Ну, что застопорились?
Первым пришел в себя Денис, cухощавый и белобрысый, стоявший ближе ко мне.
Вы, дяденька, живой?!
А мертвые разговаривают?
Гы-гы
Ребята, вы молодцы, что решили проверить, не остался ли, кто из нас жив Меня помните? Я в телеге сидел?
Ага, помним А дяденьки эти все мертвые?
К сожалению, да Поможете мне? Нужно одно дельце сделать.
Какое? насторожился Денис.
В телеге под мешком с ветошью лежит толстая тетрадь. Сможете незаметно взять ее и принести мне.
Проще пареной репы! махнул рукой Денис. Скажи, Борька?
Мы в два счета! улыбнулся упитанный конопатый мальчишка.
Имейте в виду, что лошадь с телегой забрал себе тот высокий казак, что стрелял в меня. Не попадитесь ему на глаза!
Ладно, поостережемся А вы не ранены?
Нет, промахнулся казак Обо мне никому ни слова! Молчок! Второго расстрела я не переживу.
Хорошо! почти в один голос заверили меня ребята и мгновенно скрылись из глаз.
Вернулись они минут через двадцать, возбужденные и счастливые. Толстую тетрадь из-за пазухи достал Денис. Отдав мне ее, он коротко отчитался о проделанном:
Прибежали мы к месту, где стояла телега, а ее уж нет. На ней по улице тот высокий казак едет. Мы за ним припустили. Подбегаем, он песню под нос напевает, ничегошеньки не слышит. Я глянул в телегу: точно, тетрадка виднеется из-под мешка. Схватил ее, сунул за пазуху и тикать обратно!
Я аккуратно открыл заветную тетрадь. В глаза бросилась верхняя строчка на первом листе: «Дневник подъесаула С. Благородова».
Вы настоящие храбрецы! похвалил я сорванцов. А теперь ступайте по своим делам. Сюда больше не приходите. Не дай Бог, казаки заподозрят неладное! Тогда мне несдобровать.
Глава 3
Дождавшись темноты и положив дневник за пазуху, я выбрался из оврага, крадучись добрался до сельской околицы, и углубился в степь, держа общее направление на северо-восток. Перебегая от рощицы к рощице, благополучно избежал встреч с несколькими казачьими разъездами. Спина и бок от удара нагайкой ныли, но не настолько, что бы я придавал этому большое значение.
Где-то через полчаса по линии моего бега замаячили сады и жилые строения. Что это? Хутор? Есть хотелось как из пушки, поэтому я без опаски постучал в дверь крайнего дома и попросил кусок хлеба у мужчины средних лет. Дал, не пожадничал, да еще и кружкой холодного кваса угостил.
Что это за хутор? спросил я у него.
Нечаевским называют.
Мое сердце нырнуло вниз, а потом забухало в груди.
А Ионычевы где живут?
Да тут и живут, квасом тебя угощают.
Боже мой, Ивлий Ионыч! В этот момент на крыльце появился со свечой молодой светловолосый парень.
С кем это ты разговариваешь, папаша?
С прохожим человеком, Федь.
Федор Ивлиевич, прадедушка!.. Я его слегка помнил. Когда приезжал в деревню, он большей частью бродил с клюкой по старому саду, либо грелся на солнышке, сидя на лавке у дома.
Держа свечу перед собой, он спустился с крыльца и встал подле отца. Какое-то время мои прямые предки смотрели на меня, а я на них! Меня охватило волнение. Что им сказать? Что я их потомок, пришелец из будущего?.. Ну, уж нет, не стоит
Ладно, паренек, сказал Ивлий Ионыч, забирая у меня кружку. Прощевай! Дела у нас на дворе.
Я провожал их взглядом до тех пор, пока они, поднявшись на крыльцо, не скрылись за дверью. А затем возобновил бег. Железную дорогу я пересек южнее станции Прибытково. На берегу пруда у восточного конца деревушки Прудки остановился. Вот тут мы с отцом таскали карасиков, здесь жгли костер, варили уху, ставили палатку Отец говорил, что поблизости от этих мест жили наши предки Когда мы здесь ночевали? Лет девяносто тому вперед!.. М-да, почти как у Кира Булычева
Легкой трусцой я миновал хутора, принадлежавшие ранее дворянам Зацепиным и князьям Волконским, обогнул крупное село и оказался в лесу, под кронами вековых сосен, а затем и на лесной дороге. После непродолжительной пробежки показалась прогалина дальнего кордона. В крохотных окнах ни огонька! Похоже, лесник после моего отъезда, как и советовал Яркин, свалил в город.
Взяв из погреба наган, я оставил кордон и побежал по обочине лесной дороги вперед, к Петродару. Из ночного бора доносилось уханье совы и мерное пение сверчков. Где-то в отдалении дали о себе знать волки, но их протяжный вой не произвел на меня впечатления. С заткнутым за пояс револьвером я чувствовал себя в безопасности и даже позволял себе на бегу напевать песню Whitesnake «Forevermore», подражая интонациям Дэвида Ковердейла. Любовь к добротному хард року и прог-металу привил мне отец. Творчество «Deep Purple» запало ему в душу еще в начале 1970-х с прослушивания «in Rock» и «Fireball».
