В коридоре Лиза неожиданно остановилась.
Что случилось? Больно? я с беспокойством заглянул ей в лицо.
Игорь, я очень благодарна за заботу, но я вызову такси. Не надо меня провожать. Я в порядке, правда. Я сама. Не надо.
Она высвободила руку и медленно зашагала к выходу. Хромала, но старалась держать спину прямо. Плечи расправлены и подбородок высоко поднят, словно старалась показать всем, что не сломлена даже такими неурядицами и неприятностями. Но я чувствовал обратное. Стоял посреди коридора как пригвожденный, не произнес в ответ ни слова, но внутри бушевал целый шквал эмоций.
Я помог этой женщине, сделал всё, что было в моих силах. И не помог в тот же самый момент. Наша случайная встреча не могла так закончиться. Я чувствовал, оставалась недосказанность как с моей, так и с её стороны. Да, в этом было что-то неправильное и странное, и отпускать её не хотелось. Только я всё равно стоял и смотрел Лизе вслед. Очнулся от мощного хлопка по плечу и Серёгиного баса.
Пойдём кофе выпьем?
За пустым трёпом время прошло незаметно, а опомнились мы, только когда Серёгу в два часа ночи вызвали в приёмник. Домой я решил не ехать, уснул на диване в ординаторской. Снилась Настя. Её звонкий смех-колокольчик. Такая живая и настоящая. Я очень боялся, что с течением времени её образ померкнет в памяти, сотрётся, будто её и не было совсем. Но нет. Каждый раз я видел её очень ясно и чётко, как и не было тех лет без неё.
Хотя я и не дал бы себе забыть. Как маньяк, пересматривал старые фотографии, доставал из кармашков фотоальбома и вглядывался в каждую черту. Эдакая иллюзия, что Настя рядом, вместе со мной.
А на утро меня разбудила громогласная сестра-хозяйка:
Сергей Василич! вплыла в ординаторскую, но увидев меня, явно смутилась. Ох, простите ради бога, я попозже зайду.
Сел на постели и потёр глаза.
Да ничего страшного, Ирина Леонидовна. Который час? задал вопрос, но уже сам бросил взгляд на большие настенные часы. Самое время выдвигаться восвояси, чтобы успеть привести себя в порядок и не опоздать на пятиминутку.
Ирина Леонидовна шла какое-то время вместе со мной и эмоционально рассказывала что-то про халаты и новые простыни и пододеяльники, которые ей удалось выбить для отделения, но я слушал вполуха.
Безумно трещала голова. Это несмотря на то, что вчера не выпил ни капли. Видимо, сказалась бессонная ночь. Старею, наверно. С ухмылкой вспомнил, как в молодости дежурил вообще бесплатно, лишь бы только набраться опыта, совался на все возможные операции, а потом с утра на учёбу.
День закрутил в своём водовороте. Привычная суета и рутина в них я окунался с мазохистским удовольствием. Так появлялся шанс не думать и не вспоминать. Но сегодня из головы не выходила Лиза немногословная и грустная. И ведь я так и не выяснил почему. Стоило её проводить, но она в мгновение возвела вокруг себя такую мощную стену, не пробиться. В общем, я не мог объяснить это даже самому себе. А может, это во мне был какой-то внутренний барьер. Чёрт его знает.
Под Новый год мы постарались максимально освободить отделение. Оставили только тех, кто объективно нуждался в круглосуточном присмотре и уходе. Последняя неделя года подходила к концу и выдалась на редкость суматошной. С Серёгой мы виделись только на утренних пятиминутках и едва ли успевали перекинуться парой слов.
Сдав дежурство тридцать первого декабря, я решил заскочить к нему, чтобы поздравить с наступающим праздником. Отмахнулся от медсестёр, которые настойчиво зазывали отметить вместе с ними. Да уж, кто празднику рад, что называется Серёгу нашел в приемнике, он был ещё в халате, хотя его смена тоже закончилась уже полчаса назад. Приятель что- то искал в ящике стола, когда я вошел.
О, какие люди! Какими судьбами? расплылся в улыбке Серёга.
Поздравить зашёл. Счастья, здоровья и всё такое Как никак последний раз в этом году видимся.
Уверен, что не пойдёшь к нам с Маринкой? посерьёзнел приятель.
Марина работала гинекологом у нас в поликлинике, и они с Серёгой были давно и счастливо женаты. Наблюдать их счастье со стороны было мучительно больно. Наблюдать и осознавать, что у меня такого не будет больше никогда. Я дистанцировался умышленно, чтобы не портить праздник ни себе, ни друзьям.
Уверен.
Я потоптался на месте ещё какое-то время. Серёга поднялся из-за стола и стал собирать бумаги в стопку, затем вопросительно уставился на меня:
Уверен.
Я потоптался на месте ещё какое-то время. Серёга поднялся из-за стола и стал собирать бумаги в стопку, затем вопросительно уставился на меня:
Всё нормально?
