Вечером у ворот Солдатовых вижу фургон: из соседнего района приехал за бройлерами армейский друг Виктора Игнатьевича. Я знаю, что зовут его Василий Николаевич, он предприниматель, фанат консервной промышленности, производит отличную куриную тушёнку, кошачий корм из куриных голов и ножек, да много ещё чего; а, главное, он верный товарищ: иначе, зачем бы он ехал за восемьдесят километров, чтобы купить бройлеров у друга, когда их полно в его районе. У Виктора Игнатьевича работы поубавиться. Интересно, как к этому отнесётся Наташа?
II
С утра небо затянуто тучами. Далеко на западе лениво ворчит гром. Мы с Оксаной в клубном саду, дико заросшем травой. Как говорят здесь: «Телятам разу нечего дать», потому что вчера знакомый тракторист, обещавший привести мне немного травы, внезапно уехал, не предупредив меня. Я кошу литовкой, Оксана собирает траву граблями и укладывает в ручную тележку, беспокойно посматривая на почти чёрное небо. Сверкнуло где-то недалеко и грохнуло громко и грозно. Жалобно заблеяла Машка коза Солдатовых.
Пора, говорит Оксана, я отдаю ей косу и спешно обвязываю верёвками копну на тележке.
Бежим домой. Поднимается ветер, метёт пыль. Снова раздаётся громовой раскат, но мы уже в своём дворе, заталкиваю тележку в пригон, и спешу в сени. Оксана уже там. Хлынул дождь. Близкое и далёкое исчезает за белыми струями. Не могу закрыть за собой дверь кто-то мешает. Оборачиваюсь Зина.
Вот уж не вовремя, так не вовремя. Еле удерживаюсь, чтобы не рявкнуть на неё.
Юуура! заводит она свою шарманку. К кому мне обратиться?
Ну что такое!? Опять в подполе кого-то пытают?
Нееет, говорит она, не замечая моего сарказма, я уже не могу жить в своём доме! У меня нет дров, нет угля! Я замёрзну зимой! Мне нужна новая квартира. Куда мне идти?
Боюсь, Зинаида Семёновна, вам некуда идти. Квартиры сейчас дают бесплатно только ветеранам войны.
Так я же ветеран! Я сорок второго года рождения. У меня способности! Не веришь? Вот смотри
Зина замирает и вдруг вскрикивает: «Огонь батарея!». В тот же миг небо обваливается на нас со страшным грохотом. Я вскрикиваю и приседаю, втянув голову в плечи, кажется, запахло оплавленным пластиком. Оборачиваюсь жива ли Оксана? Жива! Стоит, обхватив голову руками.
Дедушкааа! кричит, выскакивая в сени Матвейка. Что это было!?
Не бойся, молния поблизости ударила.
А я так испугалсяяяя!
Не плачь, малыш, не плачь! Это не опасно, это бывает, успокаивает его Оксана, ты что делаешь?
В телефон маленько играл! Бабушка, я не долго играл, минут пятнадцать.
Ну иди, иди, поиграй ещё немного.
Одна Зина довольна:
Вот видишь!!! Меня и на фронт возили. Как скомандую: «Огонь батарея!», сразу все немцы взрываются, она и правда верит, что это грохнуло, благодаря ей.
Разве я не заслужила, чтобы мне дали квартиру? Я и Ельцину советы давала! Меня в Москву на вертолёте возили.
Да мы-то не сомневаемся, что вы заслужили, говорю я, да только как добиться, чтобы вам предоставили то, что заслужили?
Юююра, ты только скажи, к кому мне обращаться.
Наверное, в соцзащиту надо съездить, или к нашему главе администрации. Если они не решат, к самому Петру Петровичу.
Как дождь кончится, схожу к нашему. Как его звать?
Иван Денисович.
Мне б или новую квартиру, или в престарелый дом. В престарелый дом даже лучше. Там печку топить не надо и кормят.
Конечно, и врачи там есть, и медсестры.
Проходит больше часа. Дождь кончается едва моросит. Зина уходит, забив нам буки, как здесь говорят, рассказами о дочери, которой у неё нет и никогда не было, и своих способностях.
Славный дождь! Если не случится какого-нибудь градобития, будет картошка. Как там у Есенина? «Как мало надо этим брадачам, чья жизнь в сплошном картофеле и хлебе»3 Оказывается, не вся та Русь ушла. Мы с Оксаной сами в какой-то степени живём мечтами и заботами тех бородачей
Иду в стайку. Дёрн на дворе как губка впитывает воду. Такой дождище, а воды-то уже нету. Вытаскиваю тележку и тащу в денник телятам. Глядь, а против калитки, раскинув ноги и вытянув шею, лежит на боку мой трёхмесячный телёнок.
Это что? ужасается пришедшая за мной Оксана. Он же был здоровым, молоко сосал!
Слушай! Его молнией убило! ошеломлённо говорю я, осматривая телёнка. Вот шкура опалена сюда вошёл разряд. Невероятно! Можно сказать, по Зининой команде нашего телёнка убило!
