Он из тех, кто медлит обещать, но спешит выполнить, соглашались третьи. У большого дерева большая тень хорошо, если так будет всегда.
В одном из разгромленных татарских укреплений Чингис-хан снова подобрал ребёнка, оставленного родителями. Это был мальчик, одетый в подбитую соболем телогрейку штофной парчи, с золотыми кистями на шнурах. Когда Чингис вернулся домой и отдал его матери, Оэлун радостно всплеснула ладошами:
Какой милый ребёнок! Сразу видно, что он, как и наш Кучу, сын благородных родителей.
Оэлун-эке приняла в свою семью и этого малыша, дав ему имя Шикикан-Хутуху. Ему предстояло вырасти и, выучившись письму, стать первым грамотеем среди приближённых Чингис-хана. Ибо до него монголы письменности не знали.
К слову, Шикикан-Хутуху был не последним приёмышем Оэлун: вскоре ей привезли ещё одного сироту, чжуркинца Бороула. Она и его с радостью взяла к себе в юрту.
Окружив заботой и лаской всех теперь уже четверых своих приёмных сыновей, стареющая Оэлун-эке воспитывала мальчуганов как родных. И все они, когда выросли, стали преданными нойонами Тэмуджина.
Глава пятая.
На крыльях мести
Победило ль зло в борьбе с добром,
Или впрямь порождены мы злом?
Абу-ль-Аля Аль-Маарри
Жить в мире не могли они совместно,
Под небесами им казалось тесно.
Саади Ширази
Разгромив татар, Чингис-хан торжествовал: он поквитался с проклятым племенем за убийство отца. Хотя доводилось ему слышать от стариков, что жажду мести, эту зудящую язву, невозможно утолить в полной мере, ибо сколь ни жестока окажется расправа над врагами, а время вспять не повернёшь и мёртвого не воскресишь. Однако сведя счёты за Есугея-багатура, молодой хан ощутил ни с чем не сравнимое пьянящее, будоражаще-злое удовлетворение: он к этому стремился и добился своего, никто не сумел ему помешать! Пусть пока не все татарские роды удалось извести: слишком обширны земли, на которых раскинулись их улусы; ничего, придёт срок, и он доберётся до каждого, уничтожит вражью поросль до последнего зелёного побега.
Доволен был и Тогорил, поскольку кераитским воинам в этом походе досталась очень богатая олджа.
Да и Вангин-чинсян, предводитель цзиньского войска, чрезвычайно обрадовался тому, что случай помог ему разбить врагов империи чужими руками. Встретившись с неожиданно объявившимися союзниками, он принял участие в праздничном пиршестве, устроенном по случаю одержанной победы. А на следующий день, с важным видом раскачиваясь на коротких кривых ногах и склонив голову набок, зачитал грамоту, согласно которой Чингис-хану был пожалован титул джаутхури, а Тогорилу титул вана. Легко расточать дары от имени императора; особенно когда они ничего не стоят.
После этого Вангин-чинсян увёл цзиньское войско восвояси.
Чингис-хан, уяснив, что «джаутхури» означает примерно то же, что нойон, поставленный во главе сотни воинов, отнёсся к дарованному ему титулу с пренебрежением. Зато ставший к старости тщеславным Тогорил с этого дня велел кераитам величать себя исключительно ван-ханом. Титул вана означал княжеское достоинство и давался властителям, дружественным цзиньскому императору.
Будто двум верным собакам, бросили нам по косточке, язвительно заметил Чингис по этому поводу сразу после отбытия Вангин-чинсяна. Невелики милости, а главное, они ничего не стоят алтан-хану. Похоже, он не видит дальше собственного носа.
Что ж, говорят ведь: кто не желает давать костей собакам, тот когда-нибудь отдаст своих овец волкам, заметил Тогорил. Алтан-хан считает нас ручными, и пусть его.
Думает, наверное, что для нас его титулы большой почёт.
Для его подданных оно, может, так и есть. Да и для нас это всё же лучше, чем ничего.
Ничего в руки не возьмёшь и на зуб не попробуешь. Собачьи почести волку без надобности.
Глаза новоиспечённого ван-хана сузились в благодушной усмешке:
Не в почестях дело.
А в чём тогда?
В том, что мир переменчив, и со временем враг в нём может превратиться в друга, а друг во врага. Пока в степи усобицы, нам с тобой отныне хотя бы с юга не придётся ждать удара.
Это верно, согласился Чингис-хан. Пусть алтан-хан из тех, кто норовит и айрага напиться, и усов не замочить, но мы тоже не простаки.
