Пойдемте, доктор Ну его сказал охотник, одетый тирольским стрелком.
Постойте Погодите, Викентий Павлыч А молодая и красивая эта баба? заинтересовался доктор.
Ах, бабник, бабник! Пойдемте.
Погодите. Красивая эта баба?
Да уж баба одно слово мое почтение! Самая веселая. Ты ей слово, а она десять. И песни петь горазда. Ах, купец, купец! Тьфу!
Постой. Далеко эта баба живет?
Вдова-то? Василиса-то Андреевна?.. Мы где теперича, барин, будем?
Да мы на Разваловом болоте.
На Разваловом болоте? Ну, так вот тут сейчас
Можешь ты нас к этой бабе проводить?
Полноте, доктор, бросьте останавливал охотник, одетый тирольским стрелком.
Отчего же не пройтиться? По крайности увидим, какая тут дичь есть, которая может купца от скуки разговорить. Можешь ты, говорю, проводить нас к этой бабе? спрашивал мужика доктор.
Могу, ваше сиятельство, в лучшем виде могу.
Ну, веди.
Мужик поднялся и, шатаясь, повел охотников.
Оставьте, доктор Ну, что вам за охота! все еще отговаривал доктора товарищ.
Нравы хочу наблюдать. У этой бабы чаю напиться можно?
В ведро самовар держит, отвечал мужик. Вдова, одно слово ягода.
Вот видите, Викентий Павлыч, как хорошо. Чаю напьемся у ней, а поесть пойдем к себе в охотничий дом в Зеленово. Веди, почтенный, веди.
Мужик остановился, поправил шапку и, улыбаясь, сказал:
Ослаб я, ваша милость, очень Сильно уж земля к себе притянула вот ноги и шатаются. Ежели бы нам от вашей чести стаканчик в подкрепление
Ну, пей, пей Вот тебе
Доктор отвинтил от горла фляжки стаканчик, налил настойки и дал мужику. Мужик выпил.
Вот за это благодарим покорно. Теперь через это лекарствие мы куда угодно можем живо Одна нога здесь, другая там.
Мужик повеселел. Доктор и охотник, одетый тирольцем, шли за ним.
4Полупьяный мужик, спотыкаясь о кочки и гнилые пеньки давно срубленных деревьев, шел впереди охотников и бормотал:
И куда это купец мой деваться мог, ума не приложу! Пили вместе. Если я был пьян, и он должен быть пьян, коли меня сморило и я уснул в лесу, стало быть, и он должен был уснуть, потому мы с ним душа в душу Он стаканчик, и я стаканчик. Ах, Аникий Митрофаныч, Аникий Митрофаныч! Вот что, господа честные, ваше благородие Не завалился ли он как-нибудь в другие кусты? обратился мужик к следовавшим за ним охотникам. Меня-то вы нашли и разбудили, а его-то нет. Веди, веди. Показывай, где твоя магическая баба Василиса Андреевна, которая от тоски разговорить может, сказал доктор.
Бабу мы найдем, насчет этого будьте покойны А вот Аникия-то Митрофаныча больно жаль. И наверное, он, сердечный, где-нибудь в кустах.
Да Аникий-то Митрофаныч твой из гостинодворов, что ли? спросил мужика охотник, одетый тирольским стрелком.
Во, во, во Красным товаром в рынке торгует.
Ну так успокойся. Он уже давным-давно около охотничьей избы соседских кур стреляет. Мне давеча про него наш Егор Холоднов сказывал.
Ну?! протянул мужик. Как же он меня-то в кустах забыл и один ушел? Ведь друг, первый друг. Ах, Аникий Митрофаныч, Аникий Митрофаныч! А только доложу вам, господа, и душа же человек! Вот душа-то! Себе стаканчик мне стаканчик; себе бутылку пива мне бутылку пива. И все в этом направлении.
Ты к бабе-то веди, а разговаривай поменьше, перебил мужика доктор.
Да уж пришли. Чего вести-то? Вон ее изба стоит. Сама она у нас крайняя, и изба у ней крайняя. Так крайняя на деревне и стоит. Вон она
Мужик покачнулся на ногах, показал на избу, выглядывающую из-за деревьев, и продолжал:
Сам становой к ней чаю напиться заезжает вот она баба-то у нас какая! Вон и кузница ейная стоит. Кузнечиха она у нас. Работника-кузнеца держит. Муж-кузнец был и ей кузницу оставил. Дозвольте, господа, папироски? Ужас как томит, не покуривши!
Вот папироска, только не останавливайся.
Ну, благодарим покорно. А то спички есть, а папироски нет. Ах, купец, купец! Да неужто уж он на деревне, у охотничьей избы? Вот уха-то! С чего же это я-то так напился и уснул? Постой Что мы с ним выпили? На деревне рано утречком пиво пили. Потом по холодку пошли Идем. «Давай, говорит, земляк, выпьем». Он три стаканчика, я три стаканчика Зашел разговор, что люди по-походному коли ежели, то и из берестяного стакана пьют. Пристал ко мне: «Сделай берестяной стакан, желаю из берестяного стакана выпить». Ну, я и сделал бурачок. Он бурачок выпил, я бурачок выпил. Ну а вот дальше не помню. С чего пьяну-то быть? И ума не приложу, с чего!..
