Извините, буркнул Сетон. Не хочу казаться грубияном, но от нее меня бросает в дрожь. Черт возьми, я же сказал, что заплачу ей те триста фунтов, которые ей оставил Морис! Слава богу, вы здесь, старший инспектор! Вы будете вести дело?
Худшее начало трудно было придумать.
Ничего подобного, ответил Дэлглиш. Скотланд-Ярд совершенно ни при чем. Уверен, инспектор Реклесс уже объяснил вам, что главный он.
Он чувствовал, что Реклесс заслужил этот фальшивый комплимент.
Я думал, сложные убийства всегда расследует Скотланд-Ярд, не унимался Сетон.
Откуда у вас уверенность, что это убийство? произнес Реклесс, медленно перебиравший бумаги на столе.
А разве нет? Вот вы и скажите, раз вы специалисты. Что-то я не пойму, как бы Морис умудрился сам оттяпать себе руки. Одну еще ладно, но две? Если это не убийство, то что? Черт возьми, у вас тут знаток из Скотланд-Ярда!
В отпуске, заметил Дэлглиш. Я совершенно в том же положении, что и вы.
Черта с два! Сетон, нагнувшись, нашарил под диваном тапочки. Братец Морис не оставил вам двести тысяч фунтов стерлингов! Господи, с ума сойти! Не могу поверить! Это же целое состояние! Откуда у Мориса такие деньжищи?
Судя по всему, частично от матери, частично от покойной супруги, ответил Реклесс. Он закончил с бумагами и теперь возился с картотекой, проявляя прилежание ученика, ищущего важную ссылку.
Сетон усмехнулся:
Вы знаете это со слов Петтигрю? Петтигрю! Слышали, Дэлглиш? Можно было не сомневаться, что поверенный Мориса будет носить фамилию Петтигрю. Чем еще может заниматься в жизни бедолага с такой фамилией? Да он с рождения был обречен стать почтенным провинциальным поверенным! Представляете? Сухенький, четкий, лет шестидесяти, часы на сверкающей цепочке, костюм в полосочку. Надеюсь, такой умеет грамотно составить завещание.
Вас не должно это беспокоить, произнес Дэлглиш. Он был знаком с Чарльзом Петтигрю, поверенным своей тетки. Фирма была старая, но нынешний владелец, унаследовавший ее у дедушки, был жизнерадостным профессионалом тридцати лет, решившимся на скуку провинциальной практики из-за близости моря и страсти к парусному спорту. Насколько я понимаю, вы нашли завещание?
Вот оно. Реклесс передал гладкий лист, и Дэлглиш просмотрел его.
Завещание было короткое и не требовало вдумчивого ознакомления. Морис Сетон наказывал использовать его тело для целей медицинской науки, а затем кремировать. Он оставил две тысячи фунтов Селии Колтроп «как признательность за ее сочувствие и понимание после смерти моей дорогой жены» и триста фунтов Сильвии Кедж «при условии, если к моменту моей смерти она проработает у меня десять лет». Остальное состояние отходило Дигби Кеннету Сетону: до его женитьбы в виде попечительского фонда, а потом с переходом в его полное распоряжение. В случае смерти Дигби раньше сводного брата или ухода в мир иной неженатым состояние полностью переходило Селии Колтроп.
Бедная Кедж! воскликнул Сетон. Ей не хватило всего двух месяцев, чтобы претендовать на свои триста фунтов. Неудивительно, что у нее такой отвратительный вид! Честное слово, я ничего не знал о завещании. То есть знал, что скорее всего окажусь наследником Мориса. Однажды он высказался примерно в этом смысле. Все равно ему больше некому было оставлять состояние. Мы с ним никогда не были особенно близки, хотя у нас общий отец, которого Морис очень чтил. Но двести тысяч! После Дороти у него остались неплохие денежки! Забавно, если учесть, что ко времени ее смерти их брак уже трещал по швам.
У миссис Морис Сетон не было других родственников? осведомился Реклесс.
Насколько мне известно, нет. Мне это только на руку, согласитесь. Во всяком случае, прав больше никто не предъявлял, а в завещании речь шла лишь о Морисе. Ее отец спекулировал недвижимостью, вот откуда у Дороти были деньги. Все они достались Морису. Но чтобы целых двести тысяч
Вероятно, ваш сводный брат заработал на своих книгах? предположил Реклесс.
Он закончил с картотекой, но остался за письменным столом, строча в блокноте и как будто обращая мало внимания на ответы Сетона. Однако Дэлглиш, тоже профессионал, понимал, что беседа развивается по плану.
Вряд ли! Морис всегда говорил, что писательство оставило бы его без штанов. Больших надежд он на данное занятие не возлагал. Называл наши времена «мыльным веком». Писатель, сторонящийся трюков, никому не интересен. Бестселлеры создает реклама, хороший стиль только мешает, а общественные библиотеки убивают тиражи. По-моему, он был прав. Не знаю, зачем ему вообще понадобилось рыпаться, имея двести тысяч фунтов? Другое дело, если писательство являлось для него удовольствием. Наверное, поднимало его самооценку. Никогда не понимал, почему Морис так серьезно к этому относился, но ведь и для него было непостижимо, зачем мне понадобился собственный клуб. Теперь я смогу иметь клуб, даже целую сеть клубов, если получится. Приглашаю вас обоих на открытие! Приводите с собой весь полицейский участок, если хотите. Пейте сколько влезет, можете удостовериться, что шоу будет не слишком развратным. Только чтобы никаких женщин-сержантов, замаскированных под подгулявших туристок! В вашем распоряжении лучшие столики, все за счет заведения. Знаете, Дэлглиш, я бы заткнул за пояс «Золотой фазан», будь у меня средства. Теперь они у меня есть.
