Я долго и мучительно искал ответ на вопрос: «Какой смысл открывать глаза на библейские истины в конце времен, когда человечество уже стоит на апокалиптическом пороге?» Тем более что сформулированные догматы и сформировавшееся веками в богословии, не мешали (хоть и не способствовали) подвижникам благочестия становиться великими святыми. И лишь один ответ видится рациональным и потому удовлетворительным: видимо, просто пришло время, и я обязан был сделать то, к чему всю жизнь меня готовил и вел Господь. Вероятно, эта работа призвана, прежде всего, объединить всех христиан, и обратить взоры всех нехристиан: евреев, мусульман, индуистов, буддистов и прочих иноверцев к Христу, и помочь им признать в Иисусе Бога и Спасителя. А, впрочем, кто может своим разумением постичь пути Господни, как сказано: «пути Его кто постигнет?» (Сир. 16:21).
Работа эта, как уже было отмечено выше, ни в коей мере не является посягательством на авторитет св. отцов и не умаляет ни их святости, ни их заслуг перед Богом и Церковью, ибо то, что ими сделано с ними, и награда их при них. Слава святых у Бога непреходяща и не похищаема. А слава человеческая чего стоит? Даже если она дится тысячи лет все-таки не вечна.
Несогласие и противоречие св. отцам вовсе не означает противоречие Святому Духу. Ни один святой не мог и не может обладать всеми дарами Св. Духа, тем более знанием, если оно не дано свыше. Если Сам Господь Христос признавал, что Он, как Человек, не знает того, что знает Отец: «О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец» (Мк. 13:32; Мф. 24:36), то что говорить об обычных смертных? А ведь, к слову сказать, наши св. отцы всячески старались опротестовать это слово Христово и убедить всех, что Он, все-таки знал, но не сказал потому, что просто хотел утаить от учеников этот день, и потому слукавил, как порою лукавят родители перед детьми, чтобы не огорчать их. Но, очевидно, это не так, ибо в другом месте Св. Писание свидетельствует, что Он резко ответил Своим ученикам, не боясь обидеть их или огорчить: «Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти» (Деян. 1:7). И потом, если Сам Господь допускал возможным говорить о Нем неправо: «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф. 12:32), то, какой криминал можно усмотреть в возражении человеческому заблуждению?
Нельзя эталоном истины полагать результат многовековых споров богословствующей публики и баталий иерархов на Вселенских Соборах. Чтобы богословские споры были разрешены объективно, нужен беспристрастный арбитр. Таким арбитром может быть только Св. Писание, именно Оно является эталоном истины. Критериями истины при этом должны быть согласие со Св. Писанием, ясность и убедительность толкования библейских слов, а также внутренняя непротиворечивость высказываний.
Введение
Говорить подобает лишь о том, что знаешь, а не о том, чего не знаешь.
Н. Бердяев«Догматы богооткровенны, писал игумен Иларион (Алфеев) (ныне митрополит), в своей работе Таинство веры, потому что они основаны на Священном Писании, хотя окончательно сформулированы в позднейшую эпоху. Они являются достоянием всей Церкви как выработанные ее соборным разумом Система православного догматического богословия итог всей двухтысячелетней истории христианства»10.
Итог, надо признать, необходимый и неизбежный, но не удовлетворительный, ибо сформировались и утвердились догматы, а недоумения и разномыслия остались. И это неудивительно, ведь догматы выработаны соборным разумом, а не даны Богом. Поэтому догматизировали то, чего сами не понимали. Признание в этом откровенно высказывается в книге «Догматическое богословие» архим. Алипия: «Являясь краеугольным камнем христианского вероучения, догмат о Пресвятой Троице в то же время есть догмат таинственный и на уровне рассудка непостижимый»11. Именно по этой основной причине возникали споры и раздоры, и до сих пор возникают. И ныне не понимают, и не воспринимают христиан как исповедников одного Бога, ибо в тринитарном «богословии» отцов это в принципе невозможно.