Здесь, что ли, твоя Василиса Андреевна живет?
Здесь, ваша милость. Сейчас я ей в окошко постучу.
Охотники остановились около исправной одноэтажной избы о четырех окнах по фасаду, крытой тесом. Заметно было некоторое довольство. На окнах виднелись белые коленкоровые занавески на шнурке, а на одном из окон стоял даже алебастровый купидон, опустившийся на одно колено и сложивший на груди руки. Мужик подошел к окну и постучал в него.
Василиса Андреевна! Дома? Я гостей к тебе на перепутье привел. Хорошие господа, питерские! крикнул он. Господа охотники Отворяй калитку, принимай гостей, ставь самовар.
В окне показалась голова средних лет полной женщины, окутанная расписным шелковым фуляровым платком, и улыбнулась, показав черные зубы.
Сейчас-сейчас заговорила она и отошла от окна.
Это она сама и есть? спросил доктор мужика.
Сама-с, кивнул тот.
Так как же ты говорил, что она красивая и молодая? прибавил шепотом доктор. Во-первых, баба уже в летах, а во-вторых, и чернозубая.
Это-то, господин, и хорошо. Это-то купцы и одобряют. Зубы черны, брови белы. Становой к ней чай пить заезжает и завсегда перед ней разные улыбки Чего вам лучше? Сам становой. А главное, у ней нрав веселый. Хоть ты ее расказни, вот возьми за косу да об пол, и она все будет смеяться и разговор рассыпать.
И толстая какая!
Это она с пива. Господа потчуют. Судите сами: сам становой и тот меньше полдюжины не ставит.
Разочаровались в деревенской красавице? спросил доктора охотник, одетый тирольским стрелком.
Да Но все-таки зайдем к ней Надо посмотреть хорошенько.
Щелкнул засов калитки, и калитка отворилась. На пороге стояла Василиса Андреевна. Теперь можно было заметить, что она была в ярком зеленом шерстяном платье, очень плохо сшитом. Яркий платок ее был зашпилен под подбородком золотой брошкой, изображавшей стрелу с вставленными в нее несколькими бирюзовыми камушками. На красных руках блестело несколько недорогих перстенечков.
Пожалуйте, пожалуйте, гости дорогие, говорила она, смеясь. А я слышу, стучат в окошко. Думаю, кто это такой? Не лошадей ли ковать привели? А у меня работник-то сегодня загулявши. Выглядываю в окошко эво какие лошади! На двух ногах, совсем даже и не похожи. Вот сюда, в горницу, пожалуйте.
Водка у гостей есть, а ты самовар ставь, Василиса Андреевна, да яичек на закусочку, говорил мужик, входя в комнату за охотниками.
Комната была оклеена дешевенькими обоями. На стене висела олеография из премии журнала «Нива» «Спящая царевна». Тут же тикали дешевенькие часы с расписным циферблатом и помещалось зеркало с перекинутым через него полотенцем. На столе, покрытом красной скатертью, стояла лампа. Вторая стена комнаты была заставлена широкой кроватью с горой подушек и взбитой периной, покрытой розовым тканьевым одеялом. В углу образ в ризе и перед ним лампадка.
Охотники, озирая комнату, сели на стулья. Хозяйка удалилась в смежную комнату. Мужик последовал за ней. Слышно было, как он говорил ей:
Магарыч с тебя двугривенный деньгами и поднести обязана.
Да ладно, ладно, отвечала она шепотом. А только ты скажи господам, что меньше как за рубль я их чаем поить не стану. А ежели яиц, то у меня тоже меньше как за рубль десяток яиц нет.
Заплатят, заплатят. Ты улыбки-то только делай повеселей. Господа хорошие, господа первый сорт, отвечал мужик.
Охотники слышали все это. Доктор подмигнул товарищу и произнес:
Вот она, подгородная-то деревня! Умеют пользоваться.
В смежной комнате загремела самоварная труба. Мужик вышел оттуда, уже что-то прожевывая.
5Охотники сидели на жестком клеенчатом диване и в ожидании чая покуривали папиросы. Охотник, около которого лежала форменная фуражка военного доктора, кивал на кровать с взбитым пуховиком и грудою подушек и, улыбаясь, говорил охотнику, одетому тирольским стрелком:
Мягко же спит здешняя хозяйка дома.
Две перины у ней таких, две Другая вон в той каморке за кухней про гостей припасена, отвечал за охотника, одетого тирольским стрелком, мужик-проводник, помещавшийся около двери на кончике стула. Богатеющая баба, даром что вдова. Одних самоваров у ней три штуки. Теперича у ней стаканов этих самых, так приходи десять человек гостей, про каждого хватит.
Охотничьи собаки лежали привязанные цепочками к ножкам дивана и ловили летающих по комнате мух, то и дело щелкая зубами.