Бесу уже было, от чего оттолкнуться. Он и оттолкнулся:
Как там муж?
Она вздрогнула от неожиданности, но, кажется, не рассердилась, а наоборот только обрадовалась его приходу. Всё-таки скучно.
Не знаю. Спит себе, наверно, посапывает.
И тебя во сне видит, да?
Юлечка кокетливо засмеялась.
Не знаю. Может быть, и видит.
К нам охранником не собирается?
С чего это? она посмотрела Бесу в глаза недоумённо и заинтересованно.
Как с чего? Тебя охранять.
Лицо её покраснело стыдливо, но удовлетворённо.
Дурачок ты, Лёнечка!.. Я и сама себя могу охранять. Лучше расскажи мне что-нибудь хорошее.
Легко. О чём же тебе рассказать? О любви?
Давай о любви.
О несчастной или счастливой?
Ой, давай лучше о счастливой!.. Несчастной и так хватает
А чё так? Счастливой любви тоже много. Вот у тебя с мужем, например. Или у нас с тобой, если бы мужа у тебя не было.
Дурачок ты, Лёня! Ладно, давай о несчастной тогда.
Хорошо. О несчастной о несчастной а вот! На самом деле, кстати, было. Недавно совсем произошло. Был у меня друг. Витя Правдолюбов. Может, знаешь? Нет, не знаешь? Ну и ладно. Так вот. И была у него девушка
Как звали?
Бес на секунду задумался, но тут же нашёлся:
Да Юля, как и тебя. В нашем районе каждая вторая Юля. Но имя-то красивое.
Да, красивое. И что? Юлечкино стыдливое покраснение на лице приняло ещё более удовлетворённое выражение.
Он её очень сильно любил. А она полюбила другого. Такое часто случается. Ну, она просто поняла, что Витя был ошибкой в её жизни. Она мучилась, но ничего не могла с собой поделать. Она не могла больше быть с Витей, хотела быть с тем, другим. Но и решиться на разрыв тоже не могла, потому что боялась сделать Вите больно, ведь Витя её очень сильно любил
Ну это понятно, перебила она. И что она сделала?
Бес многозначительно вздохнул.
Ничего. Стала встречаться с тем другим.
А как же Витя?
И с Витей тоже. Потому что знала, что Витя не переживёт, если она его бросит.
Ну уж она и деловая, конечно, эта Юля! с негодованием всплеснула руками Юлечка. Разве так можно делать? Дура какая-то!..
Ну а что ей оставалось делать? Вот ты бы что на её месте сделала?
Я? При чём здесь я? С мужем то есть с Витей бы осталась!
Да, но она не любила ведь больше Витю! Она другого любила! А с Витей была просто потому что боялась за него! Из-за жалости, понимаешь?
Ну, ладно. И что дальше?
Бес снова на секунду задумался и снова быстро нашёлся:
А дальше Витя как-то всё узнал Кто-то нехороший ему донёс
Почему это нехороший?
Потому что хороший человек в чужую личную жизнь не полезет. Это легко со стороны рассуждать. А когда сам в такой шкуре окажешься
Это понятно, снова перебила она. И что он сделал?
Напился с горя пьяный и с балкона прыгнул.
И что? Юлечка побледнела. Насмерть?
Не, чудом живой остался! Хотя лучше бы и насмерть, наверно А так и девушку потерял, и калека на всю жизнь
А она что? Не вернулась к нему после этого?
Нет. Теперь уже ничего не вернёшь Ты бы вернулась?
Не знаю Какую ты мне страшную историю рассказал, Лёнечка Я теперь всё время думать буду про это
Бес легонько приобнял её.
Не переживай. Прости меня, надо было лучше про счастливую любовь рассказать
Надо было
Юлечка, в порыве расстроенных чувств наклонив было голову в сторону Лёни, стремительно отпрянула, потому что в магазин зашёл один из тех немногочисленных покупателей. Раньше всякий покупатель в это время её радовал, потому что скучно, теперь же он отчего-то показался не к месту и даже немного разозлил.
* * *Как странно. Как нелепо. Как глупо. Как безрассудно. Как пленительно. Как тягостно. Как сладостно. Как безумно. Кажется, Юлечка сошла с ума. Она, точно наивная девчонка, влюбилась в охранника Лёню. И сама себя ругала. И сама себя оправдывала. И не знала, что делать. Её любовь, её страсть перешла все границы
Вот уже несколько дней она ходила по краю пропасти. И не могла остановиться. Пропасть насколько страшила, настолько и притягивала.
Ещё недавно всё ограничивалось поцелуями после работы. А потом вдруг поцелуи повлекли за собой и большее сумасшедший, непередаваемый, кошмарный секс в Лёниной машине прямо возле дома, почти под окнами квартиры, где наивно, добросердечно и искренне ждали муж и маленький Ванечка.
