Кроме того, здесь были выставлены на продажу множество видов животных, начиная от вьючного скота, волов, ослов, коней, мулов и верблюдов, продолжая простой скотиной, такой как коровы, козы и овцы, и заканчивая экзотикой, такой как обезьяны, гепарды, еноты, орлы, змеи, попугаи, и тому подобное, вплоть до страусов и крокодилов.
Стремясь удержать покупателя на базаре подольше, владельцы торговой площади не поскупились устроить несколько увеселительных учреждений досуга. Здесь были и простые таверны с вкусной и сравнительно дешевой пищей, и более дорогие, с хорошо выдержанным вином, и очень дорогие, где кроме выпивки и закуски танцевали еще и полуобнаженные красавицы, и играли музыканты.
Для многих торговая площадь подобная этой была самым подходящим местом для встреч, поскольку часто здесь без специального на то планирования собирался цвет общества, где они проводили довольно долгое время, общаясь друг с другом. Случайно зайдя на обед в одно из соответственных своему уровню заведений, можно было встретиться с таким же как ты по статусу человеком, и даже завести полезное для себя новое знакомство.
Предугадать подобные встречи было несложно, поскольку слухи о том, что на базар пришел новый караван с какими-нибудь южными пряностями или офирскими драгоценностями, моментально разносились по окрестностям, притягивая сюда различных покупателей из всех сословий.
Однажды, как раз тогда, когда на базаре расставляли свой товар купцы, прибывшие из Афин, на торговую площадь подъехали на своих красивых белых лошадях несколько богатых по виду покупателей. Судя по размеру повозки и впряженных в нее лошадей, можно было предположить, что эти люди собираются закупиться основательно.
К вновь прибывшим сразу же подбежало несколько рабов, специально приставленных ко входу базара, чтобы предложить всем приезжим свои услуги, и рассказать о товаре своих господ.
По виду покупателей было непонятно, откуда именно они приехали. Один из рабов, разглядывая их, предположил, что они из Фессалоники, а второй, что из Филиппин.
Так или иначе, но приезжие держали себя достойно и размеренно, никуда не торопясь, и не обращая внимания на суетливо снующих вокруг них рабов, расхваливающих товар своих господ.
Один из покупателей остался у повозки, а двое других, наняв носильщиков с двумя тележками, отправились вдоль рыночных рядов. По тому, как они это делают, было видно, что они здесь уже бывали, и знают, куда идут и чего хотят.
Как выяснилось из их разговора, одного из них звали Атэс, а другого Серт.
Неспешно двигаясь вдоль проходов, они покупали товары разного рода, загружали их в тележку, и когда она была полна, отправляли одного носильщика с тележкой к повозке, в то время, как другой оставался с ними, и они наполняли теперь уже его тележку.
Вскоре эти двое подошли к оружейной лавке, где продавалось множество разных ножей, коротких мечей, арбалетов, луков со стрелами, и других видов некрупного вооружения.
А ну-ка, притормози, Серт, сказал Атэс, остановившись возле стола с кинжалами и взяв один из них в руки.
Настоящая дамасская сталь, господин, тут же начал расхваливать кинжал продавец, говоря с сильным восточным акцентом. Вы можете попробовать его в деле, и перерубить им вот этот кусок дерева.
С этими словами продавец поставил перед Атэсом небольшую дубинку на подставке, жестом приглашая покупателя на деле испробовать оружие.
Не обращая внимания на его слова и даже не взглянув на дубинку, Атэс с любовью рассматривал кинжал, крутя его в своих руках, пробуя на ощупь удобную рукоять, искусно вырезанную из слоновой кости и поглаживая блестящее лезвие.
Сто вяленных каракатиц, Атэс, негромко сказал его спутник. У тебя же уже с десятка два почти таких же!
Ты же знаешь, Серт, что ножи и кинжалы, это моя страсть. Посмотри, какая резьба! А какое лезвие! Он легонько щелкнул ногтем по острию кинжала, и тот отозвался характерным мелодичным звоном.
Как знаешь, ответил Серт, и равнодушно отвернулся.
Сколько стоит? спросил Атэс продавца, удостоив, наконец, последнего своим вниманием.
Э-э, для вас наверное, было видно, что тот не знает, как ему поступить. Назвать реальную цену продукта, или завысить ее, учитывая, с какой любовью покупатель рассматривал кинжал.
Даже и не думай, уловив ход его мыслей, опередил его Атэс, и в его глазах неожиданно сверкнула власть и такая твердость, что у продавца мороз прошел по коже. Больше чем пять динариев я тебе за него не дам.
Даже и не думай, уловив ход его мыслей, опередил его Атэс, и в его глазах неожиданно сверкнула власть и такая твердость, что у продавца мороз прошел по коже. Больше чем пять динариев я тебе за него не дам.
