Только намного позже я понял, что же было в этом ящичке, а сейчас я не придал этому значения и отодвинул его в дальний угол, заложив свой одеждой, чтобы он во время качки не «поехал».
***При одной из жестоких качек, через несколько месяцев, при прохождении Четвёртого Курильского пролива, когда «Чита» попала чуть ли не в центр циклона, этот ящик стал «ездить» по дну рундука.
Приходилось упираться ногами и руками во время сна в переборку и в основание кровати, чтобы хоть как-то уснуть, а тут ещё шел раздражающий скрежет из этого проклятого рундука под кроватью. Вещей, которыми я расклинил этот небольшой коричневый ящичек, видимо, не хватило, чтобы зафиксировать его в неподвижном состоянии.
Что оставалось делать? Сохраняя равновесие, я выкарабкался из кровати и включил свет в каюте.
Так мне не хотелось этого делать! Ведь через несколько часов надо было вставать и идти на вахту
Но я заставил себя это сделать. Ведь надо же было как-то заснуть.
Встав и, соблюдая равновесие, я открыл ящик рундука.
При очередном крене изловчившись, я достал из него этот чёртов ящичек от которого, раздавался шум, скрежет и шуршание, не дающее мне уснуть.
С трудом удерживаясь на ногах, я приподнял его крышку.
Хотя, когда я впервые увидел этот ящичек, то крышку я так и не смог открыть, да мне это тогда и не надо было. Я же тогда только устраивался в каюте.
А тут Крышка легко открылась, и я обездвижил от ужаса.
И, как будто, весь мир замер. В ящике находилась бутылка с ртутью.
Я сразу понял, что это ртуть! Она со смертельным блеском плавно переливалась в тщательно укупоренной бутылке, лежавшей в специальных мягких креплениях.
Что делать? я даже не успел этого подумать, как ноги меня сами понесли на палубу.
Несмотря на то, что эта бутылка провела у меня под кроватью столько времен, и болталась по дну рундука, как хотела, с ней ничего не случилось. Она была целая.
Но сейчас я держал её в руках, как полную чашу с водой, опасаясь расплескать хоть каплю, несмотря на качку в десять секунд с борта на борт, иногда доходящую до пятнадцати градусов.
Отдраив правой рукой кремальеру броняшки, выводящей на палубу и, широко расставив ноги, я вышел на гладкую, зеленую, недавно покрашенную боцманом палубу и, чтобы не соскользнуть по ней за борт, ухватился за леер на надстройке.
Дверь выходила в сторону кормы и волны не доставали до третьей палубы, где находилась моя каюта. Они свободно гуляли только по главной грузовой палубе.
Страшно завывал ветер, и меня сразу же обдало фонтаном злых и колючих брызг.
Вокруг была чёрная ночь. Только буруны волн, белеющие у борта, которые судно с трудом одолевало, немного освещали мне дорогу к бортовым леерам.
При очередном крене меня вынесло к ним, где я и выпусти из рук столь ненавистный мне ящик за борт.
При следующем крене меня унесло к двери надстройки, в которую и закинуло инерцией. Оказавшись в надстройке, я уже плотно задраил за собой дверь и вернулся в каюту.
От такого приключения меня здорово колотило. Ведь я был на грани
Но, обмывшись пресной водой из умывальника и обтеревшись сухим махровым полотенцем, я расклинился уже на диване, пытаясь заснуть, до того времени, пока меня прекрасным голосом не поднимет буфетчица на завтрак.
***А сейчас я переоделся, разложил вещи в шкаф и ящики под кроватью.
В каюте был только умывальник, душ и туалет были в коридоре, поэтому я прошёл в душевую, помылся, вернулся в каюту и завалился без зазрения совести спать.
Ноябрь 2017
Владивосток
Мой первый рейс
Часть 2
(жизнь судового механика)
Глава первая
Утром я проснулся от приятного женского голоса. Сквозь сон я только услышал мелодичное:
Четвёртый механик, просыпайтесь! Я приглашаю Вас на завтрак.
Я был ошарашен! Такого подъёма у меня ещё никогда в жизни не было. Никто меня так никогда не будил, кроме мамы, которая всегда мягко целовала в щечку и обнимала нежной рукой со словами:
Лёшечка Надо вставать Смотри, какое утро начинается, ворковала она над моим ушком.
А я потягивался, обвивал её за шею и отдавался столь любимым мною мягким рукам.
Я проходил практику на трех судах, но, чтобы буфетчица вот так обходила каюты комсостава и будила А особенно четвёртого механика Я такого ещё не видел и не слышал. Но на этом судне это было так заведено.
