Своей же задачей, которую я сам для себя определил, было, как раз таки политизировать Джамаат47, вывести его из состояния постоянного желания воевать «Джихад ради джихада», и склонить их к мирному существованию путем втягивания их в государственную систему, чему изначально военизированный Джамаат48 всячески сопротивлялся. Отчасти нам это удалось сделать, но больше не по причине того, что этого невозможно было сделать вообще, а что у нас не хватило времени, так как игроков, играющих на продолжение «джихада» в среде джамаата49, и вообще в Ичкерии было больше, чем тех, кто стремился к миру и созиданию. К тому же в отличие от мирного политического крыла Джамаата50, они были вооружены и оснащены по последнему слову техники. Нашим же оружием было «перо и бумага». Обстоятельства как говорится, складывались не в нашу пользу. Однако ему удалось сделать многое. Так к моменту организации нами политического крыла, когда они стали вносить наши предложения по тактике и стратегии поведения членов джамаата51, так получилось, что люди, прихода которых в джамаат52 они страстно сопротивлялись, в частности группа Арби Бараева, уже оказалась примкнувшей к их организации. Они настолько дискредитировали себя, что начали портить и их имидж. В тот период, словно по чьему-то приказу начались массовые похищения людей, из которых больше всего преуспел Арби Бараев, и все его «подвиги» автоматически стали приписывать всему джамаату53. В этих условиях мы поставили чёткое условие, что бы Бараев перестал этим заниматься, и нам на какое-то время удалось остановить похищения людей. Всем членам Джамаата54 было запрещено участвовать и похищать или как-то способствовать похищению людей. Одним из инициаторов этого решения был я, так как к тому времени уже двое моих двоюродных братьев стали жертвами этих похищений.
Одного моего родственника Ваху Сайдаева из Урус-Мартана, которого похитили люди того же Бараева, нам удалось освободить. За время нахождения в плену он и его товарищ, обвиненные в связях с ФСБ, подвергались постоянному допросу и избиению. Подозрения на него пали якобы из-за того, что он ранее всю жизнь проживал в Нальчике, во время Ичкерии приехал в Урус-Мартан и стал строить дом на своем участке, который по несчастливой случайности оказался по соседству с домом некого эмира. В итоге они решили, что их выслеживают, хотя я склонен считать, что они просто, таким образом, захотели завладеть его имуществом. В конечном итоге они так и сделали. Во время освобождения они не только не вернули их личный автотранспорт, но и еще умудрились взять у родственников еще один авто, о чем я узнал значительно позднее. Но в принципе, большего от них и невозможно было добиться. Если на них поднажать они были готовы противопоставить себя и Джамаату55.
После инициированной мною «фатвы» (указ, приказ) «О запрете похищения людей», те, кто был похищен и находился в какой-либо группировке относившихся к джамаату56, были освобождены. Однако, как и следовало ожидать эмиры некоторых групп, которые относились к джамаату57, нашли другой способ обойти запрет. Они просто на время похищения выходили из джаамаата58. В последствии совершив свою сделку, они возвращались в него, якобы раскаявшись о содеянном или вовсе не возвращались. К сожалению, как раз запрет на похищения людей, на котором он в первую очередь настаивал, отчасти и повлиял на раскол джамаата59, которого мы с таким трудом объединяли. Ко времени, начало второй чеченской компании- 1999 году, он произошел окончательно. Да и сама эта инициатива не прошла для меня бесследно, еще тогда на меня затаили злобу некоторые лидеры и эмиры джамаатов60, которые не прочь были нажиться на похищениях людей. Впоследствии, уже в Грузии им все таки удалось со мною справиться, натравив на меня грузинские власти, и полностью разгромив мой офис. Пока он сидел в тбилисской тюрьме, в которую попал по обоюдному желанию грузинской стороны и лидеров НВФ. В то время находившийся в Грузии, представитель братьев Ахмадовых, некто Адам Пашаев, с группой молодчиков под угрозой убийства моего заместителя Сурхо Идиева изъял из офиса все их оборудование. Однако это случилось намного позже. А до того, как я уже сказал к началу второй чеченской военной компании произошел раскол в чеченском джамаате61, и каждый из известных эмиров стал поступать, так как ему это заблагорассудится. Я же со своей группой и политическим крылом отошел от Джамаата62 еще после известных событий в 1998 году. Тогда, как известно, произошло боевое столкновение Джамаата63 с подразделением Сулима Ямадаева. О таком развитии событий, он лично предупреждал тогдашнего эмира Джамаата64 Абдурахмана, но он не внял его советам, да вообще отношение к нему в Джамаате65, после его назначения на должность руководителя «Политического крыла», стало такое как будто бы он и мои товарищи увиливаем от джихада, занимаясь ерундой и мешаем им устанавливать шариат Аллаха. Однако, несмотря на то, что он отошёл от Джамаата66, я все же продолжал руководить политическим направлением и поддерживать по отдельности связь со всеми уже расколовшимися группами Джамаата67. Одним из тех, кто меня безоговорочно поддерживал и от своего лица санкционировал их работу, был эмир Шелковского Джамаата68 Абдул-Ваххаб (Султан Эльмурзаев), который и оказывал мне военную поддержку не давая разделаться со мною моим оппонентам. Совместными усилиями мы сумели в короткий срок сделать из Шелковского Джамаата69 мощную структуру, которая объединила под своим началом весь чеченский интернационал. Именно в Шелковской Джамаат70, входили такие ранее неизвестные и не существовавшие подразделения Джамаата71, как «Ногайский» и «Кумыкский» джамааты72, распространявшие свое влияние далеко за пределами Чеченской Республики. Все бы было хорошо, если бы снова под давлением обстоятельств и приближением второй чеченской компании Абдул-Ваххаб не допустил стратегической ошибки пошёл в подчинение Урусмартановскому джамаату73 (братьям Ахмадовым), которые окончательно разрушили все его планы мирной политизации, то бишь, умиротворения джамаатов74. В конечном итоге, весь Шелковской Джамаат75 погиб, участвуя в самых нелепых и бессмысленных операциях ахмадовцев. Его тяга и дружба к Шелковскому джамаату76 было связана еще с тем, что в этом районе проживали его родственники. Эмир этого джамаата77 Абдал-Ваххаб, оказал нам весомую поддержку во время похищения и убийства моего двоюродного брата Чингисхана Арслангериева, одной из банд групп базировавшихся в 15-том Мол-совхозе и профилировавшийся на похищении людей.
