Тем временем профессор Маршалл перешёл к основной части занятия и спросил студентов, какие черты характера, по их мнению, формируют героя поэмы. Конечно, ум, хитрость и находчивость назвали сразу. Когда очередь дошла до Тони, он сказал:
Преданность. Преданность семье, родине. Ведь Калипсо могла подарить ему вечную жизнь, но Одиссей выбрал опасный путь домой.
Самира издала неясный звук, похожий на смешок. А мистеру Маршаллу ответ понравится, и он одобрительно кивнул.
Джек?
Профессор прекрасно знал, что Джек от скуки просиживает штаны на его лекции, но не собирался дать ему поспать.
Непомерная гордыня верный проводник на пути к краху, ответил Джек.
Поясни.
Что, как не тщеславие Одиссея запустило череду несчастий и повлекло долгие годы скитаний? После спасения из пещеры Циклопа Одиссей сначала назвался «Никто», но потом не удержался и выдал своё имя. А разборки с Посейдоном с чего начались? Вот именно. Преданность в некоторой степени; всё же он хотел вернуться на родину великим героем, победившим в войне, чтобы слушать хвалебные песни и благодарности.
Ты прав наполовину, шепнул Тони, в первую очередь Одиссей всё же мечтал вновь увидеть жену и сына, а уж потом
А ты слишком хорошо думаешь о людях, вставил Джек.
Профессор пока не стал комментировать ответ и обратился к Самире.
Мисс? Простите, не знаю вашего имени. Как вы считаете?
Самира задумалась на минутку и звонким голосом спросила:
Как назвать героя, который оставляет любимую жену ради подвигов и славы?
Болван, ответил мистер Маршалл. В зале раздались смешки.
Тогда это мой ответ, сказала Самира.
Профессор снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и разгладил плечи. Поскрёб ногтем маленькое пятнышко от кофе на воротнике, сдвинул портфель так, чтобы ручка легла параллельно краю стола так он обдумывал деликатный ответ.
Попробуйте не оценивать поступки героя столь поверхностно, сказал профессор мягко, если детально рассмотреть
Я не собираюсь ничего рассматривать, перебила Самира невежливо. Выбор сделать просто, нужно лишь распределить для себя чаши весов.
Все смотрели на неё, даже Тони позабыл о смущении и с интересом разглядывал девушку.
Сэм Маршалл уже тринадцать лет преподавал литературу в этом университете и за всё время выработал в себе терпение и стойкое чувство такта. К примеру, он ни разу не позволил себе обвинить студента в тупости.
Сделать выбор бывает непросто, попытался объяснить он. Романтики называют любовь главным курсом в жизни, но когда речь идёт о чести и долге, чувствами часто приходится жертвовать. Порой бывают непреодолимые обстоятельства. Вы читали поэму, мисс?
Ничего не ответив, Самира подскочила и, пусть торопливо, но сохраняя осанку королевы, вышла из аудитории.
Сорок минут спустя Джек сидел в кабинете профессора Маршалла в ожидании его самого. Чтобы как-то скоротать время, он отрывал по маленькому кусочку от одного из бланков, формировавших на столе бесформенную кучу. В животе неприятно заурчало, и Джек в очередной раз коротко взглянул на закрытую дверь. Зачем профессор послал за ним, если собирался так надолго задержаться?
Кабинет был небольшим, но заполненным максимально возможным количеством нужных, а также вовсе необязательных предметов. Рабочий стол выглядел полем битвы между книгами и конспектами; Джек нашёл и успел три раза перевернуть красивые песочные часы, рассмотрел все фотографии в рамочках, понюхал засохшее содержимое нескольких запылившихся чашек. Здесь же поместился глобус и стаканчик от мороженого, получивший вторую жизнь в качестве хранилища для канцелярских принадлежностей.
Это сейчас профессор Маршалл был солидным респектабельным мужчиной немного за сорок, который всегда вовремя приходил на работу и уходил домой, носил квадратные очки, костюм и кожаный портфель со сломанной застёжкой, из которого иногда вываливались бумаги. А в молодости, так говорили, он слыл неугомонным путешественником. Большая карта на стене с множеством красных флажков в самых неожиданных уголках мира демонстрировала историю его приключений. Теперь с трудом верилось, что двадцать лет назад Сэм Маршалл как-то заблудился в тропическом лесу Амазонки и питался поджаренным на костре мясом ядовитых змей. Возможно, это была сильно приукрашенная правда или вовсе выдумка сам профессор ничего не подтверждал, не опровергал, а позволял историям свободно курсировать по университету, обрастая новыми прикрасами.
