Частная коллекция. Стихи, рассказы, пьесы - Геннадий Васильев 7 стр.


«Время замерло. Часы остановились»

Время замерло. Часы остановились.
Что же делать мне? Теперь наступит вечность?

Под стеклом ходили стрелки часовыми,
и оставили свой пост, пренебрегая
и уставом службы караульной,
и зарей, что небо выжимает.

Нет часов. И время кончилось. Отныне
бесконечность мне  как камера обскура.

Время кончилось. И камера обскура 
наизнанку все, навыворот и навзничь.

Нету времени. И мир перевернулся.
А безвременье  как камера обскура 
перевернуто. Непрочно. Непонятно.
Вверх ногами все: зима, весна и лето.

Перевернутыми вижу наши лица,
наши судьбы в опрокинутой ладони.

Время кончилось. Часы уже не ходят.
И часовня наша  больше не часовня.
Часослов там не споют, поскольку больше
нету времени. Часы остановились.

Мир вернулся к заповедному истоку.
Нету времени. На «ноль» упали стрелки.
Медный колокол на колокольне замер.
Не звонит он. Нет часов  и не до звона.

Мы  в безвременьи. Мы ходим вверх ногами.
Время кончилось. Часы остановились.

Починить часы? Забавная затея.
Не поможет.
Время кончилось.
И точка.

«Что ты будешь делать?..»

Что ты будешь делать?
Делать будешь что ты,
если нету денег,
дома и работы?
Если нету жёнки 
кто же сварит кашу,
если не нужён ты
ни Клаве, ни Глаше?

Нам ветер выдует
мотивчик пошленький,
сожмет  и выдоит
слезу горошинкой.
Слеза покатится
на булку сдобную.
А ты пойдешь искать
себе подобную.

Ни в кого не веря,
бродишь одиноко.
Словно дикий зверь,
выходишь на дорогу
и в потемках рыщешь,
и кого-то ищешь
Кто тебя убоже?
Бог тебе поможет.

Луна-попутчица.
Дорога длинная.
Тебе не лучше ль стать
Господней глиною?
Тебя Он выправит
и слепит заново.
Заря на западе
горюет заревом.

«Я приеду сюда не когда-то»

Я приеду сюда не когда-то,
не с наскока приеду, не вдруг.
Будет алое пламя заката
и рассвета разлапистый круг.

Будет дерево с видом на осень,
будет осень  предвестье зимы.
Поутру, эдак часиков в восемь,
свет увижу, услышу шумы.

Эта осень такая, что  Боже!
Это небо  гляди, не гляди
Это счастье мое  и не больше,
и не меньше, чем сердце в груди.

Я приеду. Хоть белая вьюга
пусть прихватит мой путаный путь, 
мне не жить без тебя. Друг без друга
нам не быть. Ни «когда». Ни «нибудь».

«А было время, было время»

А было время, было время,
когда я пил, не напиваясь,
когда я пел, не запинаясь
Какое, правда, было время!

Мы выходили  юны, смелы,
и пальцы в струны попадали,
и мы шутили очень дерзко,
и вызывали на себя
огонь госорганов бэушных,
и гнев чиновников партийных,
и зависть юношей беспечных,
и юных дев готовность  пасть.
Какое, право, было время!..

Сегодня мы заметно старше.
И нас уж меньше, что поделать.
И девы к нам не приникают,
а только тискают платок,
чтоб утереть нам лоб вспотевший.
И, поднеся стакан водички:
«Таблетку принял? Что давленье?
Ну, спи спокойно, мой товарищ!»

А было время! Было время,
когда я не таблетки пил.


Валерий Кудринский. Опять весна на белом свете

Мой ангел

Юлия Иванова. Мой ангел


Есть вечные ценности. Главная  любовь, конечно. И к самому ближнему, и к Тому, Кто в нас эту любовь поселяет. Люди только думают, что они могут жить без любви, им только кажется, что могут без нее обходиться. Они не только не могут жить  они и существовать без нее не могут. Без нее они  не живы. Всё  любовь. И если ее нет  нет ничего.

Рождество

И вот пора, волхвы спешат во хлев.
Младенец пахнет молоком и сеном.
Звезда глядит: жнец преломляет хлеб,
и зеленеет краешек Вселенной.

Волхвы стоят, молчание храня.
Мир ждёт Его.
Младенец потянулся
Курчавый агнец, бубенцом звеня,
Его шершавым языком коснулся.

«То счастье, то горе, а то  ничего»

Валерий Кудринский. Опять весна на белом свете

Мой ангел

Юлия Иванова. Мой ангел


Есть вечные ценности. Главная  любовь, конечно. И к самому ближнему, и к Тому, Кто в нас эту любовь поселяет. Люди только думают, что они могут жить без любви, им только кажется, что могут без нее обходиться. Они не только не могут жить  они и существовать без нее не могут. Без нее они  не живы. Всё  любовь. И если ее нет  нет ничего.

