Ка-как нач-начхать? ошеломлённо пролепетал Таранов. И его и без того далеко не розовые щёки курильщика приобрели цвет зерна восковой спелости.
Да так, начхать! с нажимом пригвоздил шеф его к стулу. На лгунов чихают с пожарной каланчи. И разговор у нас с ними короткий!
Прокурор как-то посвятил Гордея в небезынтересную психофизиологическую тонкость человеческого организма. «Имейте в виду, Гордей Михайлович, наставлял он подчинённого, что большинство людей от стыда краснеют. У них подскакивает давление, учащается сердцебиение, ускоряется кровообращение и так далее. Подобная конституционная особенность нам досталась от предков. В ту эру люди были почти зверьми и на опасность реагировали моментальной агрессией либо, напротив, реактивным бегством. Наряду с большинством имеется и некое меньшинство, у коих от срама жизненный тонус, наоборот, стремится к нисходящей: падает давление, замедляется пульсИ в древности на радикальную угрозу они реагировали тем, что притворялись мёртвыми, маскировались неподвижностьюЛежачих, как известно, не бьют. В современную эпоху их потомки в минуту позора бледнеют и бледнеют. В свете сказанного совершенно напрасно отдельные не слишком компетентные учителя ругают учеников: «Его воспитываешь, а ему хоть бы хны. Хоть бы покраснел, бессовестный! Глупее несуразицу не придумаешь: безымянный бедолага и так от стыда едва не в обмороке, у него от слабости и бессилия сфинктер прямой кишки распустился, а его того азартнее носом в дерьмо тычут».
И сейчас прокурорское наставление находило реальное воплощение в образе Константина Таранова. Лицо свидетеля приобрело меловый оттенок. Состояние сфинктера, естественно, не подлежало проверке на ощупь, но, судя по тому, как он с одышкой астматика вдруг принялся всхлипывать своей «носопыркой» на противоположном конце тела, оно было близким к критическому. Впрочем, слесарь-ремонтник попробовал «потрепыхаться» под прокурорским прессом, неуверенно и жалко заявив:
В-выВыВы не име-имеете праваЯ буду жаловаться
Кому и как?! желчно хохотнул Иван Иванович. Дальше приёмной не выпустит сержант, что привёл вас сюда. Вышестоящему прокурору? Да бога ради! Я ему, как и вам, предъявлю Уголовный кодекс. А со лжесвидетелями в наших инстанциях расправа одинаково коротка и неумолима. Читайте часть вторую статьи 182За заведомо ложные показания с искусственным созданием доказательств от двух до семи лет лишения свободы.
И Иван Иванович с апломбом сунул под нос Таранову свод уголовных законов. Теперь Костантин шмыгал и откашливался синхронно и беспрерывно. Пулемётной очередью. А мочку уха оттягивал чуть не до пупка.
Прокурор был назначен на должность три года тому назад и приехал в Чусовой из отдалённой местности. Откуда-то с Севера. О нём в городе росла и ширилась молва как о злом и беспощадном борце с нарушителями. Невысокого роста, подтянутый, мобилизованный до предела, нацеленный на избранный объект подобно акуле, он кумулятивной торпедой пронзал препятствия. От него шарахались, словно от опасной бритвы, даже и непричастные к нарушениям закона люди: вдруг и им ненароком ни за что ни про что голову оттяпают. Рубака-прокурор, вкупе со «щетиной беззакония», запросто мог сбрить и «зазевавшуюся бородавку».
Вот и Таранова не могли миновать людские досужие пересуды про нравы сурового надзирателя за исполнением законов. И слесарь-ремонтник Костя сник.
Прочитали? забирая кодекс, пронзил Иван Иванович противника стального цвета глазами, словно лучами лазера.
П-прочитал.
Оценили?
О-оценил.
А теперь скажите: что вам известно о ссоре между Алякиными в ту ночь?
Про какую ссору? всё же попытался прикинуться дурачком Таранов.
Да вот про какую! гневно грохнул по столу кулаком прокурор так, что из графина вылетела стеклянная пробка-рюмочка и, пролетев по замысловатой параболе, плюхнулась точнёхонько свидетелю на колени.
Тот аж подпрыгнул! Иван Иванович забрал у него летающую принадлежность и с остервенением буквально втёр в руки мелкопакостного лгунишки протокол допроса его жены:
Читайте, читайте, шипел он. ЗдесьИ здесьА почерк её знаете? А роспись ещё не забыли?
Ах это! натянуто разыграл просветление Константин, воровато шныряя по кабинету глазёнками, подобно крысе в поисках норы-лазейки в плинтусе. Ах этоДыкОб этом же мне Инна опосля рассказала. Сам я свару промежду Алякиными не слыхал. Я ж к той поретогоначирикался до отрубона.