Да, я отвёл взгляд на окно. Некоторые снежинки попадали со стекла и валялись на подоконнике.
Та девушка, Лиза Она приходила к тебе? услышал я свой голос со стороны. Приходила на повторный осмотр?
Не собирался спрашивать, уговаривал себя, что мне не должно быть до этого никакого дела. Но оно было, черт его возьми. Серёга снова бухнулся на стул и махнул мне рукой.
Присядь-ка. Лиза, значит, задумчиво пробормотал он. Нет, она не приходила. А ты как врач интересуешься или
Как врач, перебил его я. Возможно, слишком поспешно. У тебя в журнале должен быть её адрес. Дай мне, я перепишу.
Тебе это точно надо? Серёга с сомнением протянул мне толстую тетрадь.
В его взгляде читалось беспокойство. Эх, если б я сам знал! Но всё же я взял у приятеля журнал, нашел записи недельной давности и чиркнул на стикере нужную мне информацию. Серёга продолжал буравить меня взглядом, на что я быстро проговорил:
Просто навещу её, удостоверюсь, что она в порядке, и уйду.
Ну-ну, только и пробормотал Серёга, но я уже скрылся в коридоре.
Лиза жила в новом районе. В незнакомом квартале я сориентировался не сразу, пришлось порядком поплутать.
Когда проходил мимо дворового киоска, меня окликнул мужской голос:
Дарагой, захади, покупай мандарыны к празднику! Вкусный, сладкий, без косточка! зазывал к себе пожилой абхаз.
Я остановился и подумал, что с пустыми руками будет правда странно прийти, и последовал за хозяином, преследуя ещё и корыстный мотив. Мужчина взвесил мне и мандаринов, и апельсинов, и яблок, назвав при этом какую-то несусветную цену. Но глупо было ожидать иного в Новый год.
Скажите, а как мне найти пятнадцатый дом?
Уж он-то должен был знать, раз работает в этом районе. Абхаз усмехнулся в усы и указал направление, а напоследок добавил:
Щастья тебе в Новом году!
В подъезд я проскользнул вслед за шумной компанией подростков. Когда поднимался на этаж, сердце тревожно стучало, хотя мне почти удалось себя убедить, что я просто навещаю пациентку. Двери лифта открылись, я вышел на площадку и замер в нерешительности напротив нужной двери. А вдруг Лизы вообще нет дома? Но я не узнаю, пока не позвоню.
Елизавета
Я возненавидела этот праздник. Последние два года не отмечала его вовсе. Старалась ни с кем не общаться в этот день и вообще носа из дома старалась не показывать. И сегодня я никого не ждала, поэтому была немало удивлена, когда в дверь коротко позвонили. Подошла настороженно и посмотрела в глазок. Игорь. Врач из Таниной больницы. Странно, что ему у меня делать? Подумала немного и решила открыть, зачем бы он ни пришёл. В конце концов, он очень мне помог и ничего плохого не сделал.
Здравствуйте, поприветствовал низким грудным голосом и чуть улыбнулся.
Мама бы назвала его видным. А я? А что, я? Мне было совершенно неважно.
Вы не пришли на осмотр. Я он старался подобрать слова, беспокоился.
Не стоило. Я прекрасно себя чувствую, потому и не пришла. Попросила отгулы на работе. Скопились к концу года зачем я ему это объясняю?
Тем не менее, разрешите вас осмотреть.
Ну хорошо, одернула платье и пробормотала. Раздевайтесь, ванна там, а потом проходите в комнату.
Он расстегнул куртку, уже поднёс к крючку, но остановился на полпути. Заметил Мишин пуховик. Да, я не убрала его после Игорь замер, но его вопрос, вертевшийся на языке, это чувствовалось, так и остался не заданным.
Игорь вымыл руки и зашел в комнату. Я его уже ждала, присела на диван. Что ж, пусть осмотрит, если ему так хочется. Мне, по большому счёту, всё равно.
Он опустился передо мной на корточки и коснулся травмированного сустава:
Так не больно?
Нет.
А так?
Я вновь покачала головой. Голеностоп уже давно не беспокоил. Пару дней я действительно не могла ступить на ногу. Проклинала Таню, тот день и час, когда я согласилась на её уговоры, согласилась пойти на этот дурацкий корпоратив. Но бинтование и таблетки это действительно помогло.
Сейчас меня беспокоило другое. Скорее даже не беспокоило, а озадачивало. Прикосновения Игоря не были мне неприятны. Тогда, на вечеринке, от испуга и боли я мало что понимала, а теперь смогла разобраться со своими эмоциями. Прикосновения Игоря не вызывали отторжения. После Миши я мужчин к себе долго не могла подпустить, хотя желающие были. Любое касание вызывало волну неприязни и раздражения. В этот раз такого не было. Значит ли это, что я предаю тем самым Мишу? Мысль больно хлестнула по нервам. Я зажмурилась и вздрогнула.