Рождество

И вот пора, волхвы спешат во хлев.
Младенец пахнет молоком и сеном.
Звезда глядит: жнец преломляет хлеб,
и зеленеет краешек Вселенной.

Волхвы стоят, молчание храня.
Мир ждёт Его.
Младенец потянулся
Курчавый агнец, бубенцом звеня,
Его шершавым языком коснулся.

«То счастье, то горе, а то  ничего»

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

Н. Гумилев

То счастье, то горе, а то  ничего.
То гости приходят. То нет никого.
То влагой сочится февральский сугроб.
То черная птица роняет перо.
Роняет перо и чернит мою жизнь.
А белая птица кричит мне: «Держись!»
Кружит надо мною и крыльями бьет,
и черную птицу в темя клюет.
И черные перья по ветру летят.
Сегодня особенно грустен твой взгляд.
Ты ангелом, белою птицей кружишь
и черную птицу на перья пушишь,
и бьешь ее в темя, и рвется гортань
от крика: «Отстань от него! Перестань
терзать его тело и душу томить!
Тебе не склевать ту непрочную нить,
которая с жизнью связала его!»
Ни гостя, ни друга теперь. Никого.
Лишь ты, моя белая птица, со мной.
Мой ангел. Единственный ангел земной.

* * *

Аргиджек

Под подошвой мягкий мох и стланник.
Склон зарос баданом до бровей.
Аргиджек сегодня  наш избранник.
Лоб горячий ветерок, овей!

Здесь о личном пишут только в «личку»,
нет посланий миру: «Я здесь был!»
Вдоль тропы  багульник и брусничник,
серый ягель что еще забыл?

Мелкой горстью  дикая малина.
Мелкой дробью  горьковатый пот.
Вот на фото  Оля и Марина.
Ну, а я? А я ушел вперед.

Я ушел. Попутчицы руками
на меня махнули: «Будь таков!»
Зарастет лишайниками камень.
Ни следа  от наших башмаков.

«В такое время  снег? До Покрова»

В такое время  снег? До Покрова
еще три дня. Торопишься? Так надо?
Еще нельзя зачислить в снегопады
холопов снега. На асфальт едва
облокотясь, снежинки тотчас тают.
Еще (не всюду желтая) трава
возмущена: «Зачем белить газон,
когда для снега не настал сезон?!»
Но в назиданье белых хлопьев стая
снижается, шурша.
Варю на печке травки от простуды.
До Покрова  три дня. Еще повсюду
листва трепещет, торопясь сойти.
День сокращен ну, скажем, до шести.
Но и к пяти уже слабеет свет.

Сижу один. Тебя все нет и нет.
Кипит в ковше целебная трава.
Снег за окном. Три дня до Покрова.

«Вот и я  нехороший, неправильный»

Вот и я  нехороший, неправильный,
во плоти  не фантом, не призрак,
охмуренный хоромами каменными,
по отчизне справляющий тризну,

не на блюдце гадаю, что крутится,
как положено, заворожённо, 
а молюсь на тебя, моя спутница,
моя женщина, мной обожженная.

Мне назначенная, навечная,
напророченная во сне,
то сердечная, то бессердечная,
но болящая обо мне.

За тебя молюсь, дую в темечко,
и любя тебя, и губя.
Без тебя весь мир  мельче семечка.
И зачем он мне  без тебя?

На тебя молюсь. За тебя молю 
во плоти, не фантом, не призрак.
Я тебя люблю. Я тебя люблю.
Я пою тебе: «Ныне и присно».

«Все вышло так, как мы с тобой хотели»

Мы будем жить с тобой

Юрий Лорес

Все вышло так, как мы с тобой хотели.
Колесный стук  мелодия пути.
Пройдут дожди, откашляют метели.
Все будет так, как мы с тобой хотим.

И этот год пройдет по расписанью,
со всеми остановками в пути.
Осенних листьев мокрое касанье
и зимней стужи призрачный мотив.

Утробный рык мотора под капотом
придет на смену свисту поездов.
Нам предстоит нелегкая работа:
далекий путь. Я к этому готов.

Все будет так, как мы с тобой решили.
Глянь  над дорогой радуга дрожит.
Мы будем жить  как будто бы не жили.
Мы будем жадно, очень жадно жить.

Колесный стук  мелодия простая.
Шуршанье шин  симфония пути.
Далекий путь. Я вижу  ты устала.
Притормози. За руль меня пусти.

Все будет так, как мы с тобой хотели.
Еще метели дышат далеко.
Еще клюют рябину свиристели
и продается козье молоко.

Еще не виден иней на ресницах,
еще тепло, октябрь, хороший день.
Все будет так, как нам с тобой не снится.
Шуршанье шин  и на асфальте тень.

«Ну, девки, давайте-ка вздрогнем»

Назад Дальше