Прости-и! сотник аж поперхнулся благородным напитком, Я в другой раз сразу тебя предупрежу, если что!
А это, если сейчас жив останешься, косится треклятый Гарди на уши на столе.
Поведал, короче, Большак собеседнику всё. Всё, что знал. И всё, о чём только догадывался.
А я, говорит Гарди, И не поэтому вовсе пришел. Мне купец уважаемый Станиславус из Крисберга долю половинную в своём деле предложил. Да только обокрали нас лихие люди. Я первым делом прознал, как провернули такое лихоимство.
По рунам гадал, осмелел сотник.
Зачем камни священные тревожить, когда разум есть! смеется Гарди, Раз не на телегах вывезли, значит лодочками маленькими! Наняли со Станиславусом Олафа с его воинами, да отчекрыжили уши придуркам! Им же такую прорву товара было невозможно далеко увезти, сразу нашли! У Олафа воины знатные. Воры даже поранить ни одного не смогли, как их повязали!
Что, всех воров порешили? косится Большак на уши.
Да нет! Гарди вина подливает собеседнику, а себе водочки, Повязали. Двоих-троих только насмерть. Уши с живых срезали. Не боись, жить будут! Мы им железом калёным раны прижгли, кровь остановили!
А у Большака кровь стынет в жилах от таких подробностей. Сидит ни жив, ни мёртв. Чем дело закончится с таким собеседником, не знает.
А Олаф со товарищи сейчас внизу обедают, подливает масла в огонь Гарди.
Порешали.
Утром отправился сотник Большак к князю на поклон. Так и так, великий князь, взяли воров. А помог нам в том рунный мастер Гарди. Он камешки кинул, и Силы Высшие ему всю правду и указали.
Князь преисполнился. Гарди приблизил к себе внове. Олаф со своими бойцами зимовать остались в Новом Граде. Там, глядишь, и осядут. Под Олафом теперь весь промысел Безухого. Все пристани, значится.
Да и сотник Большак не в накладе. Тем, что жив. Хотя бы. А жир нарастёт! Знамо дело же, где войну холмик землицы сырой там сотнику стражи сто серебренников!
Счастье не быть князем
Ты, брат, сам как судьбу испытываешь! Так всё ставишь, что воры да убийцы на тебя слетаются, как мухи на говно! стольник княжеский, дядька Зорян, смотрел сурово.
Не понял я тебя, Зорян! Гарди отставил кубок с вином, Живу я мирно. Чужого не ищу. Никого не задеваю. Что не так-то?
Ну, ты дурнее, чем ты есть не прикидывайся! дядька хлопнул ладонью по столу, Давай я тебе на пальцах объясню, если под дурня косишь!
А, давай!
Перво-наперво, с князем нашим, Святославом Игоревичем, ты дружен. То в таврели, то в шахматы играете. Беседы ведете, так говорю? Зорян выпятил ладонь и загнул палец.
Так, верно всё.
Во! Сотник Большак купцов в порту нагибает, мзду берёт. Олаф там же при деле, грабёж чинит. А ты в доле и там, и там!
Ну, это ты преувеличиваешь, Гарди ухмыльнулся, Но палец загни, ладно уж!
Вина ты пьешь в корчме греческие, закуски дорогие
Сразу загибай! перебивает Гарди уже с откровенным хохотом, В этом вообще прекословить нечего!
Вот! дядька Зорян начал загибать пальцы заново, Во-первых, ты всем недругам Святослава Игоревича поперёк глотки. Во-вторых, недругам Большака. В-третьих, вражинам Олафа тоже не друг.
Да загибаешь ты! Не только пальцы, но и мысль больно далеко заводишь!
А что? Скажешь, я не прав?
Разве что отчасти, Гарди почесал в затылке, А отчасти и остерегутся связываться, зная, с кем я дружен.
Остерегутся, да не все! Ты этим только отбор швали всякой сделаешь, дядька Зорян вздохнул, А волчарам матёрым только интересней станешь. Так то!
Выпили ещё в молчании. А перед расставанием дядька Зорян мысль пространно докончил:
Ты, Гарди, сам по себе. Человек вольный. Только вот что помни: нет у нас, в Новом Городе, власти князя. Он только один из больших людей. Одних купцов десятка два, чьё слово не меньше княжеского стоит.
Да я за княжьей спиной и не думал хорониться, возразил Гарди.
Цыц ты, не прекословь попусту, одернул дядька, Дай доскажу! Все люди большие при своём дворе. Со своей дружиной. А ты один, как перст. И шляешься не пойми где! Голова твоя, но хоть с мечом ходи! Тебе сам Святослав Игоревич сабельку дарил, и где она?
Да без надобности мне что меч, что сабелька, Гарди похлопал дядьку по плечу, Но за заботу спасибо! А оружие, оно только излишнюю самоуверенность вызывает. Не к чему оно мне обуза только!