«у вас будут два нападения, и две добычи», пришли ему на память слова Велеи.
Ладно, решено, кивнул атаман, и позвав боцмана, отдал распоряжение на разворот судна.
***
Ночь была на удивление тихой. Лишь изредка какая-нибудь ночная птица нарушала тишину своим криком, или его сын Азарий в соседней комнате своим плачем.
Царь Ятон стоял на пространном балконе своей спальни, опираясь на широкие перила. Он попробовал уснуть, но сон не шел к нему этой ночью. В соседней спальне находилась его молодая жена с кормилицей Сенной, которая прикармливала и укачивала младенца Азария в ночное время, чтобы царица могла нормально выспаться. Камилла, конечно, могла пойти спать к мужу, оставив ребенка на Сенну, или, чтобы не слышать детского плача, вообще отправить кормилицу и младенца в дальнюю спальню. Но царица пожелала, чтобы ребенок был постоянно при ней, даже если он плачет и не дает ей спать, тем более, что в дальней спальне сейчас находилась ее родная сестра Кайя со своим восьмилетним сыном, Дарием, приехавшая в гости по случаю рождения наследника престола.
Слушая плеск прибрежных волн, Ятон с удовольствием вдыхал прохладный ночной воздух с запахом моря, и смотрел на усеянное звездами небо, пытаясь унять невнятное ощущение тревоги внутри.
Вдруг его внимание привлекло какое-то зарево слева вдали, где находилась ближайшая к царскому замку деревня.
«Похоже на пожар», подумал он.
Вскоре в свете пламени стало хорошо видно, что горит чей-то дом.
«Вот значит, по какому поводу тревога», подумал царь и в тот же миг услышал взволнованные крики людей.
Пожар быстро разгорался, и вскоре два дома, стоящие рядом, тоже занялись пламенем.
К морю потянулась дорожка зажженных факелов, которые, судя по всему, несли люди, бежавшие за водой, чтобы потушить пламя.
Тяжело вздохнув, Ятон накинул на плечи царский кафтан и пошел к выходу, считая своим долгом вмешаться в ситуацию. Как только он вышел из спальни, к нему тут же подбежал посыльный араб и поклонился, готовый исполнить любой царский приказ.
Что там, Хабир? спросил царь слугу.
Пожар в деревне, господин. Уже четыре дома горят.
Причина?
Пока неизвестна, господин.
Скажи, чтобы сняли часть береговой охраны и послали на помощь в тушении пожара, отдал приказ Ятон.
Слушаюсь, господин, ответил араб, и стремглав отправился выполнять приказ.
Второй посыльный, по имени Джанг уже был наготове, внимательно наблюдая за действиями господина.
Жестом подозвав его, царь приказал:
Передай сотнику Саиту, чтобы он так же послал своих людей на помощь деревенским жителям. Пусть оставит только постовых.
Когда посыльный удалился, царь отправился в палату своей жены. Он, конечно, и не предпологал, что примерно такой его реакции и ожидали затаившиеся в засаде пираты, которые незаметно и учинили пожар. Как только начальник береговой охраны отправил большую часть своих людей на помощь деревенским жителям, дождавшись в суматохе удобного момента, разбойники напали на постовых и, перебив их, направились к зимнему дворцу.
Царские воины были отличными бойцами. Они чудесно фехтовали, были прекрасными стрелками из луков, могли метать из пращи, и были грозны и опасны даже с простой палкой в руках. Каждый из них мог бы дать вполне достойный отпор пиратскому нападению, но только, увы, не ночью. Под покровом тьмы пираты делали все, что хотели, оставаясь незамеченными, поскольку они прекрасно ориентировались в ночном полумраке.
Они бы никогда не осмелились напасть на дворец при свете дня, а на летний дворец Ятона не осмелились напасть бы и ночью, в виду огромного перевеса сил царских охранников. Но разбойники знали, что в Зимний дворец на этот раз прибыла лишь незначительная часть царской армии. Обусловлено это было тем, что на территории бывшей Финикии оставалось лишь несколько небольших стран, которые все еще бунтовали против римской власти, и бояться царю было некого. Конечно пираты были исключением, но морские разбойники, как правило, не осмеливались нападать на военные суда. А набеги и грабежи на суше были еще большей редкостью, особенно если речь шла о царях или хорошо охраняемых правителях. Никто и предположить не мог, что у пиратов хватит смелости напасть на царский дворец. Если бы не хитрый отвлекающий маневр, у них было бы очень мало шансов. Но они коварно рассчитывали на благородство царя Ятона, и были уверены, что правитель обязательно пошлет своих воинов на помощь в тушении пожара в деревне, оставив на местах наблюдений только смотровых.