Слушай! Его молнией убило! ошеломлённо говорю я, осматривая телёнка. Вот шкура опалена сюда вошёл разряд. Невероятно! Можно сказать, по Зининой команде нашего телёнка убило!
Не было печали! Куда его?
Куда, куда на свалку!
Давай лучше здесь в углу денника закопаем. Чтоб природу не отравлять.
На свалке и не такая гадость валяется! Но твоё слово закон, давай закопаем.
Это Боженька нас с тобой пожалел, говорю я Оксане. Увидел, что не по силам нам траву на всех таскать, решил уменьшить поголовье. Витин козёл-то цел?
Да ходит вон, бородой трясёт.
Вечером гоним домой коров. За мной на велике едет Матвейка.
Из калитки выходит Солдатов ждёт кого-то.
Как дела? спрашивает он.
Матвейка, гони коров один, бабушка уже ворота открыла, я останавливаюсь и говорю Виктору Игнатьевичу:
Зина моего телёнка убила.
Ты что, шутишь?
Нисколько! я рассказываю Виктору Игнатьевичу об утреннем визите Зины и об убитом грозой телёнке.
Как скомандовала: «Огонь батарея!», так молния в него и ударила.
Вздор! говорит Виктор Игнатьевич. Она сто раз командовала, и ни хрена не было. Повезло тебе сегодня чудо увидеть! А я ещё подумал, не мне ли прилетело, уж больно громко ударило чуть не оглох! Посмотрел холодильник цел, телевизор цел, всё в порядке. А оказывается в телёнка Моего бы козла прибило ничего б не имел против, говорит он, понизив голос.
Слушай, Виктор Игнатьич, Зина нам сказала, что хочет в дом для престарелых. «Замёрзну», говорит.
Так ведь и замёрзнет. соглашается Солдатов. Ты у неё бывал?
Лет пятнадцать назад заходил не помню зачем.
А я был позавчера. Представь мой курятник там чище, чем у неё в квартире! Стены закопчённые, потолок чёрный, паутина висит лохмотьями, а в комнате стена отошла можно ладонь наружу высунуть. Удивляюсь, как она прошлой зимой не замёрзла!
Так надо же что-то делать.
А что ты сделаешь? Я ей ремонт делать не собираюсь.
Витя, сказала, выходя из калитки, Наталья Фёдоровна, Готов? Пойдём за козой! А, Юра! Здравствуй! Не виделись сегодня.
Здравствуй, Наташа.
Вы о чём?
Ах, как хороша эта Наташа! У неё чёрные, блестящие волосы. Круглое лицо, красивые карие глаза Нет, очень красивые: большие, чуть выпуклые, завораживающие. Она невысокого роста, чуть полная. Но полнота ей идёт и приятна глазу. Уверенно и твёрдо ступают её полные ножки. Даже походка не оставляет сомнений, что она имеет право повелевать, и её надо слушаться.
Да вот рассуждаем, что надо как-то Зину устроить, отвечаю я, просится в дом престарелых.
Давно надо! Я ей говорила три года назад. А она обижалась: иди сама, а я хочу умереть в своём доме. Послушайте, мальчики, я завтра на работе спрошу, как это делается, может что и получится. Пойдём, Витя! Машка с Борькой не поены. У тебя есть мечты лечь сегодня спать?!
Есть, отвечает Виктор Игнатьевич.
Тогда пойдём за Машкой, мне ещё доить её!
Я иду домой. Наташа и козье молоко продаёт аллергикам по сто рублей за литр. Не много, вроде бы, но сотенка к сотенке Оказывается, и у меня появилась привычка считать чужие деньги.
Молодец, Наташка! Не зазналась, работая в районной администрации. Они с Виктором приехали в совхоз в девяносто третьем году двадцать четыре года назад и тоже из Казахстана из Экибастуза. Наташа окончила Павлодарский педагогический институт, а Виктор Игнатьевич работал на шахтах спасателем. Здесь её взяли в школу, и уже через три года она была завучем, через пять директором.
Дом на улице Школьной, в котором живут сейчас Солдатовы, последний, построенный совхозом. Тогда было решено снести старые щитовые дома, оставшиеся ещё от первоцелинников, и построить на их месте современные кирпичные на два хозяина. Успели снести один старый и построить один новый, в котором поселились главный бухгалтер и замдиректора по снабжению, ставший к девяносто восьмому году крупным предпринимателем; настолько крупным, что пришлось уехать в Город, чтоб в нашей глуши не зачахли его выдающиеся бизнес-способности. Вот в его-то квартиру и переехала новый директор школы Наталья Фёдоровна Солдатова. Виктор Игнатьевич в то время служил в Райцентре в МЧС, откуда в пятьдесят пять лет ушёл на пенсию. Дом настолько им понравился, что они остались в нём даже когда в двухтысячном году Наташу позвали в районную администрацию заведовать отделом образования.