Лёня оказался сногсшибательным, непредсказуемым, безгранично страстным любовником. Он хотел всегда и везде. И она вслед за ним тоже хотела его всегда и везде.
Сначала это происходило в туалете во время работы, затем в редкие подходящие дни у неё дома, когда по стечению обстоятельств мужа не было, Ванечка домучивал последние часы в детском садике, а ей самой время ещё не пришло выходить на работу.
О, безумие!.. На кухне, где столько прожито, сказано, переварено с мужем. В ванной, где за всё время с мужем были только робкие объятья, а потом робкий же конфуз. В туалете, куда она вообще никого никогда не впускала и думала, что никогда не впустила бы. В зале, на полу, где рос, ползая и обретая себя, любимый больше жизни Ванечка.
И, наконец, в спальне, на постели, где пережито немыслимое количество счастливых ночей с мужем, на той самой постели, где был самый первый раз, на той самой постели, где в трогательных чувствах положилось трогательное начало любимейшему Ванечке.
И этого оказалось мало. В довершение Юлечка привела Лёню домой в то время, когда Ванечку она уже успела забрать из садика, а муж ещё не вернулся с работы. Целый час ребёнок был заперт в зале и плакал, пока мама навзрыд, громко, в голос, стонала в спальне.
Ну что она могла сказать ему после на это его «злой дядечка»? Да, так не могло больше продолжаться. Хотя и продолжалось, пока Юлечка не преисполнилась внутренней противоречивой боли настолько, что больше не могла таиться, держать всё в себе. Иначе она просто лопнула бы. Или проще сошла с ума.
Юлечка набралась мужества, поехала к родителям и рассказала всё своей матери, рыхлой пенсионерке в застиранном фартуке.
Та, побледнев, опустилась на кухонную табуреточку, бессильно ковыряя пухлыми, натруженными пальцами многочисленные дырочки в протёртой ткани фартука и молча выслушала причитания, слёзы и мольбы отчаяния дочери. Гробовую тишину нарушало лишь назойливое тикание настенных часов.
Ну что мне делать, мамочка? в который раз вся в слезах взмолилась Юлечка.
Бросить этого Лёню, ответила мать с каменным лицом.
Но я люблю его, мамочка!.. Я жить без него не могу!.. Я всё хочу бросить, растоптать ради него!.. Я не смогу без него жить!.. Я убью себя!.. Выброшусь с балкона!..
И опять причитания, слёзы и мольбы. Мать, молча всё выслушав, с каменным лицом сказала:
Тогда брось мужа. Живи с Лёней.
Но он не переживёт этого!.. Он не сможет это понять!.. Он очень любит меня!.. Он не простит меня!.. Он не сможет без меня жить!.. Он убьёт себя!.. Выбросится с балкона, как Лёнин друг Витя Правдолюбов!..
Да с чего ты это взяла-то? Балконы какие-то! Взяли тоже моду выбрасываться. «Лёнин друг»! «Выбросился»! «Витя Боголюбов»! Кто Бога любит, тот не выбрасывается! Кто такой этот Витя Боголюбов?
Правдолюбов. Его девушка бросила. Он с горя напился пьяный и выбросился!.. И девушку тоже Юлей звали!.. Он не смог пережить и выбросился!.. Мамочка, я не знаю, что мне делать!..
Мать, бессильно ковыряя пухлыми, натруженными пальцами многочисленные дырочки в протёртой ткани своего фартука, думала. Юлечка беззвучно причитала, беззвучно плакала и беззвучно заламывала себе руки.
Наконец мать обречённо опустила руки и с каменным лицом сказала:
Тогда обоих брось. Ваньку возьми, а тех обоих брось. Найдешь нормального себе мужика, время придёт. А не хошь кидайся с балкона, раз такое дело. Выдумали моду всякие недоделанные Боголюбовы, а вы и перенимаете, своего-то ума нет.
Мамочка, Юлечкино лицо в изнеможении чувств застыло, неужели я такая дура?..
Дура. Если я была такая дура, как ты, тогда б я тебя ещё вот такохоньким грудничком с балкона выкинула. Сама не живёшь, так хоть Ваньке дай пожить. Обоих бросай, раз одного выбрать не можешь.
А что мне сейчас-то с собой делать? Я прямо жить не хочу!..
Иди вон картошку чисть. И хватит об этом.
Мать бодро вытащила из кладовки увесистую авоську с картошкой и вручила дочери нож.
Юлечка встала и, ощутив в руке твёрдую непосредственность рукояти такого привычного и родного инструмента, кажется, немного пришла в себя. Она ещё не знала точно, наверняка, как поступит с Лёней и мужем, но ей определённо стало легче.
* * *В тихом зелёном дворике, втиснутом меж старых пятиэтажных «хрущёвок», приветливая, любимая местными пенсионерами лавочка подле детской песочницы была не по-вечернему одинока.