Хорошая девочка, только бы ее никто не испортил.
***
Дверь открыла мама. Я открыл рот. Мама меня опередила:
Вероника, к тебе молодой человек.
Могла бы и за порог пригласить.
А, это ты Чего?
Вот тебе и чаво!
Мы же договорились в кино сходить.
В кино? А какое? Ладно. Ты пока это. У нас тут беспорядок. Подожди меня во дворе я сейчас.
Главный герой похлопал по плечу второстепенного и сказал, что у того все будет в порядке, второстепенный герой настолько воспрял духом, что невольно подумалось: его пристрелят не в конце фильма, а минут через пять-десять. Я нежно прикоснулся мизинцем к кулачку Вероники и провел им вверх-вниз, потом еще раз вверх-вниз, потом еще, потом Вероника смахнула мой мизинец раздраженным движением.
Не мешай!
Второстепенному герою перерезали горло, а главный герой, стоя над его трупом и по-товарищески обнимая его жену, пообещал зрителям отомстить за друга. Я прижался плечом к мягкому округлому плечу Вероники и закрыл глаза.
Отодвинься, мне жарко!
Да я тебя почти не касаюсь, тут просто душно.
Я украдкой глянул на парочку, сидевшую тремя рядами выше и мне показалось, что паренек влез под юбку к своей подружке уже обеими руками.
Вероника вздохнула:
Страшный фильм.
Я в знак согласия промычал и положил свою мужественную сильную ладонь на маленький пухленький кулачок Вероники. В это время парочка сзади вдруг громко и безудержно загоготала. Вероника гневно вырвала свою руку:
Придурки!
Да
Не понимаю, зачем этим идиотам ходить в кино?!
Куда же им еще ходить.
А?
Да, сидели бы дома.
Главный герой сел на мощный мотоцикл и сквозь бесконечные столбики титров помчался к линии горизонта.
Я толкнул дверь и пропустил Веронику вперед. Вероника повернулась ко мне и наморщила свой беленький лобик:
А зачем Билл сразу не сказал, что он его брат?
Наверно, чтобы было интереснее.
Кому?
Нам.
Да причем тут мы, если бы Бил сразу сказал, что он его брат, тогда Гарри, может быть, не убил бы Элен.
Странно, я уже забыл название фильма, а она помнит по именам всех персонажей бухгалтерия.
Сюжет в боевиках не всегда поддается логическому объяснению.
Ой, ну с тобой только в кино ходить! Даже фильм обсудить нельзя.
***
Вероника поежилась от прохладного ветерка и пошла вперед. Я бы накинул на ее подрагивающие плечи дорогой стильный пиджак, но на мне был только старенький пуловер с маленькой дыркой на правом локте.
Замерзла?
Ветер холодный.
Зайдем ко мне, чаю выпьем, согреемся?
И не надейся.
Вероника, строго постукивая каблучками, твердо зашагала в направлении своего дома. Навстречу нам попадались одинокие прохожие, влюбленные парочки и кучки мелких хулиганов.
Симпатичный мальчик слева был, на Сталлоне похож, правда?
Не разглядел. Любишь Сталлоне?
Конечно. Я вообще люблю сильных мужчин, высоких и чтобы фигура была, они такие, ты вот зря не качаешься, я бы на твоем месте обязательно занялась культуризмом.
Трицепсы бицепсы. Надо было под пуловер затолкать спасательный жилет.
Некоторые женщины тоже бодибилдингом занимаются.
Женщина может быть и слабой, в ней не это главное, и вообще
Я не о том.
Ты что обиделся? Не обижайся на правду ведь не обижаются. Ты хотел чаю? Зайдем?
Я не о том.
Ты что обиделся? Не обижайся на правду ведь не обижаются. Ты хотел чаю? Зайдем?
Если я что и хотел, но только не чаю.
А мама?
А что мама, чаю, что ли, жалко?
***
Здрасьте.
Здравствуй.
Коридорчик, комнатка, диван, в углу телевизор, в телевизоре мужчина в белой каске говорит, что у него проблемы с трубами и что будь у него всегда и вовремя трубы, он бы Щелк. Мужчина превратился в светящуюся точку, но и она быстро погасла.
Присаживайтесь, как вас зовут?
Виктор.
Виктор?
Да, Витя.
А вы где работаете?
