Это недопустимо! возмутился прилизанный мужчина, нервно поправляя бабочку на покрасневшей шее. Меня, лучшего психиатра страны, как бессознательное животное по головам считать, да я
Считаю по главному: мужиков по головам, депутатов по мандатам, а ты кто у нас? ага, номер тринадцатый, психолог по фамилии Бубликов
Я тринадцатый?! Почему тринадцатый?! Не хочу! Не буду!
Так ты тринадцатым пришел в контору записываться, я тут причем! Тьфу, со счета сбился, заново начинать придется. Так, раз, два все сорок на месте! старшина, не обращая внимания на ворчащего психиатра, сверился со списком. А теперь по местам! Вещи в багажник, остальное в автобус!
«Остальное», пыхтя и толкаясь, дружно кинулось занимать лучшие места.
Знаешь, мне все это напоминает счастливое, беззаботное детство, радовался Александр, каникулы, выезды за город, пионерский лагерь
Лагерь, вот это точно, только не для деток! заворчал Харченко. Если бы вы мне раньше сказали, что адресок лечебницы дал Склизский
Слизский!
Этот скользкий тип! Я бы умирать стал не поехал! Ох, чувствую, не увидит больше столица моих аполлонских телес.
Видишь, мы еще отъехать от дома не успели, а ты уже остротами сыплешь, тихо засмеялся Саша, любуясь на ускользающий за окном зеленый пейзаж. Вы только посмотрите, какие с нами колоритные персонажи едут, один зануда в бабочке на целую главу потянет. Ну, хватит уже дуться, Игорек, подсаживайся поближе, обедать будем, что мы как бедные родственники сидим, посмотрите, народ уже вовсю перекусывает.
Действительно, в автобусе все дружно жевали, громко шурша разноцветными пакетами и бумажными обертками. И вдруг по автобусу, сбивая расставленный в проходе багаж, пронесся взлохмаченный двухметровый детина.
Поворачивай назад, закричал он водителю, вези на вокзал, я там сумки с едой забыл!
Одумался, засмеялись все, их давно добрые люди прибрали.
Как же так? Там ведерко малосольных огурчиков, блинчики с мясом
Да не переживай ты, подсаживайся к нам, неожиданно предложил Арсеньев. Как звать-то тебя, богатырушка?
Гоша! Магнитов! Музыкант!
А я Виктор, бригадир!
Саша с изумлением посмотрел на друга.
Зачем ты назвался бригадиром? прошептал он.
Так из этого верзилы музыкант, как из меня бригадир! Шутка это.
Гоша растерянно почесал затылок, потом махнул рукой и, придвинув к дружной троице чей-то большой чемодан, боязливо примостился на него, загородив весь проход. К нему потянулись руки с бутербродами, кусками колбасы и выпечкой, он быстро утешился и до самого аэродрома не проронил ни слова.
В самолете Гоша пристроился рядом с новыми знакомыми. Кукурузник трясло и качало в разные стороны, а за бортом что-то противно и устрашающе поскрипывало. Все в страхе притихли, и тут уже знакомый всем противный голосок проблеял:
Интересно, а когда нам выдадут парашюты?
Что, кто-то уже решил выйти? сверкнул взглядом Кузьмин. Для такого случая один найдем! Ну, кого высадить?
Меня, меня высади! подскочил Магнитов. Мужики, я тещу в холодильнике оставил!
Она, поди, сопротивлялась! Или не живая была?
Там ей и место! Приедешь разморозишь!
Ох, бедная мама! Комнату себе холодильную соорудила, спала там, чтобы не стареть, хотела еще долгие годы радовать нас своей любовью, а я сгубил её забыл утром морозильник открыть! запричитал Гоша.
Успокойся, жене позвони, посоветовал кто-то.
Жене? Так она в террариуме, принимает роды у Маруси, восьмиметрового удавчика! Пять дней уже трубку не берет, очень трудный случай это ведь первая беременность у малышки!
А дети есть?
Сын. Но он сейчас далеко, в тундре.
Оленей гоняет?
Нет, выслеживает снежного человека! Говорит, их только летом можно подловить, когда у них брачный период проходит. Они тогда забывают про всякую осторожность
Да, тяжелый случай, это я о семье. Ладно, не мечись по салону, решим твою проблему! Сейчас нашим ребятам из охраны позвоню вмиг тещу твою разбудят, накормят и обогреют, говори адресок, нажимал кнопки телефона Кузьмин. Все, уже выехали! Так что прошу всех успокоиться и
Спасите! Здесь дыра в полу сейчас меня наружу засосет! заверещал психиатр.
Пассажиры повскакивали со своих мест, испуганно глядя в угол: оттуда, перекрывая солнечные блики, бил яркий луч света!
