Николай Лейкин
Воскресенье на даче. Рассказы и картинки с натуры
© «Центрполиграф», 2021
© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2021
Воскресенье на даче
У русских
Утро. Улицы Лесного оглашаются криками разносчиков. Тут и «цыплята, куры биты», и «огурчики зелены», и «сиги копчены», и «невска лососина», и пр. и пр. Это выкрикивают тенора. Звонкие сопрано поют то «яйца свежие», то «селедки голландские», то «земляника спелая, земляника». На балконе дачи сидят надворный советник Михаил Тихонович Пестиков и его супруга Клавдия Петровна. Пестиков в халате и в туфлях; супруга в блузе. У обоих головы растрепаны, у обоих лица заспаны. Они почему-то дуются друг на друга, молчат и смотрят в разные стороны. На столе самовар и чайный прибор.
Налей еще говорит Пестиков и подвигает к супруге порожний стакан.
Могли бы, кажется, и сами Все я да я фыркает супруга.
Но ведь это, так сказать, женские обязанности в семье
Молчите. И без вас тошно. Голова болит.
Должно быть, как-нибудь неловко лежала во время сна.
Давайте сюда стакан.
Стакан наполнен чаем. Пестиков прихлебывает и курит папиросу, остервенительно затягиваясь ею. Пауза.
Ужасно надоедают эти разносчики со своими криками начинает супруга.
Да Я давеча подошел к палисаднику, так мне один до того надоел, что я хотел его отколотить палкой. Пристает к душе купи у него раков.
Да и вообще здесь, в Лесном, скука смертная. Знала бы, не поехала сюда на дачу. Не знаешь, что делать, куда идти.
Да, невесело. И везде тоска. В Озерках жили тоска и жид одолел, переехали в Лесной тоска вдвое и вдвое жид одолел. Мне кажется, что третьего года, когда мы жили в Новой Деревне
И там тощища, перебивает супруга. Гулять некуда ходить. А наконец, эта музыка из «Аркадии» и «Ливадии». Господи, как она мне надолызла! А эти подлые содержанки, которые жили и направо, и налево!
Я когда-то холостой жил в Лигове вот там
И я девицей жила с тетенькой в Лигове Не знаешь, куда деться от скуки. Но здесь, в Лесном, это уж ни на что не похоже! На кладбище лучше жить.
Ты бы, Клавденька, съездила сегодня к обедне. По конке за шесть копеек до Новосильцевой церкви отлично. Все-таки народ, публика. Сегодня воскресенье.
Да вы никак с ума сошли! Ведь нужно одеваться, а я вздумать об этом не могу. Эдакая жара, духота
Что мы сегодня будем есть за завтраком?
Все надоело. Не знаю, что и заказывать. Разве мозги жареные
Закажи мозги.
Лень и заказывать-то.
Ну, я закажу. Ведь здесь только и утешение, что в еде. Да не худо бы яичницу с ветчиной Только ветчину нужно хорошую. Ты бы сходила сама
Благодарю покорно. Ведь это одеваться надо. Я не видела скучнее места, как Лесной. Выйти куда-нибудь одеться надо. Оденешься гулять негде.
Ну, положим, Беклешов сад.
Нашли место гулянья! По дорожкам лягушки прыгают, сырость от пруда.
Тени много. Громадные, старинные деревья Трава хорошая.
Что мне тень? Что мне трава? Ведь я не мужик, чтоб развалиться в тени на траве. И наконец, весь этот сад олицетворенная скука.
Вот с этим я согласен. А что до прогулки, то Для прогулки, кроме того, Лесной парк есть. Там и тень, там и цветники
До Лесного парка-то от нас язык выставишь, бежавши.
Кто любит гулять
Не люблю я без цели гулять. Ну, пойдешь в парк, в Беклешов сад, а дальше что?
Дальше действительно делать нечего. В Беклешовом саду, впрочем, можно на лодке покататься.
В эдакую жару-то? Благодарю покорно.
Хочешь, сегодня вечером устроим прогулку на лодке, когда солнце сядет?
Это вместе-то с вами? Велика приятность! Да и если бы компания, и то скучно. Нет, здесь вообще скучно, вообще не знаешь, что делать.
Невесело-то невесело, но ведь надо же пробовать чем-нибудь развлечься. Хочешь сегодня в клуб идти?
Чтоб смотреть, как кривляются на сцене бездарные актеры? Чтоб наблюдать, как пятидесятилетние актрисы играют молоденьких девушек?
В театр можно и не ходить Мы после театра, к танцам.
Ну его, этот клуб. Тощища И наконец, все одне и те же рожи: старая накрашенная холера, пляшущая с гимназистами, две разноперые трактирщицы в шляпах треухом. Да еще заплати деньги за вход!
Ну, так погуляем по улицам.
