Следы на песке. Сборник стихов и миниатюр - Александр Браинрек

Сидел я как-то, размышляя о «высоком»,
О том, как высоко летают мухи.
Вдруг, потемнело за окном, исчезло солнце,
Звуки стали глухи.
В дверь постучались. Я открыл. Но там лишь тьма.
 Не ждал,  она спросила,  Явилась вот, сама, 
перешагнув порог, тихонько засмеялась Тьма.
 Ну проходи,  ответил я,  Садись и выпьем чаю.
 Чего пришла  ты догадался, чаю?
 Не уж за мною? А не рано?
 Вот глупости ещё, я ж не Смерть!
Не различают нас  и то погано.
Пришла поговорить, накипело вот вусмерть.
Чего ж вы так не любите меня?
Чего ж так хаете, ни грамма не ценя?
 За что любить,  я удивляюсь,  ты ж Тьма, ты порожденье Сатаны!
 Ох, ох, ох  какие ж ваши представления темны
Она взяла меня за руку своей рукою ледяной:
 Я покажу, пойдём со мной.
Во двор мы вышли, и она на небо показала мне.
 Вот, смотри  сияют звёзды НЕ НА НЕБЕ, А ВО МНЕ!
Не будь меня, они бы не сияли. Да вы б о них и не у знали.
Без ночи нету дня. Да ничего нет без меня!
Рисую Я ваш мир на белом полотне,
Рисую землю и холмы, рисую тучи в вышине,
Рисую контуры домов, деревьев, поля и цветов.
Лишь потому имеет Мир объём,
Что в нём есть Свет и Темнота, мы создаём его ВДВОЁМ!

И Тьма ушла, печально опустивши плечи.
А я не возражал ей. Нечем.

Бредёт по жизни человек,
Подчас петляя и кружа.
Вся жизнь один большой забег,
Так скажем, руку положа

За ним Судьба бредёт покорно,
Не забегая наперёд,
Ведь главный Он, и то бесспорно,
Она за ним, а он ведёт.

Она шепнуть лишь может тихо,
На перекрёстке подсказать:
Туда не надо нам, там Лихо,
Нам лучше повернуть назад.

Но часто ль слышим мы её?
Но часто ль слушаем подсказки?
У нас ведь мнение своё,
И мы не ходим по указке.

Зато, играет как потом
Душещипательно жалейка,
И мы так жалобно поём:
 То всё она, Судьба-злодейка!

Есть в океане островок,
Прибой шипит у его ног,
И треплет ветер, а он спит.
На островке маяк стоит.

И всякий ведает моряк
Избитый временем маяк.
Да вряд ли знает он о том,
Живёт маяк тот чьим трудом.

У маяка смотритель есть,
И сколько зим ему не счесть.
Ему ровесник пальтецо,
В морщинах руки и лицо.

В любую стужу и невзгоду,
Идущим в темноте в угоду,
Из ночи в ночь, из года в год
Маяк он зажигает тот.

Простые, бренные заботы,
И скучных дел круговороты,
Тихо, скромно, без сует,
Творят добро и сеют свет.

Бездонно небо надо мной,
Туман клубится над рекой,
Полночный воздух так остёр,
И я замёрз, я жгу костёр.

Танцуя, пламя очертило круг,
В который сжался мир весь, вдруг,
А я ладони над огнём
Держу и растворяюсь в нём.

Пылает жар, костёр искрится,
И вижу я в тех искрах лица,
Я вижу моих предков лики,
И прошлых жизней вижу блики.

Одни ушли совсем недавно,
И кровоточит ещё рана,
Других хранит забытый прах
Лишь холмик в выцветших цветах.

Горит костёр и жар пылает,
И в небо искры улетают.
И искры те, достигнув неба,
Моей Душе закажут требы,

И после сгинут на совсем,
Непоминаемы никем,
Перегорят и пеплом станут.
На место их другие встанут.

Ветер нежный, как дыханье
Матери-Земли,
Шепчет тихо, напевает
Мне историю Земли.
Он со мною говорит,
Как с хорошим другом,
Он ко мне благоволит.
Бродим пряным лугом.
А однажды, не сдержавшись,
Он заплакал.
Его голос задрожавший
Враз наполнился дождём.
Человек  его печаль,
Плач его о нём,
Слёзы грянули с небес,
В громе слышится рыданье:
 Как же мог ты, человек,
Божее создание,
Позабыть о том навек,
Что Земли дитя ты.
Как же к матери родной,
Потерявши разум,
Ты сподобился войной,
Стал её проказой.
Обратил ты Адом Рай!
Но и то ещё не край.
Ведь вину за те пороки
Ты на Бога возложил,
Будто то  его уроки.
Кто же разум твой затмил?

