Трудные годы жизни Шишкина как-то совпадали с тяжёлыми периодами в истории России. Хотя сложно сказать, когда были лёгкие времена в этой истории.
В 1883 году на 11 передвижной выставке Шишкин представил полотно «Среди долины ровные». Литературная основа этой картины очевидна. За название взята строка из стихотворения «Одиночество» поэта Мерзлякова.
Среди долины ровные,
На гладкой высоте
Растёт, цветёт высокий дуб
В могучей красоте.
Дуб-великан в картине явно несоразмерен. Он настолько огромен, что наводит на мысль о каком-то мифологическом персонаже, о древнем гиганте-полубоге. Возможно, это иносказательный автопортрет самого художника-друида.
Пожалуй, Иван Иванович остро ощущал одиночество не только бытовое, человеческое, но и творческое. Он вроде бы успешен и в то же время постоянно в сомнениях, чувствуя некую художественную неполноценность.
Мало кто из знатоков сомневался в значительности, талантливости его графики рисунков, офортов. Конечно, Шишкин один из лучших рисовальщиков и крупнейший гравер-офортист своего времени.
Но к живописи Ивана Ивановича относились с известной долей иронии, высокомерия, даже пренебрежения. Ничего выдающегося от него не ожидали. Многие говорили о нём как о засыхающем, отжившим свой срок дереве. Никто не спорил, что он умелый, достойный мастер профессор, академик. А нет у него такого полёта чувств, такого поэтического настроения как у покойного Фёдора Васильева или у А. И. Куинджи.
Вообще с приходом в изобразительное искусство этого «чародея», как называл Шишкин Архипа Куинджи, художники стали относиться внимательнее к цветовому решению своих картин, к их колориту.
Общение с Куинджи придавало Шишкину творческого движения. Он, видно, желал доказать всем и себе, что способен на большее. Старался развить умение изобразить свет и воздух. Часто они вместе обсуждали новые работы, чертя мелом на полу контуры задуманной картины.
Шишкин даже специально отправился в Крым, полагая, что это даст толчок его живописи. Он интересуется изменчивыми, краткими состояниями природы, её оттенками, полутонами.
Словом, мучительно стремится овладеть несвойственным для себя видением мира пленэрной живописью. Сами названия его полотен «Лесные дали», «Туманное утро» говорят об этом новом подходе. Именно в эти годы появилось шутливое двустишие, опубликованное в «Петербургской газете», «Иван Иваныч, это вы ли? Какого, батюшка, тумана напустили».
Известнейший пейзажист В.Д.Поленов говорит об этюде «Сосны, освещённые солнцем. Сестрорецк» «Я никогда ничего такого живого у Шишкина не видал».
Действительно, картины Ивана Ивановича понемногу наполняются воздухом единством и обобщённостью колорита. Он делает успехи именно в живописи. Всё это так! Но легко ли ему, академику и профессору, человеку уже пожилому, более тридцати лет занимающемуся изобразительным искусством, слышать о себе такие одобрительно-удивлённые отзывы, как о начинающем?
На автопортрете, написанном в 1886 году, взгляд художника беспокоен в нём умудрённость и в то же время растерянность. Он пытливо всматривается, пытаясь уразуметь, чего не так делает, что ещё следует ему понять и прочувствовать. На лице его какая-то взбудораженность, как в дубовой роще после урагана. Вполне читаются прожитые годы отшумевшие бури и солнечные дни.
Может быть, Иван Иванович обдумывает ответы на вопросы анкеты, ходившей среди друзей-художников.
«Главная черта моего характера? Прямота, простота.
Моё главное достоинство? Откровенность.
Мой главный недостаток? Подозрительность, мнительность.
Мой идеал счастья? Душевный мир.
Что было бы для меня величайшим несчастьем? Одиночество.
Кем я хотел бы быть? Действительно великим художником.
Страна, в которой я всегда хотел бы жить? Отечество.
Как бы я хотел умереть? Безболезненно и спокойно (моментально).
Что меня теперь больше всего интересует? Жизнь и её проявления, как всегда.
Мой девиз? Да здравствует Россия!»
Эти ответы вроде дополнения к автопортрету. Они создают на удивление точный образ и самого Ивана Ивановича, и его живописи.
Рассматривая произведения Шишкина, надо всё же исходить из самого нехитрого принципа если вам подают воду, не ищите в ней квасу. Удовлетворитесь простой водой, обнаружив и вкус, и запах, и целебные свойства.
