Выбрав подходящее для моих коварных замыслов здание, я, не торопясь, зашёл во двор. Как только мой преследователь скрылся за углом, я стремительно добежал до ближайшего подъезда и заскочил в него. Затем открыл настежь противоположный выход на улицу и поднялся на третий этаж. В окно было видно, как «хвост» топтался в растерянности во дворе. Через минуту он осторожно зашёл в мой подъезд и, заметив открытую дверь чёрного хода, бросился через неё на улицу. Я тоже покинул гостеприимный дом и из-за угла продолжил наблюдение за белой футболкой. Парень ещё немного походил туда-сюда и, убедившись, что окончательно меня потерял, стал звонить по сотовому телефону. Через несколько минут подъехал тёмно-синий «форд фокус» и увёз широкогрудого незнакомца в неизвестном направлении.
8Сашка, как и обещала утром, сидела дома. Услышав звук открывающейся двери, она выглянула в коридор.
Привет! Как прогулялся?
Нормально, пожал я плечами. Никто не приходил, не звонил?
Нет. Обедать будешь?
Буду.
Тогда мой руки и на кухню!
За то время, что я отсутствовал, она сделала уборку, сварила обед и перестирала всё, что посчитала недостаточно чистым. Натёртый воском паркет непривычно блестел, по посуде в серванте прыгали весёлые солнечные зайчики, с кухни аппетитно пахло борщом.
«Вот, что значит женщина в доме, посмеивался я, умываясь. Только оставь её одну на пару часов без присмотра и из любой берлоги она сделает уютное гнёздышко».
Что ты там застрял? прервала мои мысли Сашка. Кушать подано, милорд. Садитесь жрать, пожалуйста!
Надо отдать должное: готовить эта легкомысленная девица умела. Борщ был объеденье, второе пюре с сосисками тоже очень вкусное. Праздник желудка завершился душистым крепким чаем с домашним печеньем. Сытый и благодушно настроенный, я объявил:
Спасибо, синьорита Казанова. Присуждаю тебе чёрный пояс по кулинарии!
Сашка довольно рассмеялась:
Эх, мужики-мужики! Как легко вас ублажить. У тебя, Сергей, после еды даже глаза подобрели.
А до этого они у меня злые были?
Да нет, пожала плечами девушка. У тебя глаза какие-то особенные. Закрытые. Они внутрь никого не пускают. А когда я в них долго смотрю, то у меня самой перед глазами всё начинает расплываться. И вообще, ты странный.
Мы, лингвисты, все такие. С чудинкой, улыбнулся я. Не обращай внимания.
Сашка, как кошка, потянулась всем телом, сладко зевнула, прикрыв рот рукой, и сообщила:
Твои запасы кончаются. Холодильник почти пустой.
Ну и ладно, безмятежно махнул я рукой. На пару дней хватит, а там посмотрим. Скорее всего, нас к тому времени здесь уже не будет.
Сашка сразу напряглась:
Значит, я еду с тобой? А как же документы?
Этот вопрос решается. Кстати, нам срочно нужно сфотографироваться.
А что я буду там делать?
Будешь помогать мне, улыбнулся я. Больше пока тебе знать ни к чему. Ты же обещала меня слушаться?
Девушка согласно кивнула, но всё же не удержалась от нового вопроса:
Сергей, можно спросить тебя про ещё одну вещь?
Ну что ещё? скорчил я недовольную мину.
Ты поможешь мне найти отца?
Сашка с такой надеждой смотрела на меня, что мне ничего другого не оставалось, как бодро заявить:
Да не переживай ты так! Адрес его у тебя же есть? Найдём мы твоего интуриста!
Сашка заулыбалась:
Знаешь, Серёжа, сколько раз я себе представляла эту встречу? Наверно, миллион! И отца представляла. Когда маленькая была, в детдоме, ждала, что вот-вот он придёт, всех, кто меня обижал, разгонит и заберёт к себе в Германию. И тогда мне хотелось, чтобы он был огромным и сильным, как Терминатор какой-то.
А сейчас как ты себе представляешь отца?
Сейчас, конечно, он уже старенький, ласково сказала девушка и ехидно добавила: Вроде тебя.
