И я решил помочь, взял письмо и сходил к руководству зоны, показал им это письмо. Ничего другого я пока сделать всё равно не мог. Как оказалось, руководство зоны быстро разобралось с этим инцидентом и больше её муж нам не надоедал, не будучи в зоне, ни после освобождения.
Поначалу всё прекрасно было, мы жили дружно, она внутренне благодарна была мне, а я всегда с ней советовался, жили дружно, друг друга понимали. В лихие девяностые, когда зарплату или не платили, или задерживали, я сам на себя подал на алименты, вернее она, но с моего согласия, так как алименты перечислялись регулярно, чего хватало, чтобы как-то прокормить семью.
Помню, я ей говорил всегда, чтобы не слушала никакие сплетни, не давала о себе никакой информации, не выносила сор из избы, так меня учили мои родители, которых я совсем недавно похоронил. Осталось от них только хорошие воспоминания и квартира небольшая.
В то время я много работал, не пил и даже курить бросил, все заработанные деньги нёс домой. Стал больше собирать заказов в сетевом маркетинге и каждую свободную минуту уделял работе. Легко знакомился с клиентами, собирал заказы, в последствии их развозил по квартирам. На заработанные деньги покупал подарки детям и жене. Одним словом, было всё необходимое, жене оставалось хранить очаг домашний, работать на своей основной работе, не перегружая себя побочными.
В то время я мало находился дома, и жена стала настраивать детей против меня, типа, папа не хочет видеть вас, хоть я и работал много только потому, что их люблю и хотел лишь одного, чтобы они были сыты, одеты и обуты. И оказалось, как обычно, люди не берегут, что имеют. Треугольник злоба, зависть, жадность мою жену взяли в свои объятия. Появилась необъяснимая злоба, она слушала меня, но уже не слышала, и ничего я не мог ей объяснить.
Так продолжалось почти три года, из-за детей ничего не стал менять, но произошло то, что произошло, в конце концов я всё чаще стал срываться, перестал контролировать себя, стал выпивать, курить. Не ладилось и с работой. Уйдя с очередной работы, устроился на другую. Ездил на работу на велосипеде.
Домой тянуло всё меньше. Иногда оставался на работе ночевать, на стройке в вагончике. Это судьба или рок Получил первую зарплату вечером 18 июня через три месяца после устройства на работу. В этот день у дочери был выпускной вечер в школе. Я был доволен, и торопился домой.
Воспоминания будто ударились о какую-то необъяснимую опасность, мне будто кто-то говорил, чтобы я не заезжал, но я не внял, даже не подумал тогда об этом. Это сейчас всё вспомнил чётко. И вот я в кафе за столиком с какими-то малознакомыми людьми Далее, что-то невообразимое начало твориться, будто выпил не стакан пива, а бутылку водки. Помню, что поехал домой, помню, что упал с велосипеда, а далее всё, как в чёрной дыре, будто из памяти кто-то всё стёр. Сознание возвращалось, я понял, что я в больнице.
Я опять, теперь уже сознательно, глаза открыть пытался, что с трудом, но удалось. Впереди увидел белое пятно, понял, это санитары несут меня в больницу. Но почему вперёд ногами? Или умер я?
Э-эй пытался возразить, ведь чувствую я боль, значит живой.
Носилки остановились, кто-то наклонился, и я услышал
Очнулся вроде.
Увидел двух врачей Королёва Владимира Михайловича и Назарова Анатолия Фёдоровича. Спросил у них:
Почему вперёд ногами заносите и куда? сознание бунтовало, я сам пойду.
Хорошо будто обрадовался врач, вставай и иди.
Когда носилки поставили на пол, стал подниматься. Хоть и болело всё тело, но и возникла радость, ведь я живой, живой. Санитарки помогали, но я шёл сам, сам переоделся в больничную одежду. Главное было то, что кончилось падение, но это так казалось только, потому что кружилась голова, падение будто другую форму обрело, стало спиральным, но я узнавал и даже немного понимал, что происходит. Врачи настойчиво спрашивали у меня, узнаю ли я кого-нибудь.
Ну конечно узнаю ответил я, с трудом выговаривая слова
И далее опять всё, как в тумане, хоть и в памяти всё отложилось чётко. Меня будто кто подводил к чему-то важному. Помню, что был следователь, что задавал вопросы и был груб. Я отказался от его услуг. Не помню сколько это продолжалось, но после этого мне предложили на носилки лечь. И я опять отказывался. Мне разрешили идти самому, я не знал тогда, что иду на очень опасную операцию. Когда поднимались по лестнице, силы оставили меня, я стал падать. Те, кто поддерживали, тихонько опустили меня на пол, в глазах сначала всё покрылось мраком. Вместо голосов я слышал гул, через который голос проникал, как из подвала.