Однако, несмотря на то, что мы разошлись в вопросе подчинения, все же именно Абдул-Ваххаб, принял его программу действий по налаживанию работы за пределами Чечни и организации представительств, и информационных бюро за границей, когда все остальные даже не представляли, что нужно делать в этой ситуации. Они договорились, что будет продолжена работа политического крыла, создаю представительства в Грузии, Баку и Турции, и что он со своей стороны санкционирует мою работу от своего лица, так как единство Джамаата78 уже не было. Однако он обещал вновь объединить всех под одним началом, и уже тогда я буду вести работу от лица всего Джамаата79 Чечни.
Техника и вооружения федеральных сил только концентрировали свои силы по границе Чеченской Республике, когда мы уже практически договорились об организации работы в Грузии с нашими представительствами и непосредственно с Хизри Алдамовым, осталось только перебросить оборудование компьютеры, оргтехнику и их видеоархивы. Что и произошло где-то к началу декабря 1999-го года.
Во время приезда в Грузию мы еще заручились официальными письмами министра информации и печати Ахмеда Закаева и официального представителя Аслана Масхадова в Восточных странах, экс- президента Зелимхана Яндарбиева.
Не успели они приехать в Грузию, как им сразу была налажена работа по всем направлениям. Установлены прочные связи с руководством страны в лице руководителя внешней разведки Грузии Автандила Иоселиани и Парламента страны, а также высшего политического истеблишмента.
Надо сказать, что ему приходилось это делать с большим трудом. Если Автандил Иоселиани с удовольствием принял наше предложение о взаимной поддержке, то в лице Антитеррористического Центра Грузии под руководством Левана Кенчадзе они нажили серьезных врагов. В принципе это и не удивительно, ведь они тоже были любители промышлять похищениями и продажей людей, и с приходом в Грузию членов НВФ активизировали работу в этом направлении. Мы же, будучи противниками этого вида зарабатывания денег, открыто выступали в СМИ против подобного рода «тайных операций», чем и нажили себе в Грузии новых врагов.
Надо сказать, что нас практически боялись и ненавидели большинство представителей силовых структур, боялись, потому что знали, что за нами стоит мощная военная-политическая сила в лице Ичкерийских командиров, способных в течении суток оккупировать Грузию, о чем сами не раз говорили грузинские силовики. И ненавидели, так как считали нас виновными в потери Абхазии: «Если бы не чеченцы и Шамиль Басаев, мы бы никогда не проиграли бы войну», все время упрекали нас при каждом удобном случае грузинские силовики.
Несмотря на это, в короткий срок им удалось переломить ситуацию в нашу пользу, и произошло это благодаря огромной поддержке грузинских общественных организаций, и в особенности бывших звиадистов, которые ненавидели власть Шеварднадзе, и с нашим приходом надеялись взять реванш и свернуть ненавистный им режим «Белого лиса».
Открыв офис в Грузии, я взялся за организацию представительства Джамаата80 и информационного центра в Баку и Турции, куда заблаговременно отправил своих представителей. В Баку мы попросили временно представлять наш интерес одного из азербайджанских журналистов и общественников Агаси Гуна Мамедова, а в Турцию я отправил своего родственника и одновременно представителя созданной нами именно для этой работы организации «Кумыки Ичкерии» Залимхана (Бадруддина) Арслангериева. Бадруддин до того был хорошо известен за пределами Чечни, как руководитель чеченского отделения кумыкского движения «Тенглик», член Зеленного движения и еще ряда общественных организаций, то есть имел богатый опыт общественно-политической работы.
Однако, несмотря на то я до выезда заручился, словом, Абдул-Ваххаба, получить полномочия на продолжение работы у нового эмира, которым к тому времени уже стал некто Умар (бывший приближенный шейха Фатхи), этого сделать не удалось. Сам же Абдул-Ваххаб получил тяжелое ранение в боях под станицей Червленная, и я вновь остался один без поддержки, силовой составляющей, в полном окружении «чеченских волков», которые были готовы растерзать любого, кто говорил о компромиссе, мира с Россией или о какой-то там им непонятной политике. «Свобода или смерть», кричали одни, «Джихад до судного дня» говорили другие. Его же задача состояла в том, чтобы удовлетворить все стороны, чтобы продолжить доверенную ему работу. Что в принце было невыполнимой задачей.