Ты-ы-ы, прошептала Ада, продолжая указывать пальцем на Петровну, Первая-я-а-а Отдаю тебя
Петровна в ужасе отпрянула, наконец, от стекла, и, ломая кусты вишни, с треском и шумом, нисколько более не заботясь о конспирации, бросилась бежать. Перед глазами её стояла эта нечеловеческая жуткая ухмылка на окровавленном бледном лице, а в ушах звучал зловещий шёпот:
Ты-ы-ы-ы
Петровна бежала, несмотря на бешено колотившееся сердце, готовое выпрыгнуть из груди наружу и сильную боль в правой ноге, невесть откуда взявшуюся (может перелом, мелькнуло в сознании). Шёпот не прекращался, он слышался ей повсюду в шелесте ветра в ночной листве, в звуках трамвая на соседней улице, в лае собак на пустыре. Она налетела на чёрную кошку, выпрыгнувшую из тёмной подворотни прямо под ноги, упала, ободрав ладони и колени. Тут же поднялась и вновь бросилась бежать.
Завтра же всё расскажу Кузьминичне, а сейчас надо закрыться, спрятаться, запереть все двери. Она точно ведьма! И Галке, Галке тоже надо всё рассказать. Что творится
Полная голубовато-бледная луна, похожая на лицо покойника, взошла над домами. Звёзды погасли. Наступила чёрная ночь.
***
Наутро двор огласил вой сирен. Это Кузьминична, не застав свою подругу на скамейке, подняла тревогу и отправилась к ней домой. Когда та не открыла и дверь, Кузьминична позвонила в МЧС. Когда спасатели вскрыли квартиру, было уже поздно. Петровна была мертва. Она лежала на полу посреди своей спальни, и лицо её было искажено ужасом.
Глава 7
Слушай, Любочка, как тебе наша новенькая?
Ты про Аду что ли? Нормальная, отзывчивая такая, всегда поможет, подскажет, да и хирурги наши от неё без ума, она, говорят, порой даже врачам во время операции подсказывает, представляешь?
Ну-ну, Олеська сидела, закинув ногу на ногу, на диване в сестринской, и рассматривала свой свежевыполненный в выходные, маникюр, То есть тебе она нравится, правильно я понимаю?
Ну, я ничего против неё не имею. Она меня вот недавно учила антибиотики рассчитывать для разведения.
Эх, ты, вздохнула Олеська, Зелёная ты ещё, неопытная. А меня-то она не проведёт. Я её насквозь вижу.
И что ты видишь? Любанька придвинулась поближе, вся замерев от любопытства.
Да то и вижу, отрезала Олеська, Что подмазывается она к докторам, хочет, небось, нашу старшую подсидеть.
Маргариту Сергеевну? удивлённо захлопала ресницами Любанька.
Её, конечно, а то кого же, свысока ответила Олеська, не отрывая взгляда от своих голубых ноготков.
Ой, Олеся, какой у тебя маникюр красивый, протянула Любаша, А старшая не станет ругаться?
А она и не увидит. Я ж почти всё время в перчатках в перевязочной.
А что если проверка? Инфекционист заглянет?
Ой, брось, кому мы нужны? Они всегда предупреждают заранее, что придут. Что теперь, всю жизнь с обломышами вместо ногтей ходить? У нас и так на лице маска, на руках перчатки, вместо красивого платьица костюм медицинский, Олеська нахмурилась.
Ну, мы же
Ой, вот только не начинай, что мы знали, куда шли, отрезала Олеська.
Любанька смущённо опустила глаза.
Ладно, прослежу-ка я за этой супер медсестрой, пробормотала Олеська себе под нос, А то, слышала новость-то? Ей уже предлагают от больницы направление дать, чтобы бесплатно на хирурга выучить, о, как!
Да ты что? ахнула Любаша, А она что?
Что? Отказалась. Говорит, возраст уже не тот, чтобы учиться. Конечно, ей же уже сорок два вроде. Вот, кстати, странно, как ей удаётся так выглядеть, на двадцать лет? Хм Ну да ничего, я за ней понаблюдаю.
***
С громким стуком на пол полетел распатор. Анатолий Иванович вскинул на Аду удивлённые глаза, но ничего не сказал, и подождал, пока она подаст ему новый стерильный инструмент. Ада работала сегодня из рук вон плохо. Она путала инструменты, не слышала просьбы хирурга с первого раза, а теперь и вовсе уронила инструмент на пол. Несмотря на всё это, операция прошла успешно, хотя и малость затянулась, и обеспокоенные нервные родственники, ожидающие в отделении, уже издёргали постовую сестру вопросами о том, как оно там.
Адочка, что с вами такое? был первый вопрос, заданный Анатолием Ивановичем после того, как они остались на миг одни у операционного стола, а пациентку уже забрали в реанимационную палату, Уж не приболели ли вы, деточка?