Кто-то сказал:
Быстрей, каталку, срочно в реанимацию.
И опять туман в сознании, липкая масса мрака, но я опять врачей увидел, на них были белые повязки.
Кто-то опять сказал или подумал, всё в сознании переплелось.
Хоть бы выжил.
Будем надеяться на лучшее, ответил второй врач.
Этот выживет, воля крепкая, он умеет выживать
Это была подготовка к операции, но всё это я видел, как бы находясь вне тела своего. Видел, как врачи боролись за мою жизнь, делали операцию на голове. Я увидел самого себя со стороны и, если честно, не узнавал себя, хоть и точно знал, что это я. Появилось равнодушие ко всему, что происходит.
И вот здесь то началось падение опять. Казалось, падение продолжается вечно и что самое интересное, я не понимал, куда я падаю, откуда, почему, я не понимал, как это возможно, ведь видел тело изуродованное, видел себя со стороны. Но как же это возможно? Даже не было падения, только состояние падения, ведь понимал и то одновременно, что я лежу в операционной и врачи вокруг колдуют.
Попытался открыть глаза, чтобы обрести опору, но не смог. Мне захотелось вспомнить, что привело меня к ужасному падению, и что это, вообще, такое? Не понимал того, почему падение не кончается никак, ведь по всем понятиям я давно должен был упасть куда-нибудь, но вспомнил, что надо ухватиться мыслью за что-нибудь знакомое, родное.
***
И я вспомнил, вспомнил момент своего рождения. Так вот куда я падал!.. я падал к началу своей жизни и увидел всё со стороны, что удивило. Я видел, как я родился. Это было в моём родном посёлке Берёзовка. Раннее утро, восход солнца, даже можно сказать ясная, солнечная погода. Начало родов 9.30, роды проходили сложно и закончились только в 11.00.
Интересно то, что я пытался заговорить с акушеркой, что приняла меня, но она меня не слышала или не понимала. Когда вынесли младенца в коридор, увидел на стене часы с кукушкой и на них было время 11.15. Подумал, будто со стороны, что слышал раньше, что рождённый человек мир видит как-то иначе, и не осознаёт реальности рождения. Сейчас я видел всё со стороны, но чувствовал себя младенцем, только что рождённым.
Состояние прекрасное, но и ужасное сначала вспыхнул свет, что проник внутрь тела, прожигая ткани, образы единения со всем терялись, будто выбросили из состояния покоя в неизвестность. Ужасно то, что я пытался что-то делать и не мог.
Далее я видел ясельную группу, как ходил в садик, всех воспитателей и нянек, видел, чем занимался в детском саду, как баловался, как готовили нас к школе. В школе видел, как занимался танцами и пением. Видел, как папа учил играть на гармошке, как научился играть на балалайке, потом и на гитаре. Далее увидел, как и где учился после окончания школы, как в армию ушёл
Здесь немного поподробнее, ибо что-то меня остановило. Проводы в армию, пункт сбора Егоршино, Елань танковая учебка, потом Кольцово, перелёт на самолёте до места службы в ГДР ГСВГ (группа советских войск в Германии). Опять учебка поваров, 47 гвардейский танковый полк. Небольшой отдых после армии, первое устройство на работу в ДРСУ, и так далее. Пролетело всё, в основном то, какие совершал ошибки, начиная с детства и как их исправлял. Всё, что было до момента, как я вошёл в кому.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Порою кажется, что человеческая жизнь не только та, живём которой. Мы будто живём сразу не одной жизнью, которая в сознании мелькает только маленькими фрагментами мыслей. Это кажется мечтой или фантазией, но, когда отрываешься от очевидности, возникает чёткий образ, он даже не в память, а как реальность жизни, такая же, как жизнь, которую живём.
После армии я больше не ездил за границу, но по какой-то причине сейчас я попал за границу, работал там на сортировке рыбы на рыболовном судне, и это было очевидно, всё остальное воспринималось фантазией моей. Опять в Россию уезжал, работал на стройке, как работал в строительных организациях в посёлке Цементный после армии, ездил в гости к дочери от первого брака в Екатеринбург.
Опять переместился за границу, что-то притягивало туда, какие-то незаконченные дела, такие возникали мысли. Был в том городе, служил в котором. Город назывался Нейстрелиц. Повторно увидел службу в армии в этом городе, будто по спирали перемещался, но везде ходил пешком.
Везде, где появлялся, на вопросы отвечал. Рассказывал всем, как я жил, какие совершал ошибки, только правду, начиная с самого детства и по настоящее время. Везде мне отвечали, что это не грех, а ошибки из-за стечения обстоятельств, и то, что я в том не виновен, а защищался, как мог. Но где бы я не останавливался, мне говорили, что здесь не надо находиться, и что надо идти дальше, что ещё очень много дел, и я шёл дальше.