Вот именно. Как бы там ни было, мы добились чего хотели, задав татарам хорошую трёпку. Да и поживились неплохо. Что нам алтан-хан? Ждать от него настоящей благодарности всё равно что копать яму в воде. Зато в степи мы хозяева. Цзиньское войско ушло за Великую стену, а мы остались, и теперь никто здесь не оспорит нашу силу. Есугей-багатур тобой бы гордился, узнав о твоих славных делах. Кто присваивает заслуги предков, не умея подкрепить их собственными достоинствами, тот рискует утратить всё, что имеет, включая и свою жизнь. Но ты не таков тебя, по всему, ждёт ещё немало побед.
Ну, один-то я вряд ли сумел бы одолеть татар.
Верно говоришь, в одиночку тебе было бы труднее. Но когда мы вместе, нам всегда сопутствует удача.
После этих слов Тогорил приложился к походной баклаге-бортохо: задрал голову и сделал несколько основательных глотков, пролив немного архи себе на грудь и подбородок. Затем, тряхнув головой, смачно крякнул и утёрся рукавом. После чего передал кожаную баклагу Чингис-хану.
***
После победы над татарами молва о славе и могуществе Чингис-хана ещё более выросла, распространяясь повсюду, словно степной пожар. Из разных племён стекались к нему отважные лихие багатуры, жаждавшие ратных подвигов и грабежа. Его улус неуклонно разрастался. Но всё чаще вспоминал Чингис слова Хасара, сказанные после битвы в ущелье Дзеренов, о том, что не будет ему покоя, пока жив Джамуха. Сердце и рассудок подсказывали, что брат прав. Ибо так уж водится в мире, что не бывает более злых и непримиримых врагов, нежели рассорившиеся друзья и родичи.
И в самом деле, завистливый анда не желал смириться с возвышением того, с кем он прежде делил опасности и невзгоды, ходил в совместные набеги и коротал время привалов у одного костра. Возненавидев былого побратима лютой ненавистью и желая его гибели, Джамуха плёл интриги и собирал вокруг себя недовольных нойонов. Наконец в год Курицы (1201) ему удалось собрать враждебных Чингис-хану вождей на курултай. В урочище Алхуй-булах, расположенное у слияния рек Эргуне и Кан-мурен, съехались ханы и знатные нойоны от хонкиратов, икиресов, куруласов, дорбенов, сальджиутов, хадагинцев, ойратов. Были и представители многих влиятельных татарских родов. От тайджиутов явился Таргутай Кирилтух, от меркитов Хуту, сын Тохтоа-беки, а от найманов сам хан Буирух. На курултае уговорились выступить в поход против Чингис-хана и ван-хана Тогорила, вверив Джамухе командование объединёнными силами племён. А для того чтобы возвысить Джамуху над Чингис-ханом и Тогорилом, его провозгласили гурханом51.
Получив известие о войне, Чингис понял, что наступил решающий момент, и судьба всех его устремлений не терпит отсрочки. Следовало действовать быстро и решительно.
Он послал гонца к ван-хану. Соединив свои войска, Тогорил и Чингис-хан двинулись вниз по течению Керулена навстречу противнику.
***
Месть стареет, но не забывается.
В урочище Койтен между озёрами Буир-нур и Кулун-нур враги встретились. Завязалась битва, затянувшаяся надолго. Чингис-хан всё время был в гуще сражения. Крепко сжимая конский повод одной рукой, другой он размахивал с неукротимой энергией, разя мечом налево и направо, и толчки крови в его ушах сливались с лязгом металла, лошадиным храпом, воинственными криками всадников и стонами поверженных наземь, раненых и умирающих.
Казалось, битва продолжалась целую вечность. С наступлением сумерек противники разошлись, огородившись телегами, а с первыми лучами солнца вновь сшиблись в смертельном противоборстве. Хмель отваги и ярости туманил головы воинам, но от этого их руки не лишились твёрдости, удары мечей были точны и беспощадны. Теснили друг друга то одни, то другие, сражение достигло наивысшего накала, однако перелома в нём всё не наступало. Вдобавок внезапно разразилось ненастье: задул ураганный ветер, в небе загромыхали гулкие раскаты грома, и хлынул холодный проливной дождь.
Видно, мы прогневили небеса! подняв лицо навстречу низвергавшимся струям злой воды, воскликнул найманский хан Буирух. Я уже потерял здесь половину своих нукеров. Если завтра враг явится в мой улус с кем буду защищать его? Откуда возьму силы?
И с приходом ночи он увёл найманов с поля боя бежал по южному Алтаю к родным нутугам.
Узнав о предательстве хана Буируха, ушли под покровом темноты меркиты и ойраты.