Гуляйте уж одни, наслаждайтесь вереницею мамок и нянек с ребятами.
Опять пауза.
Позови кухарку. Надо завтрак и обед заказывать. Действительно, одно только и развлечение, что поесть хорошенько, говорит Пестиков.
Марфа! Иди сюда! кричит супруга.
В дверях появляется кухарка.
Так на завтрак мы мозги и яичницу начинает Пестиков. Яичницу ты, Марфа, сделаешь нам с ветчиной, но не из цельных яиц, а сболтай их с молоком. Сболтаешь и обольешь ветчину. Да прибавь зеленцы.
Задумали вы кушанье, которое одни вы только и будете есть. Не терплю я яичницу с молоком перебивает супруга. Яичница, так уж должна быть из одних яиц.
Тебе мозги, друг мой, останутся. Ведь завтрак это такая вещь, что и одного блюда достаточно, если впереди хороший сытный обед.
А сами, небось, будете два есть и мозги, и яичницу!
Не найду я вам, барин, здесь, в Лесном, хорошей ветчины заявляет кухарка. Здесь есть в лавке ветчина, но какая-то ржавая. Да и мозгов навряд теперь найдешь, ведь уж поздно, десять часов. Что было кухарки раньше расхватали. Мозги, почки, ножки все это надо с вечера в лавке заказывать.
Вот это тоже прелести нашей дачной жизни! язвительно замечает супруга. Ветчины нет, мозги с вечера.
Тогда сделай яичницу без ветчины, но только зелени побольше, зелени
А что же вместо мозгов? спрашивает кухарка. Бифштексики не прикажете ли?
Ну тебя с бифштексами!
Рыбки не изжарить ли тогда, окуньков? Рыбаки обличались с рыбой
Супруга сердится.
Ничего не надо к завтраку! кричит она. Колбасу сухую буду есть! Кофей и колбаса Ничего не стряпай!
Но зачем же, душечка, так? Можно что-нибудь другое придумать
Придумывайте сами, а я не хочу. Лень, тоска, скука завезли вы меня черт знает куда на дачу.
Но ведь сама же ты
Довольно.
Супруга поднимается с места и уходит с балкона.
Клавденька! Но надо хоть обед-то заказать! кричит ей вслед Пестиков.
Сами заказывайте. Все это мне надоело, скучно, слышится ответ.
Желаешь суп со шпинатом?
Вопрос остается без разрешения.
У немцев
Лесной. Девятый час утра, а на улице уже так и заливаются на все лады разносчики, выкрикивая названия съестных товаров. Вот в палисадник дачи вышел с террасы дачник, обрусевший немец Франц Карлович Гельбке, остановился у решетки и, смотря на улицу, начал вдыхать свежий утренний воздух, широко раздувая ноздри. По улице мимо него проехала телега и обдала его целым столбом густой пыли. Гельбке прищурил глаза, отвернулся и сказал: «Пфуй!» Гельбке был одет по-утреннему: в шитых гарусом туфлях подарок жены ко дню рождения, в старую коломянковую парочку и был без шляпы. Утренний ветерок свободно гулял по его коротеньким белокурым, как бы из пакли, волосикам и по таким же бакенбардикам на красноватом угреватом лице. Отчихавшись от пыли, Гельбке подошел к тощей клумбе, сорвал несколько цветочков и, сделав из них букетик, отправился в дачу, где, войдя в спальню, со сладенькой улыбкой остановился перед постелью жены и тихо произнес:
Du schlaefst[1], Amalia?
Нет, я не спит отвечала по-русски тощая немка, раскинувшаяся на кровати, и открыла глаза.
Da hast du![2] проговорил Гельбке и кинул на грудь жене букетик.
Франц!
Амалия!
Супруга раскрыла объятия, и Гельбке, стоя около кровати, погрузился в них.
Und du Du amusirst dich schon?[3] спросила она.
О, ja. Schon seit lange. Bei uns im Garten ist so ge-muthlich[4].
Хороший у нас сад, Франц.
Naturlich[5].
Хорошая дача.
О, ja.
Спасибо тебе, Франц, что ты мне нанял такой дача, проговорила по-русски супруга и спросила: Heute haben wir Sontag? Сегодня воскресенье?
О, ja. Вставай Сегодня мы будем целый день гулять и веселиться. Я придумал много, много удовольствий.
Danke, danke dir закивала головой супруга, поднялась на постели и начала надевать чулки.
Гельбке снова вышел в палисадничек, с гордостью посматривая на пяток тощих деревьев, на куст сирени и на единственную клумбу посреди них. Клумба была убрана скорлупками из-под устриц, стеклянными разноцветными шариками с рождественской елки. Эта была работа рук его супруги, Амалии Богдановны.
Раки! Живы крупны раки! раздался голос разносчика.
Раки! Давай сюда раки! крикнул Гельбке.