Пользуясь суматохой, нападавшие незаметно подошли к дворцу, бесшумно и ловко убивая на своем пути всех охранников, прежде чем те успевали подать сигнал тревоги и предупредить остальных. Так же незаметно пираты ворвались и во дворец. Царь услышал звуки паники и крики женщин только, когда разбойники поднялись на второй этаж. Однако было уже поздно. Выбежав из спальни жены, он был тут же сражен пиратской стрелой и упал навзничь, успев увидеть лишь лицо нападавшего. Ятон не знал, что это был сам пиратский атаман Кратис, жена которого ворвалась в спальню и, увидев истошно кричащую царицу с младенцем на руках, безжалостно вонзила ей в сердце нож.
Царица тут же замолчала и с широко открытыми от ужаса глазами осела вниз, сползая по стене и оставляя на ней кровавый след, все еще держа младенца на руках. Ее руки постепенно слабели, и в следующее мгновение она бы уронила ребенка, если бы атаманша не подхватила его. Взглянув на мальчика, Армиль вдруг смягчилась. Ее взгляд изменился с гневного на нежный, и когда Кратис вбежал внутрь, она со счастливой улыбкой повернулась к нему, держа плачущего младенца на руках.
Моя месть удовлетворена. Мы можем идти, торжественно сказала она.
Посмотрев на жену, Анаконда хмыкнул, и прошипел сквозь зубы:
Что ж, ладно. Надеюсь, это не аукнется нам чем-то более серьезным.
Не бойся, дорогой, ответила атаманша. Я верю, что теперь справедливость восторжествовала. Они сами виноваты. Ведь это из-за них я потеряла сына, так что, боги будут милостивы ко мне.
Кратис пожал плечами и, выйдя из царской спальни, приказал своим людям.
Быстро уходим.
Захватывая на пути все красивое и драгоценное, что можно было быстро и беспрепятственно унести, пираты спешно покинули царский дворец и, так и не быв замеченными, убежали на свой корабль прежде, чем царская охрана вернулась с тушения пожара.
Изумленные воины нашли дворец разграбленным, а большую часть людей, безжалостно убитыми. Кто-то был застрелен, кто-то зарезан, кто-то заколот. Лишь несколько человек сумели уцелеть, спрятавшись от нападающих в таких местах, где разбойники не смогли их обнаружить. Но к сожалению, из своих укрытий они так и не смогли ясно разглядеть, кто на них нападал. Одной из таких выживших оказалась родная сестра царицы, принцесса Кайя со своим восьмилетним сыном Дарием.
***
На торговой площади было, как обычно, оживленно людно. Раньше это место под названием Акбария было главным базаром некогда величественного Карфагена. Теперь же, хотя название сохранилось, место принадлежало двум братьям близнецам по именам Вир и Вит, сыновьям богатого римского сенатора Вергилия. Владельцам базара пришлось приложить немало усилий, чтобы сначала расставить приезжающих сюда купцов с их товарами ровными рядами, а затем постепенно упорядочить их по виду самих товаров так, чтобы торговцы коврами были в одном ряду с торговцами коврами, продающие скот вместе с продающими скот, горшечники с горшечниками, художники с художниками и т.д.
Если верить народному преданию, то рыночная площадь на этом месте существовала с незапамятных времен, и видела караваны первых торговцев еще Тира и Сидона.
Сначала купцы роптали, ругая новую римскую власть, наводящую везде и всюду свои порядки, и вспоминая старые добрые времена, когда каждый мог встать, где хотел, и торговать, как хотел. Однако два брата, купившие площадь, были непреклонны в достижении своих целей, кого-то пришлось усмирить, кого-то выгнать, кому-то предоставить лучшую возможность, кому-то пригрозить, но так или иначе, через какое-то время на базаре был наведен полный порядок, и даже расставлены таблички на трех языках, латинском, греческом и арамейском, подсказывающие, где и что продается.
За один день здесь можно было увидеть все народы и племена многонационального Рима, услышать множество разных языков и увидеть все сословия общества, от самого богатого принца и до самого убогого нищего. Всюду то туда, то сюда носились множество рабов, по которым тоже можно было определить, с какого они народа, и чьими рабами являются, а некоторые рабы по своей стати и одеянию превосходили некоторых господ.
Кроме того, здесь были выставлены на продажу множество видов животных, начиная от вьючного скота, волов, ослов, коней, мулов и верблюдов, продолжая простой скотиной, такой как коровы, козы и овцы, и заканчивая экзотикой, такой как обезьяны, гепарды, еноты, орлы, змеи, попугаи, и тому подобное, вплоть до страусов и крокодилов.