Достойно ответить этой пигалице я не успел. В прихожей раздался телефонный звонок. Сашка засмеялась, глядя на моё кислое лицо, потрепала по волосам и побежала в коридор за трубкой.
Какой-то мужик Баринова спрашивает, протянула она мне телефон, всё ещё улыбаясь.
Слушаю, произнёс я, рассеяно наблюдая, как девушка взялась за мытьё тарелок.
Вот и слушай внимательно, шнягер, прохрипел мне в ухо незнакомый голос. Ты полез не в своё дело, а за это у нас сразу умирают. Лучше зачикерись, пока не поздно. А не поймёшь, сделаем так, что тебя три года на оленях искать будут и не найдут. И учти, с тобой не фуфломёты говорят.
Вот и слушай внимательно, шнягер, прохрипел мне в ухо незнакомый голос. Ты полез не в своё дело, а за это у нас сразу умирают. Лучше зачикерись, пока не поздно. А не поймёшь, сделаем так, что тебя три года на оленях искать будут и не найдут. И учти, с тобой не фуфломёты говорят.
В трубке зазвучали гудки отбоя. Всё сообщение заняло двадцать секунд. Я покосился на Сашку. Та, что-то тихо напевая, занималась посудой.
«Вот, значит, как, подумал я. А дело-то оказывается не таким уж и простым. И не таким уж и семейным. Теперь понятно, что слежка за мной на проспекте Мира связана с исчезновением Никаси. И блудная дочь олигарха Габора не просто загуляла с очередным приятелем, а с ней явно что-то случилось. Однако жизнь становится всё интереснее. И опаснее».
От этих размышлений меня отвлекла Сашка.
Всё готово, объявила девушка, закрывая дверки посудного шкафа. Ты вроде говорил, что нужно сделать фото?
Да, говорил, согласился я. Собирайся и пошли.
Наша прогулка прошла без происшествий. В паспортно-визовой службе, куда мы обратились, нас приняли без лишних вопросов и быстро выполнили все формальности. Очевидно, что просьба такого важного лица, как Казионов, сыграла свою роль. Через час мы уже были свободны и решили немного прогуляться по московским улицам. Моя квартирантка заявила, что из-за меня весь день просидела взаперти и ей просто необходимо хоть немного подышать свежим воздухом. Интересно, где это она в столице нашла свежий воздух? Я же хотел проверить, не ведётся ли за мной наблюдение. И вот мы, презрев все виды общественного транспорта, отправились пешком в сторону дома.
Вечерело. Синие летние сумерки постепенно окутывали медленно затихающие улицы мегаполиса. Ещё прозрачные на широких магистралях, эти первые сумерки уже густели в углах зданий и ложились пятнами теней нам под ноги. Откуда-то заструился прохладный ветерок, охлаждая раскалённый за долгий напряжённый день гигантский город. Сашка зябко передёрнула плечиками под тонкой футболкой и взяла меня под руку.
Замёрзла? спросил я девушку, почувствовав её холодную ладошку.
Есть немного.
Высвободив руку, я обнял Сашку за талию и притянул к себе. Она доверчиво прижалась и тоже обняла меня. Так мы и шли, наслаждаясь тихим июньским вечером самым грустным временем дня. У меня на душе было как-то особенно спокойной и хорошо. Мы молчали. Возле подъезда Сашка вдруг глубоко вздохнула и проговорила:
Господи, Серёжа, как жить-то классно! Так бы всё жить и жить и не умирать никогда.
Она высвободилась из моих рук, вдруг поцеловала меня в щёку, резко отвернулась и стала быстро подниматься по лестнице. Я догнал её у наших дверей и, доставая ключи, сказал:
Зачем умирать? У тебя жизнь только началась. Ещё много интересного и хорошего в ней будет. А ты о смерти.
Не знаю я, пожала Сашка плечами. Страшно как-то вдруг стало. Предчувствие, что ли? Она встряхнула головой и улыбнулась: А, брось, Серёга! Не бери в голову, бери в плечи шире будут! Бывает со мной такое. Хандра нападает. От недостатка витаминов, наверное. Сашка поёжилась. Знобит что-то. А давай-ка сообразим «чайковского»?