Хорошо, поутру, напирал и напирал прокурор. Но знали же, знали!
Знал, скуксился Таранов, и отпущенное им ухо «прыгнуло» на место.
Подведём промежуточный итог, почти весело проговорил шеф, обращаясь не то к свидетелю, не то к Гордею. Что мы имеем? Мы имеем сегодняшний протокол допроса и объяснение за май текущего года, в которых многоуважаемый господин Таранов скрыл факт ссоры. Но сейчас у нас появилось его свежее признание в утаивании информации о склоке. А магнитофончик-то пишет, пишет
И Иван Иванович, точно вождь мирового пролетариата с броневика, протянул руку к кассете аудиоаппарата. Гордей разинул рот. Костантин в очередной раз оттянул мочку бедного уха модельной резинкой чуть ли не до промежности. А диктатор следственного действия с умыслом продлил гнетущую паузу, по-сталински пройдясь по кабинету. Жаль, что знаменитой курительной трубки, попыхивающей табаком Герцеговина Флор, не хватало.
Был у меня один лжесвидетель, уставившись в потолок, повёл «диктатор» диалог «сам с собой». Преданья старины глубокой. Вывели его от меня под белы рученьки два конвоира. И доставили по назначению в тюрьму. Н-да Ну да не пристало нам байки травить. Хватит! вдруг резво подскочил прокурор к Таранову, вонзив безжалостный холодный взгляд светлых глаз в того. Отвечайте мне: был у вас вчера разговор с женой о том, как она сходила в прокуратуру?
Гордей видел, что шеф капитально завёлся. Лет десять назад тот работал следователем, и сейчас следственная жилка в нём пробудилась и раскачивала маховик оборотов. Иван Иванович уже сполна вошёл в образ. Полунин накануне ночью читал книгу о Германии времён третьего рейха, и прокурор невольно напомнил ему разведчика гитлеровского абвера, зацепившего «на крючок» диверсанта.
Бы-был, пропыхтел капитулирующий врунишка.
Поучала она вас, что нужно говорить так-то и так-то? хищно почти впился Иван Иванович в Константина и тут же, не давая тому опомниться, ещё наддал «жару». Я покамест не спрашиваю «что» она велела говорить. Я покамест спрашиваю отвлечённо: была проработка?
Бы-была, отдувался Таранов, откидываясь и сползая по спинке стула.
О чём же?
Чтобы не болтал лишнего.
Какого лишнего?
Про ссору ии про одного парня.
Про какого парня?
Забыл, как его зовут. Он не чусовской. Нездешний. Его из наших мало кто видел. Его, как бы, Надя виделану Алякина. И Петруха, то есть Пётр Поморцев. Поморцев про него точно знает. А Надюха нездешнего как-то чудно называла. ЭтоНет, на языке вертится, а ухватить не могу.
И это всё?
Теперь, зуб даю, всё! клятвенно едва не перекрестился Константин.
И он облегчённо вдохнул и выдохнул воздух. Так выдыхают грешники, отходящие в мир иной. Однако рано он собрался в рай. Прокурор придерживался противоположного мнения.
Нет не всё! отрубил он. Для меня ясно, как дважды два, пуще прежнего возвысившись над полуоткинувшимся раскаявшимся грешником, негромко, но гипнотизирующе вещал шеф, что интрига замешана на отношениях между мужчиной и женщиной. Не обошлось без эротического фактора, так сказать. Вот вы, Константин Борисович, лично как относились к Надежде Алякиной?
Гордей, сидя за приставным столиком, поодаль от Таранова, тотчас заметил, что Иван Иванович, ведомый наитием, попал «в точку». В ту или не в ту вопрос. Но в слабую точку. Потому что извечно бледную физиономию курильщика наконец-то залила изнутри кровь чрезмерной натуги. Создалось впечатление, что слесарь-ремонтник в одиночку и без домкрата поднимает «Камаз» для замены продырявленного колеса.
Чё мне до неё? прохрипел Константин, глядя в пол. У меня есть жена. Инна. Красивая. Она же была у вас.
Прокурор, не встречавшийся с Тарановой, мимолётно, взглядом и поднятием бровей, спросил у Полунина: «Ну и как она?». Следователь столь же неприметно скривился: «Так себе, серединка на половинку».
Хорошо, проявил гибкость Иван Иванович, пробираясь вслепую по своеобразному лабиринту хитросплетений. Зададим задачку иначе: Надежда была интересной женщиной?
П-почему была? вскинулся Таранов. М-может онаесть?
Увы, была, была, умело сыграла скорбную роль допрашивающая сторона. Уж поверьте, нам виднее. Просто так уголовные дела не возбуждаются!
Да-аБыла-а, поверив прокурору, обречённо проговорил Костя, превращаясь из затурканного очевидца в убитого горем простоватого парня. Надюха была очень интересной девушкой