Он поднимает на меня глаза и произносит:
Ну все. Дальше справишься сама
КАЖДЫЙ ОХОТНИК ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ
Девушка, у вас что-то разорвалось. Паша смачно улыбался в телефонную трубку, зная, что услышит сейчас отборный мат. Мы еле сдерживались, чтобы не захохотать в полный голос. Он положил трубку и рухнул на руки, сложенные по-пионерски на столе. Нас прорвало и офис взорвался дружным и звонким смехом.
Паша, нельзя так мучать клиентов, я все никак не могла остановиться и продолжала смеяться.
Он поднял голову, озорно улыбнулся, и ответил:
Ну я же деликатно выразился, мол, обрыв связи. Я же не буду спрашивать её: «Ты, корова, ты зачем трубки бросаешь, когда тебе делают уникальное коммерческое предложение». Офис накрыла новая волна хохота.
Как тебя не напрягает это делать с утра до вечера? Одно и тоже, одно и тоже. Иван встал кресла, чтобы немного размяться.
Напрягает это когда на тебя алкаш с топором летит на космической скорости. Или пуля чудом мимо уха проскальзывает. А это так, баловство.
Паша знал, о чем говорил, сменив внутренние войска на офисную работу. Флегматичный темперамент, отменное чувство юмора и знание что с чем нужно сравнить, чтобы жизнь в эту секунду показалась подарком судьбы, делали из него уникального менеджера. Он делал из работы игру, и явно получал от нее удовольствие.
На второй месяц работы один из самых трудных клиентов сказал: «Я не знаю, почему мой стол завален вашими коммерческими предложениями, но текущий поставщик не берет трубку, поэтому отдуваться придется вам». Так Паша принял свой первый милионный заказ.
Несколько раз в день офис становился уютной сценой, когда Паша начинал сбрасывать стресс и развлекать себя и всех вокруг.
Я не -на -ви-жу. Вас! Всех! Он говорил, громко чеканя слова, глядя на телефон. Дорогие клиенты! Вы меня слышите? Я вас ненавиииижу. Лицо его при этом кривилось в самых невероятных гримассах. Он был похож на актера, который разминается перед выходом на сцену.
В обеденный перерыв он вставал, подходил к кому- нибудь из нас, и вовлекал нас в свое действо.
Ваня, заставь меня работать, произносил он томным голосом на низких обертонах, наклонившись к Ивану. Ну пожаааалуйста. Заставь меня работать
Сегодня Паша вошел хмурый. Посмотрел в окно и разразился очередной эпической цитатой:
Когда я вижу это серое небо, это низкое небо, которое налезает мне на голову, мне хочется стереть эту идиотскую текстуру к чертовой матери. И пусть небо будет оранжевое. Как магма. И по ней будут бежать все эти серые людишки. Прямо в жерло небесного вулкана. Ха- ха ха, он картинно изобразил злодейский смех и плюхнулся в кресло. Бутылки колы, которой он травил нас почти каждое утро, сегодня при нем не было. Паша картинно достал три банки энергетика, поставил их в ряд на стол, скрестил руки на груди и уставился на них, нахмурив брови.
Пааш, у тебя все нормально? Я крутанулась на кресле в его сторону.
Даааа, Паша медлено кивнул, растягивая слова по слогам. Просто я не сплю уже вторые сутки. Ну почти не сплю. И надо как-то продержаться до вечера.
Я понимающе кивнула. Две недели назад Пашина жена родила девочку, которую он гулил всю ночь напролет, не доверяя этот процесс матери, а скорее, просто позволяя ей хоть немного выспаться.
Три банки энергетика я уже выпил. Но есть еще три. Он медленно крутился на кресле из стороны в сторону. Но самое интересное не это. Самое интересное, что после третьей банки вы стали светиться.
Кто? И что значит светиться? Лена оторвалась от работы и подняла голову на Павла.
Вы все. Без исключения. Вокруг каждого человека нечто вроде ореола, как вокруг лампочки или вокруг солнца. Паша щурился, глядя на нас, и мы видели, что борьба со сном дается ему не легко.
Ну и какого же мы цвета? ехидно выдавила из себя Лена. Она вообще с трудом переносила Пашины экстравагантные выходки. На его фоне ей просто нечем было блеснуть.
Ты оранжевая. Паша прикрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов.
Ой, как интересно, -встрепенулся Иван. Это как у индусов. У них есть чакры и каждая чакра имеет свой цвет.
Ваня, тебе придется теперь срочно вспомнить, какая из них имеет оранжевый я наклонилась в сторону Паши, чтобы убедиться, что он не заснул прямо в кресле.