Но господин! Кинжал стоит не меньше семи, растерянным голосом попытался все-таки поторговаться продавец.
Ладно, спокойно ответил Атэс и решительно положил кинжал на прилавок, за семь продавай кому-нибудь другому.
Зная повадки своего друга, и понимая, что будет дальше, Серт уже развернулся и не спеша пошел прочь. Также уверенно, как будто его совершенно не интересует ни кинжал, ни все остальное, Атэс повернулся, чтобы следовать за своим спутником.
Э-э, постойте-постойте, господин! заволновался продавец. Пять так пять. Я согласен.
Отойдя на пару шагов, покупатель медленно остановился и развернулся, как будто теперь он не уверен, а стоит ли покупать продукт даже и за пять динариев. Вернувшись не спеша к прилавку, он снова взял в руку кинжал, на этот раз не выказывая своим видом ни малейшей заинтересованности в нем, затем он бросил на продавца взгляд исподлобья и протянул руку.
Что? Что вы хотели, господин? не понял его жеста продавец.
Ножны, тоном, не терпящим возражений, ответил Атэс.
Н-но господин ножны стоят не меньше динария, замямлил продавец, однако натолкнувшись на жесткий взгляд покупателя, осекся и послушно полез на полку за ножнами.
В этот момент к прилавку подошел какой-то высокий и широкоплечий мужчина, по одежде которого можно было предположить, что он римлянин знатного происхождения, если бы не его темно-русые волнистые волосы, и лицо, которое говорило, что он, скорее всего, уроженец Фракии или Галлии. Одет он был в светлую свободную тунику, которая, тем не менее, не могла скрыть его стройного и хорошо сложенного тела. Незнакомец был худощав, но жилист и крепок. Его острые скулы и чуть выпяченный вперед подбородок наводили на мысль о решительности и силе воли, а внимательный взгляд серых глаз создавал впечатление незаурядной проницательности.
Римлянин был явно погружен в свои мысли, и не особенно обращал внимание на окружающую обстановку. Остановившись, он облокотился на прилавок и стал спокойно ожидать, когда продавец завершит обслуживание, равнодушно рассматривая разложенные на полках образцы оружия, и иногда удостаивая незаинтересованным взглядом двух человек, стоящих перед ним. Но в тот момент, когда Атэс расстегнул свой пояс, достал из него пять динариев и протянул продавцу, римлянин случайно опустил глаза, посмотрел покупателю на кисть, и его взгляд вдруг оживился. Теперь он внимательно разглядывал стоящего перед ним человека, ожидая, когда тот окончательно завершит сделку.
Глава 4
Касатка неслась на всех своих наполненных ветром парусах, уверенно разрезая волны. Кратис очень гордился тем, что у него было самое быстроходное судно из всех кораблей, которые когда-либо ходили и ходят в водах Средиземного моря. О пиратском судне и о тех, кто на нем находился слагали легенды одну страшнее другой. Говорили, что пираты, это не просто люди, а восставшие мертвецы, и поэтому их не берут ни стрелы, ни копья. Говорили, что капитан Анаконда, это демон во плоти, и что он управляет такими же, как и он сам, демонами. Говорили, что у пиратов нет жилища на земле, что они осуществляют свои нападения на другие суда, выходя прямо из пучины морской, из недр самой преисподней, и что после грабежа они так же и исчезают, погружаясь в морскую пучину, поэтому их появление и исчезновение бывает столь неожиданным и внезапным. Были, конечно, и те, кто, столкнувшись с пиратами, выжил, и они утверждали, что разбойники, это самые обычные люди, просто злые и коварные.
Так или иначе, и пиратам, и их атаману нравилось, что о них говорят, поскольку, чем больше их боялись, тем легче им было совершать свои грабежи, ведь, скованный страхом человек вряд ли может оказать хоть сколько-нибудь значимое сопротивление своему агрессору.
Сейчас Кратис стоял на своем любимом месте, возле высокого борта Касатки напротив капитанской каюты, молча глядя вдаль, за горизонт, где вскоре должен был показаться мыс пиратского острова, который официально назывался «Логовом дракона». Там, под защитой нависающих над водой скал причудливой формы, находились так называемые «Челюсти акулы» вход в бухту.
Снаружи это место было совсем незаметным. Чтобы подойти на расстояние, с которого виден вход, необходимо было пройти между рифами. Не зная точного маршрута, и не учитывая галса, избежать столкновения с острейшими подводными скалами было невозможно. Даже сами пираты иногда вынуждены были останавливаться перед входом в гавань и несколько дней ждать, стоя на якоре, пока не стихнет сильный ветер. Прежде чем покинуть бухту или войти в нее, они всякий раз сначала убеждались, что за ними никто не наблюдает.