Ветер стих и дождь прошёл,
Солнце высушило луг.
Я в тоске домой побрёл,
Опечалил меня друг.

Соединил два берега реки широкой мост.
Его существования земного смысл прост:
Пересекают люди по нему разрывы в суше.
Путь через мост удобен и, практически, воздушен.

Приятно чувствовать себя парящим над водой,
Не забивая голову такою ерундой:
Как непомерно глубоко моста увязли ноги
В илистое дно.
Зачем нам лишние тревоги

В ночи́ серебряным подарком
Взошёл на небо Месяц яркий.

Да как же «яркий», скажешь тоже,
Ведь разве яркостью он может
Соперничать с дневным Светилом!
Лишь отражать ему по силам.

Но коль другого ночью нет,
Сойдёт и отражённый свет.
А что до яркости его
Сравните с тем, как без него.

Я лестницу строил, чтоб в небо подняться,
Все блага земные ведь с ним не сравнятся.
Лишь лестница сердце моё наполняла,
Я строил её, а она рассыпалась.

Я падал и заново всё начинал,
В погоне за небом я жить забывал.
Промаялся так до доски гробовой,
Тогда-то и сбылся каприз роковой.

Моя завершилась борьба наконец,
Стою я на небе, сжимаю венец,
Но, отчего-то, с тоской смотрю вниз
Да вспомнить то нечего, был лишь каприз.

Бредёт Ничто печальной тенью,
Под тополей высоких сенью,
По обочине дороги,
Передвигая еле ноги.

Куда не знает то никто,
В пустоте бредёт Ничто.
Да и оно не знает тоже,
Пыталось вспомнить да не может.

Лишь пустота вокруг него,
Давно не трогает его
Земного быта суета.
Ему всё чушь и маета.

Одной лишь предано мечте:
Чтоб раствориться в пустоте,
И чтоб его не стало,
Пока Ничто ничтожеством не стало.

Зачем приходим в этот мир?
На эту тему споров много:
Жизнь для одного  это пир,
И заточенье  для другого.

Бытует мнение о том,
Что жизнь дарует нам уроки,
Что тут свои, с большим трудом,
Одолеваем мы пороки.

От жадности страдает жадный,
В геенне зла сгорает злобный,
Во лжи болоте тонет лживый,
И подлостью болеет подлый.

А то, бывает смотришь ты:
Вот человек простой и тихий,
Ни зла в нем нету, ни вражды,
Но вот судьба  пол пуда лиха.

Ему ж за что, чем заслужил?
Чужды ему толпы пороки.
Ответ простой:
Чем выше уровень души,
Суровей тем уроки.

Добра, любви и услуженья
Неизмеримо тяжелее крест.
Но, если ты несёшь его,
То знай,
Что c ним несёшь и Божий перст.

Противный дождик моросит,
Лежит боец в секрете,
Промок, и хочется курить
Сильней всего на свете.
Курок привычно холодит,
Касаясь пальца еле.
И мир уже привычным стал
В оптическом прицеле.

Устал боец от службы ратной,
Измучен, истощён войной,
Да будь она неладна!
Вот бросить всё бы, и домой,
Под тёплый бок супруги
Но здесь, на поле, под дождём,
Лишь Память  верная подруга,
Укрывшись с ним одним плащом,
Тихонько шепчет ему:  Помнишь?
Оковы рабства, нищету,
В тюрьме пропавших близких. Помнишь?
Свою убитую страну,
И рожу оккупанта. Помнишь?
 Помню!  Вскипает в венах кровь,
Смывает дождь сомнения,
И палец давит на курок
Без сожаления!
И снова бой, дрожит земля,
Летят снаряды и осколки,
И снова рвут друг другу глотки
Уже не люди  волки!

Толчок несильный, вспышка боли,
И звуки замерли вокруг.
Тяжёлым камнем, мимо воли,
Винтовка выпала из рук,
В зрачках, застывших отразилось
Родное небо голубое.
Но, вдруг, привиделось,
Что не своё  совсем другое.
И в миг последний перед смертью,
Увидел он картину:
Себя с сестрой, и маму с папой,
И посреди двора калину,
И милых сердцу деда с бабкой,
Сквозь слёзы их печальный взгляд.
Царапины на парте школьной,
И с улицы своей ребят
И вспомнил ясно он теперь:
Там вовсе не было врагов,
Там страшных не было потерь,
И не было там никаких оков!
Но как же так!?
А как же память, та, другая!?
И умер парень. Умер он,
Не зная,
Как в миг, его оставив тело,
К нему утратив интерес,
Его товарищу, ЖИВОМУ,
На ухо шепчет бес
О памяти, о долге, о врагах
И о возмездия штыках.