До города я добрался ближе к утру. Постучался в окно к Светловскому, отдал ему дневник и пошел к себе на Базарную отсыпаться, пообещав утром рассказать о своих приключениях.
Пробудился я в десятом часу. Одевшись в гимнастерку и галифе, выпил чаю с двумя бутербродами и, взяв выданную Маркиным одежду, постучался к Лидии. Дверь она открыла с сонным видом, но увидев меня, сразу оживилась, радостно блеснув глазами.
Данила!.. Как ты, в порядке?
Все хорошо.
Что с заданием, выполнил?
О своем плене и расстреле я решил умолчать и ограничился коротким рассказом.
В общем, справился с заданием, так скажем. На службу вот собрался. И вечный бой, покой нам только снится
Александр Блок, «На поле Куликовом». Применительно к твоей работе, ох, как верно.
Я со вздохом пожал плечами. Девушка тронула меня за руку и с улыбкой произнесла:
Ну, ступай, ступай. А то мне влетит от Светловского за твое опоздание!
Часовой у дверей здания милиции, едва увидев меня, сразу отправил к Маркину.
И Яркин там! кивнул он на окно начальника.
«Не иначе, обсуждают записи из дневника», подумалось мне.
Я прошел по коридору, постучался в дверь с известной табличкой и вошел в кабинет. За столом сидели Маркин, председатель уездной ЧК и Светловский. Сизый папиросный дым вился к потолку и медленно плыл к открытой форточке. Толстая тетрадь в кожаном переплете лежала перед Яркиным.
А вот и наш удалец! воскликнул Светловский, вскакивая с места и сжимая меня в объятиях. Умница, черт возьми, герой!
Проходи, стажер, сказал Маркин, показав на пустой стул. Мы тут потихоньку разбираемся с дневниковыми записями подъесаула.
Ну, поведайте нам о поездке в стан врага, Нечаев, проговорил Яркин, когда я занял свое место. Слушаем вас.
Я рассказал все, как было. Ничего не упустил, не прибавил. Когда умолк, Маркин с силой затушил папиросу в пепельнице.
Ах, Тальский, ах, гаденыш!..
А сорванцы-то! воскликнул Светловский. Им обязательно надо вручить по большому кульку конфет, когда из села уйдут мамантовцы.
Все хорошо, что хорошо кончается, изрек Яркин, взяв в руки тетрадь. Нечаев не только выжил, но доставил в Петродар ценный источник сведений Так, обратимся еще раз к последней записи подъесаула Он пишет: «Воскресенье, 7 сентября. Вечером был короткий бой под Петродаром. В небо поднялись две красные ракеты заговор в городе, к сожалению, провалился. Отступили за реку, к лесу.
Его Превосходительство принял у себя четверых беглецов из Петродара, трое участники провалившегося заговора, четвертый можно долго смеяться заместитель начальника Петродарской милиции! Еще тот тип, держал под своим контролем шайку, промышлявшую налетами и разбоем.
Заговорщики убеждали Его Превосходительство, что у них не все потеряно, что в Петродаре снова возникнет заговор. Просили оружие, денег. Его Превосходительство пошел им навстречу. Спрятав двадцать винтовок и столько же револьверов с патронами в лесу, трое беглецов той же ночью вернулись в город. Перед уходом Его Превосходительство напутствовал их такими словами: «Готовьте мятеж, сейте смуту, досаждайте всеми способами большевистской власти. Со своей стороны я обещаю прислать в город группу испытанных офицеров».
До очередного марша к югу раненный бывший милиционер будет находиться под наблюдением нашего военврача» Что ж, товарищи, запись эта, как я уже говорил, показывает, что Мамантов уходит из нашей округи и уходит к югу.
Очевидно также, что cбежавшие снова возьмутся за свое! проговорил Светловский. И, похоже, руководить заговором будет Петин.
В этом нет никаких сомнений, согласился Маркин. Необходимо удвоить бдительность! Ладно бы только здешние супостаты нам гадили, золотопогонники подтянутся! Слов Мамантов на ветер не бросает.
Чекисты будут благодарны милиции и сотрудникам Угро за любую, даже самую незначительную помощь, cказал Яркин, прижав руку к груди. Так, что тут еще интересного в дневнике?.. Ну, вот хотя бы это. «Его Превосходительство получил письмо от представителя английской прессы, который выразил надежду лично встретиться с ним, чтобы увидеть славную боевую жизнь корпуса и ознакомить английское общество с небывалым в истории конницы кавалерийским рейдом»
C англосаксами имеют контакт, хмыкнул Светловский. Они же веками были злейшими врагами России!