Остальное пространство комнаты выглядело так же, как письменный стол. Очевидно, профессор Маршалл не желал захламлять свой дом, поэтому все книги, рабочие материалы и сувениры из прошлых поездок он хранил в кабинете, превратив его в подобие склада. Здесь были маски, некоторые довольно жуткие, фигурки животных из дерева и глины, статуэтки мифических существ, ракушки, скелеты рыб, шкатулки, пугающие ветхостью книги и один стеклянный шар.
Дверь отворилась, профессор Маршалл вошёл с портфелем подмышкой и двумя стаканчиками кофе. Протянув один Джеку, он сел за стол и внимательно посмотрел на своего посетителя.
Прости, что задержался, Джек.
Ничего, я никуда не тороплюсь, Джек красноречиво поёрзал на стуле.
Да, я знаю, что не торопишься.
Вот, началось. Не требовалось выдающихся аналитических способностей, чтобы расслышать в этой короткой фразе укор.
Будете ругать меня за то, что просто так посещаю лекции? Занимаю чьё-то место? спросил Джек.
Мистер Маршалл покачал головой.
Я не собираюсь ругать тебя, Джек, напротив, я рад, что ты чем-то интересуешься. Но было бы гораздо лучше посещать лекции официально: сдавать экзамены, получить диплом Ты не считаешь?
Джек так не считал. Разве могут сложности в жизни как-нибудь её улучшить? Вслух он просто сказал:
Эм
Безусловно, наше учебное заведение намного скромнее твоего предыдущего, продолжил профессор, здесь нет медицинского факультета. Но если ты хочешь жить здесь, быть здесь, попробуй найти что-нибудь для себя.
Чтобы отсрочить ответ, Джек, морщась от неприятной горечи, большими глотками выпил весь кофе.
Вы предлагаете мне зачислиться в университет и изучать какую-нибудь специальность? Прямо сейчас, в этом году? спросил он, отставив пустой стаканчик.
Профессор кивнул:
Мне кажется, это было бы разумно.
Наверное. Но могут возникнуть затруднения.
Какие затруднения?
Ещё одну передышку Джеку обеспечил телефонный звонок. Профессор коротко обсудил с какой-то женщиной организационные вопросы, положил трубку и с вежливым интересом приготовился слушать.
Понимаете, мистер Маршалл, медленно начал Джек, я не смогу поступить в новый университет, пока не отчислюсь из старого
Что? Я так и знал, профессор хлопнул ладонью по столу, до сих пор? Джек, ты ведь уже полгода здесь.
Джек потёр подбородок.
Мне как-то не до того было.
Это безответственно.
Я знаю. Но, сбегая из тюрьмы, вы едва ли станете предупреждать об этом охранников. Я никому ничего не сказал, не забирал документы просто уехал, Джек потянулся в карман за сигаретами, но вовремя сообразил, что сейчас не время. Как вы думаете, они уже заметили, что меня нет?
Профессор Маршалл вздохнул тяжко так, будто разочарованно.
Ты толковый парень, мне тяжело смотреть на то, что ты делаешь со своей жизнью, сказал он тем самым тоном, который действует эффективнее криков и угроз. От подобного тона голова вжимается в плечи, на лбу выступает пот, а уровень чувства вины достигает критической отметки.
Моя жизнь только начинается, попытался оправдаться Джек, я просто пока не нашёл себя и не понял, чего хочу. Ведь я работаю в больнице и в библиотеке не бездельничаю. И чувствую, наверное, что сейчас я гораздо счастливее, чем прежде.
Профессор устало улыбнулся.
Мне приятно слышать, что ты счастлив. Если это вдруг измениться, если тебе нужна будет поддержка
Да, я знаю. Спасибо.
Однозначный сигнал для бегства: Джек почти успел подняться и сделать шаг к двери, как мистер Маршалл остановил его невнятным, но очевидным жестом.
Погоди, Джек, я хотел ещё спросить кое-что, как бы ненавязчиво сказал он, протирая стёкла от очков. Та девушка, которая сидела сегодня рядом с тобой, ты хорошо её знаешь?
Джек усмехнулся: теперь он разгадал истинную причину разговора по душам.
Не особенно, ответил он, уже подойдя к двери, её зовут Самира фамилии не знаю. За два месяца у нас она, кажется, нигде не показывается, ни с кем не общается и посещает только ваши предметы.
Профессор закашлялся.
Это всё? уточнил он деловито.
Всё.
Хорошо. Спасибо, Джек, можешь идти.
Как только Джек вышел из кабинета и закрыл за собой дверь, улыбка сошла с его губ. Голодный и невыспавшийся, он изрядно устал от нравоучений. Все желали добра и знали, как лучше, а Джек нуждался в покое. Он сказал, что наконец счастлив и не соврал, однако счастье это мыльным пузырём застыло на острой вершине пирамиды и в любую минуту могло покатиться вниз, а то и вовсе лопнуть.