Да, догматы появились в ответ на ереси и стали следствием Соборного разума. Но мы спросим: а разве Бог когда-нибудь бывал бессилен вразумить кого бы то ни было без вмешательства сонма спорщиков, если Он того желал? Савла гонителя Иисуса Христа вмиг вразумил, Валаама вразумил через ослицу (Чис. 22:28), пророка Иону вразумил, заключив его в чреве кита (Иона. 2:112), Навуходоносора вразумил, отняв человеческий дух и рассудок (Дан. 4:2731); неужели с еретиками не справился бы, если бы они Ему мешали? Но люди почли себя мудрее и искуснее Бога и, понадеявшись на Вселенский Соборный разум, не будучи вразумленными Богом, ринулись доказывать друг другу свою правоту и, договорившись до безумных идей, вменили Богу в непреложное свойство рождать из Своей Сущности подобного Себе Бога.
На утверждение иг. Илариона (Алфеева) о богооткровенности догматов, якобы основанных на Св. Писании, возникают неизбежные возражения. Во-первых, во все времена ереси основывались безумными людьми на Св. Писании (Откровении Божием), однако они не считаются богооткровенными. Во-вторых, если бы Бог открыл св. отцам истину о Христе Иисусе и о Себе, как открыл нам, то не появилось бы «богословие» с тремя Божественными Личностями. Догматы появились не как Откровение Божие, данное кому-либо из спорящих на Вселенских Соборах, но как плод человеческих рассуждений и споров. Ни один из св. отцов, причастный к «богословию», разделившему единого Бога, на три самобытные Персоны, не свидетельствовал, что он этому научен Самим Богом. Ни о рождении Бога Богом, ни о том, что Иисус рожден дважды12, никому не было никаких Откровений, да и не могло быть. И в принципе, в истинном богословии не может быть критерием истины мнение большинства из числа спорящих оппонентов. В богословии вообще неуместны споры, богословию прилично молчание или свидетельства истины. Критерием истинности того или иного утверждения, изъясняющего смысл Св. Писания, может и должна служить лишь Сама Истина, не оставляющая места противоречиям, недоумениям и сомнениям. Не целостность, но некая раздвоенность сознания самих христианских богословов связана именно с «антиномичностью» догмата о Троице. «В свое время свят. Афанасий Великий, пишет инок Всеволод (Филипьев) в учебнике по патрологии Путь Святых отцов, считал трудным доказательство существования Трех Лиц при одной сущности. Св. Василий Великий, наоборот, считал трудным доказательство единства Трех Лиц Святой Троицы»13. И это не удивительно, ведь «Св. Василий Великий, говорит другой патролог Н. И. Сагарда, раскрывает учение о том, что Каждое из Трех Лиц представляет Собой абсолютное единство, целое само по себе, и потому не может слагаться в одну сумму с Другим»14. Поэтому-то современники и обвиняли св. Василия, как и прочих каппадокийцев, в троебожии, а св. Афанасия в савелианстве15.
До сих пор библейское Откровение Божие об образе и подобии Творца в человеческой природе (Быт. 1:2627, 5:1, 9:6; Сир. 17:3; Иак. 3:9) не имеет четких определений в богословском мышлении. Поэтому совершенно очевидно, что эту истину нельзя признать в полной мере осознанной. Такое убеждение формируется на основе анализа множества высказываний, посвященных этой теме. Они как будто дополняют друг друга, однако же не имеют полного согласия, и, главное, ни одно из них не обнаруживает знания истины. Образ и подобие в человеке мыслятся так, как кому кажется наиболее благопристойным и чем-то сходным с Первообразом, то есть с Самим Богом. По замечанию В. Н. Лосского: «Если мы захотим найти в творениях святых отцов точное определение того, что именно соответствует в нас образу Божиему, то рискуем растеряться среди различных утверждений, которые хотя друг другу и не противоречат, но, тем не менее, не могут быть отнесены к какой-то одной части человека»16. Даже вот такая идея о Божественном образе в человеке пришлась по вкусу: «Как бы то ни было, но для св. Иринея быть по образу Божию значит быть по образу Сына воплощенного, или иными словами, что тело человеческое создано по образу идеального тела Слова, воплощенного от вечности в Божественном плане и Божественной Премудрости»17.
Лишний раз приходится удивляться, сколь причудливы фантазии человеческого разума. Как известно, нигде в Св. Писании не говорится, что Бог создал человека по образу Своего Сына или Слова воплощенного, но странная идея св. Иринея Лионского подхвачена и муссируется в христианском богословии уже многие века. Даже о воплощенииСына ничего не сказано в Св. Писании, ибо не Сын воплотился, а ипостась Слово, а Сын и Слово не одно и то же, как мы обоснованно покажем ниже.