Спасите! Здесь дыра в полу сейчас меня наружу засосет! заверещал психиатр.
Пассажиры повскакивали со своих мест, испуганно глядя в угол: оттуда, перекрывая солнечные блики, бил яркий луч света!
Всем замереть! Не раскачивать самолет!
Кузьмин спокойным шагом пересек салон.
Кто прожектор включил! сердитый взгляд старшины уперся в красную бабочку. Тут только ты сидел! Сам включил, и еще панику разводишь! Ох, лучше бы вместо магнитных харчей мы тебя на вокзале забыли! Натерпимся с таким паникером! А вообще, чей это фонарь?
Мой, смущенно откликнулся Гоша. Но мне без него никак! Я музыку пишу, но пишу в основном по ночам, а творческое настроение создаю с помощью света. Накину на фонарь красный платок любовь мажорная звучит, синий там или черный достану грусть минорная на ноты так и ложиться! А смешаю цвета сам не знаю, что получится!
Все слушали Гошу, раскрыв рот.
И много у тебя платков? поинтересовался Арсеньев.
С собой только один чемодан, но это не беда, буду импровизировать! Вот тюбетейка на парне какая, разноцветная, с блестками! Такую радугу если на лампочку надеть страстная феерия зазвучит
Помогите, караул, меня кто-то сзади укусил! «зазвучал» подпрыгнувший Бубликов.
Ну, это невозможно, с ним одни проблемы! Комар укусит а паники на слона хватит! зашикали со всех сторон.
Комар!? Глядите, штаны мне прокусил, кровь ручьем хлещет! А воет как страшно, бешеный, наверное!
В углу что-то шевелилось и издавало завывающие, утробные звуки.
Чей это мешок?
Мой! Но там только инструмент, сейчас покажу! развернул рюкзак Гоша. Ой, смотрите, котик в трубе головой застрял, бедный, испугался злого дядю и кричит!
За самим постоянный присмотр нужен, а он еще кота везет! шипел психиатр, демонстрируя всем свои царапины.
Да это не мой, я его на вокзале накормил, он, видать, залез в сумку, пригрелся там и заснул! Худой какой, одни косточки, а ссадин сколько, царапин, бедный ты мой!
Заяц, значит! Безбилетник! За борт его! взмахнул «гирями» Кузьмин.
Животное жалобно посмотрело на Гошу, лизнуло его в шершавую щеку и прижалось к могучей груди спасителя.
Не надо, прошу вас! Я его в питомцы возьму, нежно поглаживая урчащего кота, умолял Магнитов. Смотрите, какой ласковый.
Ладно, пусть пока остается, а там видно будет!
Наступило временное затишье. Кот мирно спал за пазухой музыканта и нежно мурлыкал, психиатр тоже, кажется, задремал, шевеля нахмуренными бровями, а Арсеньев что-то задумчиво писал.
Тьфу ты, черт! выругался он. Сашка, ручка есть, а то моя сломалась.
Сейчас схожу, в сумке посмотрю!
Парнас залез в один из многочисленных кармашков объемного баула, и вдруг его пальцы нащупали что-то гладкое. Александр развернул находку в руках алым пламенем развернулись кружевные женские трусики! Что это? Откуда? И тут он вспомнил! Хлопоты и сборы по случаю отъезда так закрутили его, что он совсем забыл о своей вынужденной покупке. Жене он не решился подарить подобную вещь, думал при случае избавиться от нее и припрятал подальше от посторонних глаз.
Что ты там возишься?
Уже иду, ответил Саша и в спешке, не дай бог, кто увидит, не глядя, запихнул находку обратно. А что ты пишешь? быстро, чтобы скрыть замешательство, спросил он друга.
Описываю события сегодняшнего дня. Знаешь, я, наверное, не буду убивать нашего «благодетеля» Склизкого. Ну, может, попинаю немножко, и все.
Рад за него.
Говоришь, он похудел на тридцать кило?
Больше!
Боюсь, нам это не грозит.
Почему? спросил Парнас, ожидая очередной шутки.
Потому! Сколько ложек сметаны заменяет минута смеха? Подсчитал? А теперь умножь все это на три месяца, что нам предстоит провести в обществе этих чудиков, Саксофона и Бабочки. Какая тут, к черту, диета!
Да, ты прав, я давно так не веселился, глаза Александра радостно заблестели. Какой тут огромный сатирический потенциал для твоих рассказов!
Это мы еще остальных не слышали.
И тут весь «сатирический потенциал» затрясся, подпрыгнул вместе с кукурузником, и дружно ойкнул. Друзья громко захохотали.
До конечного пункта где-то под Пензой добрались только к вечеру. Широкие ворота гостеприимно распахнулись перед гостями, а яркая вывеска заманчиво гласила «Сказка»!