Более привычным для меня был подъём под крик дневального по роте:
Рота!!!! Подъем!!!! На зарядку!!!! Выходи!!!!
Или, когда меня поднимали мотористы на вахту или на работу:
Харѐ дрыхнуть Подъём! и вдобавок кто-нибудь подшучивал: Сэр, Вас ждут великие дела
Непроизвольно подскочив, я отодвинул занавеску кровати, и непонимающими глазами смотрел на это милое создание, которое доброжелательно улыбнулось и ещё раз повторило:
Доброе утро! Вставайте, пожалуйста! Я приглашаю Вас на завтрак.
Оставалось только помотать головой, в ответ на столь лестное предложение:
Да-да, хорошо, сейчас, и буфетчица исчезла в двери, а я вынужден был вставать.
Что ж ложиться уже? Тем более, что у меня сегодня первый рабочий день.
Да! Мой первый рабочий день в новой должности. Одеться надо было поприличнее, чтобы показаться в кают-компании.
Раньше я допускался только в столовую команды. В кают-компанию путь мне был заказан. Она ведь была только для командиров. А теперь и мне можно будет присутствовать в ней.
Но особых одежд у меня не было. После своего курсантства у меня было два костюма: один свадебный костюм, а на другой папа с мамой выделили мне в своё время семьдесят рублей и я сшил его в ателье. Он был точно выточен по моей фигуре, с отложным воротничком, красивыми расклешенными брюками и был сшит по моде 1974 года.
Но не буду же я его одевать в кают-компанию. Ведь мне надо было только позавтракать, переодеться и спуститься в ЦПУ на приём моей первой вахты.
Но у меня были ещё одни стильные брюки. Эти брюки были, как матрассовка полосатые. На них были широкие бело-серо-черные продольные полосы. Когда я первый раз пришёл в них на танцы в Большой парк, то все были ошарашены цветом и дизайном моих штанов.
Вскоре в таких «шедеврах» я видел несколько ребят, выгуливающихся по Ленинской.
И я решил одеть эти супермодные штаны. Надел цветную рубашку на выпуск, тоже сшитую на заказ, и спустился в кают-компанию.
В кают-компании стояло два длинных стола, накрытые белоснежными скатертями и установленными по диаметрали судна. На них были разложены столовые приборы для всего командного состава судна. Возле каждой тарелки лежали ножи и вилки, а перед ними стояли стаканы для чая в мельхиоровых подстаканниках.
Вокруг столов стояли красивые, оббитые бежевой габардиновой тканью, стулья, притянутые к палубе никелированными изящными талрепами.
Во главе первого стола, слева от входа, сидел капитан, а за вторым стармех.
Рядом со стармехом сидел толстый дядька в возрасте далеко за пятьдесят, а около капитана симпатичный, поджарый, одетый в аккуратный костюм мужчина.
Как только я вошёл, у всех сразу чуть ли не попадали вилки из рук.
Толстый дядька только изумленно выдавил из себя возглас изумления:
Эт-то что такое?
Не обратив внимания на его вопрос, я вежливо поздоровался:
Доброе утро! Здравствуйте! Я ваш новый четвёртый механик.
Капитан, очень вежливый и интеллигентный человек, как потом оказалось, осмотрел меня с ног до головы и скомандовал:
Четвёртый механик! Кругом! И приобретите вид настоящего командира, и уже мягче добавил, а не шута горохового с балаганной фабрики!
Есть! вырвалось у меня по привычке.
Чётко развернувшись через левое плечо, я рванул в каюту переодеваться с одной только мыслью:
Чем же им мои штаны не понравились? Всем нравились. А тут на тебе не нравятся
Вернувшись в каюту, я нашёл свои серые, простые затасканные брюки, надел их и вернулся в кают-компанию.
Дневальная вчера вечером предупреждала меня, когда я ужинал в столовой команды:
Уж очень строгий у нас пароход. Перед тем как в кают-компанию заходить, надо постучаться и обязательно спросить разрешения у капитана.
После переодевания, я вновь спустился к двери в кают-компанию, открыл дверь и, предварительно постучавшись, спросил, обращаясь к капитану:
Разрешите войти? и встал в ожидании разрешения у порога.
Капитан осмотрел меня с ног до головы:
Ну вот, удовлетворенно хмыкнул он, пожалуйста, проходите, садитесь.
Толстый дядька, который сидел около стармеха, показал мне место напротив себя:
Вот это будет твоё место.
Я сел на указанное место и буфетчица тут же поставила передо мной яичницу с куском обжаренной колбасы. На столе стояли белый хлеб, выпеченный, скорее всего, на судне, масло, чай и сахар.