Где? Я уже говорил, что я летчик-полярник, или нет, не полярник, но что-то в этом роде.
Я сейчас в отпуске и, наверно, после отпуска уволюсь, меня здесь звали, там у меня товарищ работает, он уже начальник, так что, наверно, я сюда перейду, а то сколько можно мотаться, хотя, конечно, и там свои плюсы, но ведь надо уже и о будущем подумать, нельзя же всю жизнь мотаться, правда?
Уф!
Я что-то не совсем поняла, где вы работаете.
Да геологом, мама, я же тебе говорила.
Конечно же, геологом спасибо, родная.
О, это, наверно, такая интересная работа и платят там хорошо. А что вы ищете?
В смысле?
Ну, какие полезные ископаемые?
Подкованная тетенька, чтобы ей такое брякнуть.
Марганциты.
Хорошо брякнул, сейчас достанет подшивку журнала «Знание сила» и ткнет своим указательным пальчиком в раздел геологии.
А что это такое?
Идиот, не мог сказать, что нефть, газ или какой-нибудь алюминий.
Это такая группа минералов. Их потом это В общем, очень ценная руда, ее нигде в мире нет, только у нас и в Австралии, больше нигде нет, очень ценная вещь.
А как у вас с обеспечением, наверно, выдают спецобмундирование?
Да, в основном канадское.
А заработки приличные?
Так трудно сказать, раз на раз не приходится, в целом хватает, но хотелось бы и побольше.
Я устал. Я взял печеньку и съел, потом еще одну, потом еще. В уголках моих губ застряли крошки, а почему бы Веронику ни попросить собрать их кончиком своего розового язычка?
Витя, а ты далеко живешь?
Вот так-то.
Нет, не очень.
Заходи к нам еще, мы тебя не гоним, но нам завтра рано вставать, так что
Конечно, конечно. Спасибо за чай, до свидания. До свидания, Вероника.
Пока.
Тяжелая дверь мягко вошла в косяки, солидно задвинулись замки, дверная цепочка легкомысленно звякнула.
***
Было свежо, ветерок чихал мне в лицо меленьким дождичком, вдалеке играла гармошка, и несколько загулявших голосов тянули песню про шумный камыш. Я запрокинул голову: звезд не было, только луна расплывчато мутнела в пелене туч. Немного резануло в паху если стану импотентом, то выколю на мошонке: «Толик, я тебя никогда не забуду!» Тихо прошмыгнул кот, две бумажки наперегонки летели в огромную лужу. Прямая дорога сквозь темные подворотни, окружная хорошо освещена. Фонари. Их желтый свет искривляет пространство, меняет цвета, предметы, лица люди не узнают друг друга, матери проходят мимо лежащих в канаве пьяных сыновей, отцы не различают насилуемых дочек, стены строят рожи, асфальт хохочет, щербато обнажая канализационные колодцы, не опускайте туда ногу, лучше лягте на добрую скамейку, поднимите воротник старенького плаща и закройте глаза или идите дальше, но не бросайте мусор в переполненные урны, лучше в черную траву, а окурки надо щелчком выстреливать в неровности тротуара, тогда красный огонек разлетится на десятки маленьких огоньков, а окурок потом подберет, ну, например, Анечка.
Анечка сидела на ступеньках перед моей дверью и курила вонючую папиросу «Беломорканал».
Ну ты и ходишь.
Меня ждешь?
Нет, соседа.
А, ну он, кажется, уехал, так что
Анечка сплюнула, зыркнула и спустилась на ступеньку вниз. Ну и шла бы себе. Я взял ее за руку.
Ладно, заходи. Ты что дома совсем не ночуешь?
Иногда ночую.
Только не надо мне рассказывать про многодетную пьющую мать, многосудимого пьющего отчима, голодных и чумазых братишек и сестренок.
Я сказал Анечке, что пить не будем, она сказала: как хочешь. Я сказал Анечке, что спать с ней не буду, она пожала плечами. Я сказал Анечке, что она сейчас примет ванну, она стала медленно раздеваться. Я спросил Анечку, что, может быть, она хочет есть. Анечка кивнула головой. Я пожарил пять яиц, которые давно ненавижу так же, как сосиски с промышленными пельменями, и мы быстро их съели, промокая мягкой булочкой растекшиеся желтки.