Я вас слушаю.
Звонивший должен быть в курсе, что я дома. Элизабет Марли исключается: телефон зазвонил, едва она отъехала. Но откуда о моем приезде мог знать кто-либо еще?
Кто-то мог увидеть вас по дороге, предположил Реклесс. А в доме вы, наверное, включили свет. Его видно за много миль.
Да, включил! В темноте дом внушает мне страх. Но все равно как-то странно
Странно, мысленно согласился с ним Дэлглиш. Однако объяснение инспектора звучало убедительно. Яркий свет во всех окнах дома должен был быть виден по всему мысу Монксмир. Вскоре свет погас значит, Дигби Сетон выехал. Но зачем было выманивать его из дому? Чтобы доделать что-то в «Сетон-Хаусе»? Или что-нибудь найти? Не подлежавшие ли уничтожению улики? Не прятали ли тело в «Сетон-Хаусе»? Но как такое возможно, если Дигби не врет про пропажу лодки?
Тот внезапно снова затараторил:
Как мне действовать, чтобы тело оказалось в распоряжении ученых-медиков? Я никогда не слышал от Мориса о его интересе к медицинской науке. Что ж, раз ему так захотелось Он переводил взгляд с Дэлглиша на Реклесса и обратно.
Об этом рано беспокоиться, сэр, сказал инспектор. Все необходимые распоряжения и официальные бланки ваш брат оставил среди своих бумаг, но с этим пока придется повременить.
Да, наверное, пробормотал Сетон. Но мне не хотелось бы Раз он выразил подобное желание
Он замялся. Приступ возбуждения прошел, теперь Дигби выглядел очень усталым. Дэлглиш и Реклесс переглянулись, подумав, что тело Мориса будет представлять мало интереса для науки после того, как над ним потрудится Уолтер Сиденхэм, знаменитый своим усердием доктор, автор учебника по судебно-медицинской экспертизе, где обосновывалась польза первоначального надреза от горла до паха. Вероятно, студентам-практикантам пригодились бы конечности Сетона, но сам он вряд ли имел в виду их. Впрочем, его труп и так уже внес вклад в медицинскую науку.
Реклесс собрался уходить и предупредил Сетона, что того ждут на дознании через пять дней, приглашение, не вызвавшее воодушевления; затем он стал собирать свои бумаги с удовлетворенной сосредоточенностью хорошо потрудившегося страхового агента. Дигби наблюдал за ним с озадаченностью и опаской, как мальчуган, не уверенный, что хочет расстаться с обществом взрослых, хотя ему пришлось с ними несладко. Застегнув портфель, Реклесс задал ему последний вопрос:
Вы не находите странным, мистер Сетон, что ваш сводный брат пожелал назначить своим наследником вас? Ведь вы с ним не очень ладили.
Я же объяснял! возмущенно крикнул Сетон. Я его единственная родня, старался быть к нему внимательным. С ним было нетрудно поладить, достаточно хвалить его ужасные книги и проявлять интерес к нему самому. Мне вообще нравится ладить с людьми, когда есть возможность. Ссоры и ругань не мой стиль. Долго выносить его общество я бы вряд ли смог, но ведь я наведывался сюда нечасто. Говорю вам, после августовских праздников мы с Морисом так и не повидались. И потом, ему было одиноко. Я остался его единственным родственником, и Морису нравилась мысль, что он все-таки не один на белом свете.
Значит, вы поддерживали с ним отношения из-за его денег, а он с вами из страха остаться совсем одному?
Наверное. Сетона трудно было смутить. Такова жизнь. Всем нам чего-то друг от друга надо. Вот вас, инспектор, кто-нибудь любит просто за ваши красивые глаза?
Реклесс встал и вышел. Дэлглиш последовал за ним. На террасе они постояли молча. Ветер крепчал, но солнце по-прежнему сияло, золотя все вокруг. Реклесс присел на ступеньку короткой лестницы, ведшей с террасы на узкую полоску газона и на край уступа над морем. Дэлглиш, решив отчего-то, что ему не следует стоять, потому что это ставит Реклесса в невыгодное положение, сел рядом с ним. Неожиданно холодные камни напомнили о призрачности осеннего тепла.
Отсюда на пляж не спуститься, проговорил инспектор. Удивительно, что Сетон не позаботился о собственном спуске. Ему приходилось брести до Таннерс-лейн неблизкий путь!
Да, высоко, и сплошная скала. Вырубить лестницу было бы непросто, объяснил Дэлглиш.
Возможно. Странный он был все-таки человек! Суетливый, однако методичный. Взять его картотеку. Он черпал свои сюжеты из газет, журналов, из разговоров с людьми. Иногда сам придумывал. Все они аккуратно собраны в каталог, ждавший применения.
А как насчет подсказки мисс Колтроп?