Сначала потрудитесь обзавестись женой, напомнил Адам.
Он переписал из завещания Сетона фамилии попечителей и сомневался, что кто-нибудь из этих осторожных консервативных джентльменов согласится выделить средства на нового «Золотого фазана». Любопытно, почему Морису Сетону было так важно женить Дигби?
Морис вечно намекал, что мне неплохо бы остепениться. Его очень волновала судьба семейного имени. У самого детей не было по крайней мере насколько мне известно, и вряд ли он собирался снова жениться после неудачи с Дороти. Еще он был сердечником. Морис боялся, что я стану жить с гомосексуалистом. Не желал, чтобы часть его денег досталась такому человеку. Бедняга Морис, вряд ли он при виде настоящего гомосексуалиста догадался бы, кто перед ним. Притом был убежден, что в Лондоне, особенно в клубах Уэст-Энда, их полно!
Подумать только! сухо отозвался Дэлглиш.
Сетон как будто не заметил иронии.
Послушайте, вы же верите моим словам о том телефонном звонке? продолжил Дигби. Убийца позвонил мне в среду вечером, стоило мне сюда приехать, и зачем-то спровадил в Лоустофт. Наверное, хотел, чтобы меня не было дома и я лишился алиби на время убийства. Во всяком случае, моя версия такова. Иначе в чем смысл? Здорово меня подставили! Жаль, что Лиз не вошла со мной в дом. Теперь мне не доказать, что Мориса в тот момент не было или что я не отправился с ним на ночную прогулку по пляжу, прихватив кухонный нож. Кстати, вы нашли то, чем его убили?
Инспектор покачал головой.
Вы бы очень помогли мне, мистер Сетон, добавил он, если бы припомнили подробности, касающиеся телефонного звонка.
Ничего не получится, вдруг закапризничал Сетон. Вы все время это мне повторяете, а я твержу одно и то же: не помню! Черт возьми, после этого я здорово ударился башкой! Если скажете, что я все выдумал, я не удивлюсь, вот только все это было на самом деле, иначе я бы не взял машину. Я устал как собака и не потащился бы в Лоустофт просто ради развлечения. Говорю вам, звонок был. Голоса вспомнить не могу. Не уверен даже, кто звонил мужчина или женщина.
Что сказал звонивший?
Я уже рассказывал, инспектор! Мол, звонят из полицейского участка Лоустофта, к берегу прибило мою шлюпку, а в ней труп Мориса с отрубленными кистями
Отрубленными или отпиленными?
Не помню! По-моему, отрубленными. В общем, что мне надо мчаться в Лоустофт для опознания тела. Я и помчался. Я знаю, где Морис хранит ключи от машины, и «воксхолл» был, к счастью, полностью заправлен. Или к несчастью Я сам чудом избежал смерти. Знаю-знаю, сейчас вы скажете, что я сам виноват. Сознаюсь, по пути я сделал глоток-другой из моей неизменной фляжки. А вы поставьте себя на мое место! Я сел в автомобиль, полумертвый от усталости. Прошлая ночка выдалась еще та полицейский участок мало похож на отель, потом бесконечно тащился в поезде
Вы кинулись в Лоустофт, даже не проверив, не ошибка ли это? спросил Реклесс.
Я проверил! Уже в пути решил посмотреть, не стоит ли моя «Пеганка» преспокойно на приколе. Проехал вниз по Таннерс-лейн настолько, насколько можно, потом спустился на пляж. Лодки не было, и я облегченно перевел дух. Вы, наверное, думаете, что мне следовало перезвонить в полицию, но мне-то было невдомек, что звонок обман, пока я не выехал и не сообразил поискать лодку. Кстати Он запнулся.
Я вас слушаю.
Звонивший должен быть в курсе, что я дома. Элизабет Марли исключается: телефон зазвонил, едва она отъехала. Но откуда о моем приезде мог знать кто-либо еще?
Кто-то мог увидеть вас по дороге, предположил Реклесс. А в доме вы, наверное, включили свет. Его видно за много миль.
Да, включил! В темноте дом внушает мне страх. Но все равно как-то странно
Странно, мысленно согласился с ним Дэлглиш. Однако объяснение инспектора звучало убедительно. Яркий свет во всех окнах дома должен был быть виден по всему мысу Монксмир. Вскоре свет погас значит, Дигби Сетон выехал. Но зачем было выманивать его из дому? Чтобы доделать что-то в «Сетон-Хаусе»? Или что-нибудь найти? Не подлежавшие ли уничтожению улики? Не прятали ли тело в «Сетон-Хаусе»? Но как такое возможно, если Дигби не врет про пропажу лодки?
Тот внезапно снова затараторил:
Как мне действовать, чтобы тело оказалось в распоряжении ученых-медиков? Я никогда не слышал от Мориса о его интересе к медицинской науке. Что ж, раз ему так захотелось Он переводил взгляд с Дэлглиша на Реклесса и обратно.