Рассматривая произведения Шишкина, надо всё же исходить из самого нехитрого принципа если вам подают воду, не ищите в ней квасу. Удовлетворитесь простой водой, обнаружив и вкус, и запах, и целебные свойства.
Для литературно-описательного искусствоведения картины Шишкина, как и большинства передвижников, сущий клад.
Например, в полотне «Бурелом» так и подмывает найти символическое изображение человеческой трагедии. «Очень интересен передний план картины, где помещён полусгнивший пень давно погибшего дерева. На его примере художник показывает, как гибель одного вызывает к жизни другое. А в образе ели, выдержавшей натиск бури, утверждается глубокий оптимизм жизни!»
Такие толкования были весьма распространены и во времена Шишкина и много позже. Да и для большинства современных зрителей подобный подход куда привычней и понятней туманных рассуждений о достоинствах живописи как таковой.
В 1889 году на 17 передвижной выставке Иван Иванович показал картину «Утро в сосновом лесу». С её созданием связана почти детективная история единственный, пожалуй, загадочный эпизод в жизни художника.
Идею написания «Утра» подал К.А.Савицкий. Ему вроде бы принадлежит и первый эскиз произведения. Неизвестно точно, работали художники вместе или нет.
Но на выставке в Петербурге картина представлена лишь за подписью Шишкина. А уже на следующей экспозиции в Москве на ней появляется и фамилия Савицкого.
Вскоре картину продали за 4 тысячи, и Шишкин получил три четверти суммы. После чего Савицкий вообще отказался от авторских претензий и снял свою подпись.
Ныне в Третьяковской галерее картина выставлена только под фамилией Шишкина.
Якобы участие Савицкого ограничивалось написанием медведей. Впрочем, и одной идеи вполне достаточно, чтобы считать авторство двойным.
Возможно, Иван Иванович просто убедил приятеля, что прежняя его работа «Сосновый бор» уже содержала все темы «Утра» и сосны, и медведей. Какое же тут соавторство?
Так или иначе, а вряд ли какая-либо другая картина удостоилась большего количества репродукций единственная в мире, где герои простые бурые медведи. Именно она сделала имя художника настолько известным. Её воистину знает и любит весь народ. Во многом, пожалуй, это художественный символ России «Медведи» Шишкина.
К началу 90-х годов художник в зените славы. «Царь леса» иначе и не называли его в газетах и журналах. Глава школы передвижнического пейзажа. Редкая его работа проходит незамеченной публикой и специалистами критиками и художниками.
Но Иван Иванович стремится к развитию, выковывая, иначе не скажешь, мастерство. Он непременно каждую весну и лето уезжает на этюды. То на петербургские острова Крестовский, Каменный и Аптекарский. То в Шмецк близ Нарвы. То в Беловежскую пущу.
Шишкин считал, что «каждый художник летом должен обязательно писать этюды и в них со всех сторон изучать, что он избрал своей специальностью, кроме того, как зимой, так и летом он должен иметь при себе записную книжку и альбом, чтобы приучиться зачерчивать в ней всё, что остановит на себе его внимание, а не полагаться на свою память»
Обычно по всему лесу, где Иван Иванович искал подходящий вид, были раскиданы сделанные им сиденья из пней, сучьев и мха. Устраивался бывало и где придётся, сидя, к примеру, на поваленной берёзе над болотом.
Писал он большие этюды по метру в длину и ширину. За три месяца успевал столько, сколько другому не по силам и за три года. Часто работал и до первого снега.
А зимой занимался в Петербурге рисунком и офортом.
К юбилею со дня смерти М.Ю.Лермонтова в 1891 году издательство Кушнерёва решило выпустить сочинения богато иллюстрированным изданием. В работе участвовали самые видные художники В. Васнецов, И. Нестеров, М. Врубель и Шишкин.
Иван Иванович создаёт иллюстрации к двум стихотворениям «Сосна» и «Родина». А на основе рисунков пишет картину «На севере диком», которую многие критики считают подражательной, несвойственной художнику. Словом, просто неудачной. Конечно, она перекликается с работами Куинджи, главы школы «световиков», как тогда говорили.
Отношения Шишкина с Куинджи были довольно сложными. Если и можно назвать их дружескими, то в значительной степени пересоленными творческой ревностью.
Рассказывают, что однажды, едва увидев у Шишкина в мастерской законченное полотно, Куинджи схватил кисточку и посадил кадмием яркую точку огонёк вдали.