Иван довольно гоготнул и покосился на Ленку:
А что вспоминать-то. Половая. Ну..интимная то есть. Он смутился и покраснел.
Пока Лена думала хорошо это или плохо, Паша открыл глаза и изрек:
Ванька, ты тоже оранжевый.
Ваня покраснел еще больше, но продолжал хихикать, опустив глаза.
А я? Паш, а я какого цвета? любопытство бежало впереди меня и я подкатилась близко к нему на своем кресле.
Отвали!. Ну в смысле отъедь, мне так не видно. И отвернись.
Я послушно ретировалась к своему столу.
Ты белая.
Ваня, что у нас белое?
Белое это все.
Что значит «всё»?
Это значит, что ты не разлагаешься.
Ваня, я не труп, чтобы разлагаться.
Да погоди ты. Не разлагаешься на классические цвета спектра. У тебя, видимо, все чакры развиты одинаково, нет главной, поэтому они все вместе дают белый цвет. Физику учить надо было в школе, назидательно изрек он.
В кабинет вошел Юра.
Юра! Сядь! Паша встал и указал Юрке на стул, как Кутузов при рекогносцировке на поле боя. Сейчас я буду смотреть, что у тебя произошло. Мы встрепенулись, зная, что сейчас начнется очередной спектакль. Юра опешил, протянул руку к стулу, стоявшему у стола Павла, и медленно опустился на стул:
А с чего ты взял, что у меня что-то произошло? Тон Юрки, тем не менее, и его обескураженность подтверждали, что Паша оказался прав. Я пригляделась и только сейчас увидела, что под глазом у Юры красуется темно бордовый фингал.
Так во что ты вляпался? тон Паши был строгим, как на страшном суде, но, похоже, только мы понимали, какой великолепный актер в нем все время рвался на свободу. Юра, однако, этого не знал, и как -то странно заерзал, вжался еще плотнее в стул и выдавил из себя:
Да ни во что я не вляпывался. Что ты как на допросе.
Руки его в эту минуту начали перебирать бумаги на столе, словно отдельно от него. Они предательски дрожали.
То, что ты нажрался вчера это полбеды. Но то, во что ты вляпался, это придется разгребать долго. Паша снова прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Юра вскочил, словно ужаленный и выскочил из кабинета.
В офисе повисла тишина. Через пару минут Лена не выдержала и сказала:
Когда ты успел все узнать? Даже я еще не в курсе, что случилось с Юриком.
Никогда. Паша говорил, не открывая глаз. Просто он светится фиолетово черным. И это выглядит очень некрасиво.
Мы переглянулись.
Пойду- ка я поговорю с Юркой. Может помощь нужна. Я встала и направилась к выходу.
Я же сказал белая, пробормотал Паша, опуская голову на руки, и уютно пристраивая голову на столе.
КОРОЛЕВСКИЙ ГАМБИТ
4
По ночам она приходила к нему и садилась у подушки, объясняя, что осталось совсем немного. Отсчет велся в обратную сторону, и это было логично. Четырнадцать дней, тринадцать, десять, семь, пять
У тебя осталось четыре дня, сказала она сегодня.
Он судорожно сминал угол подушки, обливаясь липким потом, сжимая кулаки от ужаса и безысходности.
Сначала он пытался торговаться.
Мы не в сувенирной лавке и не на рынке, ответила она. Нет ничего такого, на что ты можешь выменять себе еще пару дней жизни.
Рак? Или несчастный случай? Как это будет?
Потом просто не верил. Мало ли какие галлюцинации бывают у людей. Хотя психиатр признал его полностью здоровым.
Она молчала в ответ.
Наверное, ломиком по голове в темном переулке, продолжал он рассуждать вслух. Это хотя бы немного отвлекало его.
Ты мой бич. Лучше бы я не знал вообще ничего. И зачем ты только пришла?
У Бога нет бича. Только неиспользованные возможности, ответила она.
Четыре дня И все же он не терял надежду, что еще что-то можно изменить.
Утро. Как обычно: кофе, рубашка, галстук, ключи от машины, пара мелких пробок в дороге, офис, сотрудники вяло приветствуют его, окунувшись в свои дела. Если бы они только знали.
А вообще что бы изменилось, если бы и правда они знали, что у него осталось всего 4 дня? Это не апокалипсис, не катастрофа мирового масштаба, никак не касается каждого из них лично. Кто он для них? Руководитель. А значит всего лишь тот, через кого к ним приходят деньги, и кто смотрит, чтобы за эти деньги они не просто так сидели на своих рабочих местах. Он исчезнет у них будет новый руководитель. Незаменимых не бывает. Что дальше?