Адочка, что с вами такое? был первый вопрос, заданный Анатолием Ивановичем после того, как они остались на миг одни у операционного стола, а пациентку уже забрали в реанимационную палату, Уж не приболели ли вы, деточка?
Всё в порядке, Анатолий Иванович, ответила та, Просто чувствую себя как-то неважно сегодня.
Эх, и заменить-то вас некем, посетовал по-отечески пожилой хирург, Ну, кого я поставлю сюда? Ещё две операции впереди.
Не беспокойтесь, Анатолий Иванович, я выдержу, всё нормально.
А что болит-то?
Душа, хотела было ответить Ада, но тут же остановила себя и тихо прошептала, Давление немного шалит. Видимо, к перемене погоды.
Да, деточка, осень приближается, улыбнулся хирург, Я люблю осень, рыжую, как вы!
Он рассмеялся, и, похлопав Аду по плечу, пошёл мыться на следующую операцию.
***
Прошло два дня. На утренней планёрке заведующий Игорь Петрович был мрачнее тучи.
У нас летальный исход, товарищи. Думаю, все уже в курсе.
Давно не было, тихо сказал чей-то голос.
Давно, подхватил заведующий, Но дело в том, что в данном случае это был не экстренный больной и даже не какой-то сложный случай. Да, операция муторная, долгая, но по сути своей не из ряда вон выходящая. Поэтому эта смерть не та, что можно списать на разряд не судьба.
Доброкачественное кистозное образование в нижней доле правого лёгкого. Пациентка молодая, без сопутствующих заболеваний, без аллергии на препараты. Пришла в себя через два часа после вмешательства. На второй день улыбалась, беседовала с лечащим врачом, соседями по палате, к вечеру начала вставать. А утром третьих суток умерла!! Представляете? Вот просто, раз, и всё! Мгновенно. Во сне.
Какое предварительное заключение патологоанатома? задал вопрос подавленный и вмиг постаревший Анатолий Иванович.
Внезапная остановка сердца, развёл руками заведующий, Он сам пока ничего не понимает. Будем ждать его заключения.
Будем ждать, кивнул поникший Анатолий Иванович.
А я ведь видела, как наша Ада заходила к ней в палату с утра, неожиданно вставила ехидно Олеська.
И? поднял бровь Игорь Петрович, Что вы хотите этим сказать, Олеся?
Та смутилась:
Ну, я вошла в палату, позвать всех на перевязку, а она там стоит, вот прямо у кровати, и так смотрит на пациентку и улыбается странно. А та спит. И в палате больше никого. А через двадцать минут и поднялась суматоха пациентка-то эта умерла.
Игорь Петрович нахмурился.
Что вы там делали, Ада?
Просто зашла проверить, пожала она плечами, В этом ведь нет ничего плохого. Я переживаю за каждого нашего больного.
Да, послышалось со всех сторон, Уж думать что-то на Аду, надо совсем совести не иметь.
Доктора выступили в защиту своей любимицы:
Глупости вы, Олеся несёте! Ада имеет право ходить по отделению так же, как и мы все с вами. Ну, зашла она проведать подопечную, так что же?
В процедурной все препараты на месте? обратился заведующий к Любаше.
Все, у меня с этим строгий учёт, ответила испуганно та.
Ну вот, ничего не пропало, всё на местах, а все сильнодействующие у нас на месте? повернулся он к сёстрам-анестезисткам.
Те уверенно закивали:
А как же! Сами знаете каждую ампулу под подпись сдаём.
Следовательно, всё в порядке, убедился Игорь Петрович, Так, пока расходимся. Как будут новости из морга сообщу.
***
Адочка, дрожащей рукой взялся за плечо Ады в коридоре Анатолий Иванович, остановив её после планёрки, Ты ведь пересчитала в тот день все салфетки, все инструменты после операции, правда?
Конечно пересчитала, что вы, Анатолий Иванович, ответила мягко Ада, Вы же меня знаете.
Да я то знаю, просто
Что, просто?
Посуди сама, ведь в тот день ты была сама не своя, роняла инструменты, не слышала меня, а вдруг?
Вы переживаете, что мы могли оставить что-то в пациентке?
Пожилой доктор кивнул:
У меня всё сердце изболелось. Такая молоденькая девочка, всего-то двадцать два года. Что могло с ней произойти? Что же случилось?
Скоро всё узнаем, Анатолий Иванович, не переживайте вы так, да, страшно и больно, но я уверена, нашей вины в этой смерти нет.
***
Олеська курила, стоя у чёрного входа морга, она никак не могла успокоиться, ей не терпелось во всём этом разобраться. Она ощущала себя Шерлоком Холмсом, которому предстояло распутать сложный клубок загадок. Только что она пошла в морг, там у неё работала подружка, Вероника, у неё-то и хотела Олеська узнать всё про умершую пациентку, так сказать, из первых рук.