Я ее не заметил. Сильвия Кедж говорила, что когда Сетон жил здесь, двери дома не запирались. Похоже, все дома тут стоят незапертые. Любой мог войти и забрать карточку. Не говоря о том, чтобы просто прочитать ее. Они здесь бродят по домам друг друга, как Бог на душу положит. Чего только не бывает от одиночества! Это если считать, что Сетон записал чертов сюжет на карточке
Или что он вообще приходил на ум мисс Колтроп! подхватил Дэлглиш.
Реклесс покосился на него.
Вас тоже посетила такая мысль? А что вы думаете о Дигби Сетоне?
То же, что думал о нем всегда. Требуется усилие воли, чтобы понять человека, страстно желающего управлять собственным ночным клубом. Хотя ему, наверное, так же трудно оценить наше желание быть полицейскими. По-моему, нашему Дигби не хватило бы характера и мозгов, чтобы спланировать убийство.
Почти весь вечер вторника Дигби провел в каталажке. Я звонил в участок, там это подтверждают. Он действительно был пьян.
Как удобно!
Иметь алиби всегда удобно, мистер Дэлглиш. На разрушение некоторых алиби я не намерен тратить время. К данной категории относится алиби Дигби. Еще важнее другое: либо он сейчас ломал перед нами комедию, либо действительно не знает, что орудием послужил не нож. Еще он думает, что Сетона убили вечером в среду. Морис не мог находиться в этом доме живым, когда в среду сюда приехали Дигби и мисс Марли. Это не означает, что здесь не было его трупа. Но я не представляю Дигби в роли мясника и не понимаю, зачем бы ему входить в эту роль. Даже если он нашел тело и запаниковал, такой, как он, скорее припал бы к бутылке и потом сбежал, а не устраивал головоломку с отрубанием конечностей Дигби угодил в аварию по пути в Лоустофт, а не в Лондон. К тому же я не могу сообразить, как он мог бы проведать о предложенном мисс Колтроп варианте начала детективной истории
Почему бы не от Элизабет Марли, по пути сюда?
Зачем ей было рассказывать это Дигби Сетону? Тоже мне, тема для беседы по пути домой! Ладно, предположим, она знала и рассказала Дигби. Или он просто знал не важно откуда. Он приезжает сюда и натыкается на труп брата. Возникает намерение устроить всем головную боль: отрубить Морису кисти и пустить тело в море. Зачем? И каким орудием он воспользовался? Учтите, я видел труп, и, клянусь, руки отрубили не отрезали, не отпилили, а именно отрубили! Кухонным ножом такого не сделаешь. Топор Сетона лежит в кладовой. А топорик вашей тетушки если это он послужил для данной цели стащили три месяца назад.
Итак, Дигби Сетон исключается. Как насчет остальных?
Пока было время только для предварительной проверки. Я выслушаю их показания сегодня днем. Похоже, у всех на время смерти алиби той или иной степени прочности. Кроме мисс Дэлглиш. Но она живет одна, так что это неудивительно.
Ровный, монотонный голос, устремленный в море взгляд темных глаз. Но Дэлглиш понял, что это и есть причина его вызова в «Сетон-Хаус», как и неожиданной инспекторской откровенности. Он знал, как все это выглядит с точки зрения Реклесса. Пожилая незамужняя женщина, жизнь в одиночестве, даже в изоляции. Отсутствие алиби на время смерти и на вечер среды, когда тело пустили плавать в море. Собственный, почти индивидуальный доступ к побережью. Она знала, где находилась шлюпка «Пеганка». Сильная, проворная сельская жительница почти шести футов роста, привычная к ходьбе, тасканию тяжестей и темноте чем не подозреваемая?
Правда, у нее отсутствовал явный мотив. Ну и что? Что бы Дэлглиш ни говорил тетке утром, уж он-то понимал, что мотив вовсе не первая забота сыщика. Логически сосредоточившись на поиске ответов на вопросы «где», «когда» и «как», он неизбежно приходил и к ответу на вопрос «почему» во всей его жалкой неадекватности. Старый начальник Дэлглиша часто повторял, что в четырех словах на разные буквы алфавита «корысть», «любовь», «ненависть», «похоть» заключены все мотивы убийств. Верно, однако поверхностно. Мотив так же разнообразен и сложен, как человеческая личность. Адам не сомневался, что чудовищно изощренный ум инспектора уже перебирает случаи из прошлого, когда сорные побеги подозрения, одиночества и иррациональной неприязни неожиданно расцветали насилием и смертью.
Дэлглиша охватила такая злость, что он на несколько секунд лишился дара речи, даже мысли. Его забила дрожь, к горлу подступила тошнота, он побелел и возненавидел себя за это. Но спазм в горле уберег от необдуманных возгласов, от сарказма, гнева, бесполезных предупреждений, что его тетушка станет давать показания только в присутствии своего адвоката. Какой адвокат, если у нее есть он! Господи, ну и отдых!